А ТЕПЕРЬ ТЫ, ДОН, ВСЁ МУТЁН ТЕЧЁШЬ
Во все сложные моменты, переживаемые державой, казаки играли выдающуюся роль. Казачество зачастую оказывалось на гребне событий, изменявших Россию. Так было в Смутное время, при завоевании Сибири и Кавказа, во время Первой мировой, в годину грозных революционных событий. Не будем забывать, что за 300 лет произошло четыре мощнейших казачьих восстания — Разина, Булавина, Пугачёва и восстание 1918 года. Любой власти было, за что бояться казаков.
В начале XX века стало ясным, что положение казачества ухудшается. Этот фактор, а также усиливающаяся антиправительственная пропаганда привели к волнениям, в 1910–1911 годах они произошли в казачьих лагерях Хоперского, Усть-Медведицкого, 1-го и 2-го Донских округов. Что было тревожным знаком, свидетельствующим о падении авторитета самодержавия в казачьих областях.
К февралю 1917 года в Петрограде были расквартированы 1-й и 4-й Донские казачьи полки. Казаки совместно с полицией рассеивали демонстрации в разных частях Петрограда. Командирам полков было предписано применять нагайки с утяжелённым свинцом. В середине дня 24 февраля казаки 3-й и 4-й сотен 1-го Донского полка были направлены на разгон митингующих на Знаменской площади и разогнали толпу. Однако к вечеру они отказались выполнять приказы. 5-я сотня 1-го Донского казачьего полка 25 февраля была поднята по тревоге и направлена навстречу рабочим колоннам. На Лиговской улице путь преградили демонстранты. Командир сотни Н.П. Бирюков подал команду: «Шашки наголо! Пики — к бою!» Но никто из казаков не выполнил команды. Нагайки остались в голенищах, сабли — в ножнах. Казаки полка 27 февраля вместе с другими частями столичного гарнизона перешли на сторону восставших. Это было начало конца. Стало понятно, по ком звонит колокол.
Отличился и 12-й Верхнедонской (Казанский) казачий полк. На Юго-Западном фронте, в Летичевском уезде, крестьяне стали изгонять владельцев крупных имений. Для подавления движения был послан 12-й казачий. Полковой комитет принял решение: на усмирение не идти.
Неспособность царского правительства эффективно управлять страной, очевидное неумение успешно вести войну вызывали острое недовольство среди казаков, в первую очередь у фронтовиков. Самодержавный общественный строй, в том числе — и среди казаков исчерпал свой кредит доверия. Приговор
300-летнему правлению дома «святых» Романовых был подписан. В том числе его подписало и казачество, которое не стало на защиту сброшенного трона, к свержению самодержавия казаки отнеслись нейтрально.
Да и вообще в огромной стране никто не стал защищать имперскую власть. Философ В.В. Розанов охарактеризовал эти события: «Рассыпанное царство. Русь слиняла в 2 дня. Самое большее — в 3. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей... Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска».
Власти попытались скрыть от жителей Дона сообщения о событиях, завершившихся свержением самодержавия. Наказной атаман М.Н. Граббе запретил помещать в газетах какие-либо телеграммы из столицы. Лишь 2 марта в экстренном выпуске газеты «Приазовский край» появилось сообщение. На улицы донских городов выплеснулись огромные массы населения, восторженно приветствовавшие победу революции. Наиболее мощные демонстрации состоялись в Новочеркасске и в Ростове. Все поздравляли друг друга с крушением опостылевшей монархии. В центре Нахичевани сбросили памятник
Екатерине II. В станице Цымлянской 14 марта состоялся митинг под красными флагами, затем начался молебен «за избавление от царского правительства».
Февральскую революцию многие казаки приняли как возможность вернуться к прежним обычаям управления. Прошедшие горнило мировой войны, они не хотели безоговорочно принимать Временное правительство, считали, что имеют право на свою долю власти на Дону. К тому же донцы надеялись, что будут сокращены тяготы обязательной поголовной военной службы с собственным снаряжением, появится вероятность увеличить благосостояние семей. Сохранив, конечно, все былые привилегии. «И рыбку съесть…»
Доном правил атаман граф М.Н. Граббе, обрусевший немец по национальности. Семья Граббе имела достойные военные заслуги. Атаман был доступным в отношениях, корректным человеком, прошедшим школу пажей Высочайшего двора, служил командиром сотни Его Величества, командовал в Германскую сводным конным корпусом. Поруководил бы ещё, но всё громче раздавались голоса с требованием отстранить от власти атамана, навязанного самодержавным государём. Донской исполнительный комитет отстранил М.Н. Граббе от должности, на него был наложен домашний арест. Ночью 8 марта под конвоем есаула Голубева и казака Сохранова его доставили на ростовский вокзал, и скатертью дорожка. Что на Дону за народ: чуть что не так — от ворот поворот. Михаил Граббе успел отличиться и в 1941 году. Он подписал воззвание к казакам о вступлении в ряды войск Гитлера.
В Области войска Донского в марте–апреле 1917 года было сформировано 132 Совета рабочих депутатов и 48 Советов солдатских депутатов. В мае 1917 года Областной съезд крестьян принимает решение об отмене частной собственности на землю. Но Донской Войсковой Круг объявляет земли Дона «исторической собственностью казаков». Интересы 60% населения казачью старшину не волновали. Круг проигнорировал проблемы крестьянства: «Вопрос о дальней судьбе этого сословия остаётся открытым». Решения вопроса, устраивающего рабочих и иногородних крестьян, принято не было. Наоборот, постановили военизировать работу на заводах и фабриках для достижения победы.
