***

Под старым дубом встретились они

 И встрече были рады бесконечно.

Под старым дубом, там, в густой тени,

Себя друг другу отдали навечно.

 

В одно сердца их юные слились

И вместе бились радостью одною.

А старый дуб, поглядывая вниз,

Всю ночь шумел над ними сединою.

 

                        ***

Мне совсем ничего не надо.

Хочешь, стану подобием бури.

Всю сирень из соседнего сада

 Для тебя обломаю, как дурень.

 

Хочешь, буду идти, бодаясь,

Как бычок, задирая прохожих,

И, калитки дворов открывая,

 Корчить людям веселые рожи.

 

Скажут: взрослый, нечистая сила,

 Он ведет себя хуже ребенка.

Ну, а я, темнота и верзила,

Пожелаешь, заблею ягненком.

 

                   ***

Крадемся, прячась от людей.

 Не дай им Бог нас встретить вместе.

 И самый близкий из друзей

Лишит нас совести и чести.

 

Она и я, она и я.

И каждый раз вот так, как волки,

Скользим, пригнувшись, вдоль плетня.

 А рядом ярких звезд осколки.

 

Зарниц начавшийся кураж

Над бурой, смуглой гладью Дона.

Туда и путь заветный наш:

 К уютной заводи — по склону.

 

Она одарит щедро нас Ночным —

 земным и божьим — раем.

 В такой вот летний поздний час

Мы тайну встреч лишь ей вверяем.

 

                      ***

Небеса в золотой паутине.

Млечный путь — как большая межа.

Ты сегодня мечтаешь о сыне

И от радости млеешь, дрожа.

 

Ты уснешь в белоснежной постели,

Улыбаясь, и явится в сон

Тонкий месяц, ворвавшись метелью

Через синие стекла окон.

 

                        ***

У крутых ступеней утесов,

Там, где ветер о камни бился,

Тонким серебристым вопросом

Новорожденный месяц светился.

 

Долго плавал, заглядывал в щели,

Поудобней ночлег выбирая,

 То спускаясь в глухие ущелья,

То на самые кручи взбираясь.

 

Наконец, подыскал себе ложе,

 Еще больше вопросом согнулся,

И, дрожа на морозе и ежась,

Острым носом в скалу уткнулся.

 

                  ***

Верю, Ира, верю, детка:

Обижает мама крепко.

Обзывает забиякой?

Называла даже бякой?

 

Ай-яй-яй, да как же можно?

 Да ее к ответу должно!

Ну-ка, мама, подь поближе.

 Что же ты стоишь? Иди же.

 

Хватит хитро улыбаться.

Ты изволь-ка отчитаться.

Отчитаться, да не в шутку,

Перед папой за малютку.

 

Будет наша мама знать,

 Как Иринку обижать.

 

            ***

Папе очень холодно.

Ежится, вздыхает.

Даже нехорошей маму называет.

Папа наш мерзляка.

 Это очевидно.

Папа, папа, папочка,

Как тебе не стыдно?

Отрешена от мира.

Как рысь,

Коварна и опасна.

Великодушна,

Как Багира.

 

             ***

Обо мне все забыли.

Мама чистит картошку.

Папа думает думу,

 Щурясь, смотрит в окошко.

 

Нет, чтоб с маленькой деткой

 Пошутить, посмеяться.

Как же тут не заплакать,

Как от слез удержаться?

 

          ***

Или на минутку

Приоткрыта дверь.

Или возле стула

Бродит кошка-зверь,

 

Или вдруг как-будто

 Печка задымит,

 «Мамке нас не жалко», -

Папа говорит.

 

            ***

В тебе несхожих черт

Палитра.

То аккуратна,

То небрежна.

Ты можешь быть

По-лисьи хитрой,

По-волчьи

Гордой и мятежной.

То своенравна

И всевластна.

То вдруг

 

             ***

Твой стан, как гибкая лоза,

И слух ласкает скрип застежки,

И рот твой сладок.

А глаза как у блудливой серой кошки.

 

Ты не умрешь, мой друг, с тоски,

Не пропадешь в блаженной лени.

 На еле слышное «кис-кис»

Спешишь к мужчинам на колени.

 

Ты нежно ластишься ко мне,

Но и к другим, и также к третьим.

С какой бы страстью по спине

 Обжег тебя горячей плетью.

 

                ***

Мне на вопрос ответить сложно,

В стихах рифмованных — вдвойне.

 Но если в общем и серьезно –

Я верен дому и жене.

 

Как тот индус, который знает

Один ночлег - у теплотрасс.

Смежить глаза в полночный час

Ему того тепла хватает.

 

                   ***

Спросила: «Как насчет стихов?»

Ответил: «Плохо.

Но...послушай,

Не надо тех ужасных слов –

 

Тебе б мою увидеть душу.

Бесплотна, сжата в плотный ком,

 Вся испещренная рубцами.

Ни о тебе и ни о ком Уж не поет она стихами.

 

Увы, увы. Она с тех пор

Как в тесной клетке, как в капкане,

И, не прими за легкий вздор,

Ношу ее в себе, как камень.

 

Недаром, знать, глаголет всяк,

 Что рвется там всегда, где тонко.

 Хочу, чтоб снова, сделай так,

Мне пелось весело и звонко».

 

В заколдованном, замкнутом круге

 И в смятении дум и страстей

Ты была мне единственным другом

И единственной песней моей.

 

Да, увы, на просторах полей

Никогда уж той песне не петься.

До конца, до могилы моей

 Мне нести ее в страждущем сердце.

 

                      ***

Красив ли новый твой наряд,

По-честному и без утайки?

Глаза его смешной хозяйки

В нем по-особому горят.

 

Оно и вправду: сталь ремня,

Все эти пуговицы, цепи,

И даже серьги, даже кепи...

А что касается меня...

 

Зачем мне нынче осторожность?

Я не люблю, ты ж знаешь, все,

Что так красиво и надежно

Твое скрывает естество.

 

Мне б вместо сложных, если честно,

Систем с застежками и без,

Совсем как в той забавной песне –

Один волнующий разрез.

 

                   ***

Один вопрос с недавних пор

Меня все больше беспокоит.

Потешь мой неуемный взор.

Ну, что тебе, красивой, стоит,

 

Чтоб ублажить меня на час

В своей манере постоянной:

Лукавым ли свеченьем глаз,

Небрежным ли движеньем стана ?

 

             ***

Не знаю,

Потоп ли всемирный,

Всеобщий ли Хаос рассудка?

Все волки,

И лисы, и кобры

Взбесились в тебе

Не на шутку.

 

Опять томим печалью и тоской.

Нахлынув, много всяких мыслей бродит.

Они с утра убили мой покой,

Они с ума меня под вечер сводят.

 

В душе смятенье, робость и испуг,

Тревожных чувств борьба и суматоха.

 Мне кажется, я скоро кончу плохо.

Спаси меня, мой добрый, верный друг.

 

Недуг меня так просто не оставит,

И до беды уже недалеко.

Хоть и тебе, я знаю, нелегко,

И груз тревог тебя, как прессом, давит.

На раны тоже кто-то сыплет соль,

Злословит кто-то весело.

И все же Ты той беде случиться не позволь.

Унять мою мучительную боль

Лишь ты одна, единственная, сможешь.

 

                    ***

Все будет так. Не обессудь,

Скривив в красивой складке губы.

Когда-нибудь, когда-нибудь

И ты, как все, пойдешь на убыль.

 

Глаза погаснут. Сеть морщин

Тебя, как плесенью, затянет.

И, да простится мне, мужчин

К тебе уж больше не потянет.

 

А с кем была и всех других,

Слабея, память позабудет.

Вот только жаль, среди живых

Меня тогда уже не будет.

 

                 ***

Прости, прости мне

Грешных мыслей рой.

Что только

Глупый разум не представит.

Ведь знаешь же, что я,

Как пень, тупой

И что на мне

Из древесины той

Неплохо бы

Хороший крест поставить.

 

                     ***

Благоухаешь вешней розой,

Улыбкой вдруг осветит взгляд.

А с губ меж тем заметной дозой

 Стекает, скапывает яд.

 

И вот уж жуткий лик колдуньи.

Меж губ блеснувшие резцы.

 Скажи мне правду: в полнолунье

Тебе не снятся ль мертвецы?

 

Из тех, кто жив и зрим воочью,

 Кого к себе пускаешь в дом,

С кем иногда бываешь днем,

Кого убьёшь однажды ночью.

 

                       ***

В преддверье, странных снов тоскую.

И что им надо от меня?

В пасть ночи падая, рискую

Не возвратиться в лоно дня.

 

Из-за качнувшейся портьеры

Уж кто-то смотрится в меня.

Везде уже одни химеры

Кивают, в жуткий сон маня.

 

Боюсь заснуть и не проснуться.

А ночь уже берет свое.

Крутые челюсти ее

Вокруг меня сейчас сомкнутся.

 

                 ***

Вот и снова кто-то

В черной раме

К своему отправился

Отцу.

По прямой ли,

Сложными ль кругами

Все идем

К печальному концу.

Впрочем, может,

И не так уж плохо

Там, куда

Нас выволокут прочь.

И хоть там,

Как плачущую кроху,

Не терзают душу

День и ночь.

Мать-земля

Нам всем залижет раны.

Ей одной лишь

Нашу боль унять.

Знаю, кто-то

Вдруг посмотрит странно.

Знаю, что кому-то

Не понять.

 

         ***

В полусне,

Преисполнены гнева,

Мне мерещатся

Морды зверей.

А усну, кто-то рядом

с кроватью

Становится.

Мне б

Отдохнуть средь

Лугов и полей.

Мне б туда,

Где рыбацкое счастье

Детским смехом

Звенит над рекой.

Мне б туда,

Где добро и покой

И не рвут

Твое сердце на части.

А пока,

Вызвав ужас и страх,

Тот стоит, притаившись,

 Скотина.

Сплю и слышу: стоит —

И впотьмах

Вижу облик его

Лошадиный.