Это был шаг если не к гражданской войне, то, как минимум, к усилению напряжённости среди разных слоёв донского общества. А она была налицо. А.С. Серафимович указывал на тлеющий пороховой погреб: «У иногородних не было ни земли, ни хозяйства, а только мозолистые руки, да котомки за плечами, да голые ребятишки». Добавляли свою долю в «социальную мину» жители городов и окружавших города станиц. Они зачастую принадлежали к другим этносам, выдвигали свои требования, в корне отличающиеся от позиции казачества.
Дальнейшее развитие событий состоялось не так, как хотелось бы казакам. А.Ф. Керенский и кампания разваливали страну. Верховный главнокомандующий вооружённых сил России Л.Г. Корнилов, призвал спасать Россию решительными мерами. В августе 1917 года он направил в столицу корпус в составе 1-й Донской казачьей и Туземной дивизий. Переворот не удался. Казачье единство дало трещину. Дошло до того, что казаки были готовы сдать Временному правительству командующего корпусом генерала А.М. Крымова. Поведение казаков непосредственным образом способствовало провалу всего корниловского движения. А.Ф. Керенский писал: «Участие в Корниловском походе значительно разрушило дисциплину и поселило глубокое недоверие к офицерству в строевом казачестве».
Казаки вступали в новые события разрозненным строем. Не последнюю роль сыграло расслоение в обществе. Ещё в 80-е годы XIX века исследователи отмечали: «Бывало, что «маломочный» казак имеет право на 3–4 пая, а обрабатывает лишь 1 десятину, а иной «полномочный», имея право только на 1 пай, запахивает более 100 десятин. Такими способами полагаются основы потомственной нищете, а земля, несмотря на то, что она принадлежит всей станице, на деле вся, или, по крайней мере, лучшая её часть, оказывается в руках немногих».
Разные были донцы, одни продавали последнее зерно, чтобы приобрести воинскую справу. Другие получали по 200–400 десятин земли за то, что дослужились до большого чина. Казаки-промышленники и торговцы могли откупиться от очередной военной службы, заплатив в кассу Войска по 100 рублей в год (в 1917 г. по 150) за всё время службы их сверстников.
Различными были и экономические характеристики регионов Дона. Если южные округа, в большинстве своём, отличались состоятельностью, то юрты остальных станиц Дона нередко оказывались в бедственном положении. В 1906 году с хуторов Плешаков, Верхне-Дуванный, Власов, Шеверев станицы Гундоровской собрались со своим скарбом 97 казачьих семейств, заявляя, что им угрожает голодная смерть и что они решили переселиться на войсковой участок в Калмыкии. Так в Орловской станице появился хутор Гундоровский. Не лучше обстояли дела и во множестве других станиц.
С каждым годом снаряжать своих сыновей на службу становилось всё труднее. Уже не всякому становилось под силу справлять эту обязанность за свой счёт, задолженность казаков в станичную казну увеличивалась. Предметы снаряжения дорожали, требования, к ним предъявляемые, повышались, земельный пай количественно уменьшался, а отдача земли, вследствие общинного пользования землепользования, понижалась. Казачество стало беднеть. Бытовала поговорка: всё богатство тут — кнут да хомут. Уже насчитывалось до половины станиц, где было 50% казаков, которые, будучи не в силах в состоянии обрабатывать свой пай, отдавали его в аренду, а сами шли в наём. Знаменательно высказывание Терского Войскового атамана Г.А. Вдовенко: «Я боюсь, что русские люди при этом улыбнутся и скажут, что это преувеличение, что никому так хорошо не жилось, как казаку. Но это всё обман. Казачья общественность видела, что казачество идёт к упадку».
В казачьей среде была социальная дифференциация, но среди казаков преобладали середняки. современной исторической литературе есть разные точки зрения. Одни исследователи считают, что среди хозяйств казаков доминировали середняцкие, которых насчитывалось 52%, на долю бедняцких приходилось 24%, а кулацких 24%, другие соответственно 35%, 40% и 25%. Но в целом картина была качественно иной, чем по России. верховьях Дона, где казаки составляли около 87% населения и были в подавляющем большинстве экономически однородны, эти противоречия почти не проявлялись.
Войсковое руководство тянуло в одну сторону, хлебнувшие фронтовых тягот рядовые казаки — в другую. Казачья старшина, получившая дворянские титулы, передававшиеся по наследству, была далека от нужд рядового казачества. К тому же на протяжении XIX века офицерами всё чаще и чаще становились потомки и исключительно дети офицеров, и донское дворянство стало производить самоё себя. Из десятилетия в десятилетие в офицерских списках стали мелькать почти одни и те же фамилии станичников. В результате внутри сословия всё явнее обозначались противоречия между чиновно-служилым казачьим дворянством, купцами (торговые казаки) и землепашцами, рядовыми казаками. Они были не такими резкими и антагонистичными, как в остальной России, но — имелись.
В июне Войсковой казачий Круг избрал нового атамана А.М. Каледина. На Дону это был наиболее выдающийся и авторитетный человек. Генерал был интеллигентным, высокообразованным элитным офицером, талантливым военачальником, мог успешно руководить большими воинскими формированиями, обладал холодным рассудком опытного командира. Награждён многими боевыми орденами, самым почётным орденом Св. Георгия 4-й ст. А.И. Деникин отмечал, что А.М. Каледин не посылал, а водил войска в бой. Хотя прославленный атаман всё-таки подмочил свою репутацию. Когда мятеж Л.Г. Корнилова провалился, он открестился от своего кумира. Чем вызвал неудовлетворение основной массы казачества таким поведением.
Число дезертиров из действующей армии с начала Февральской революции составило более 1 млн. Положение казачьих сотен и полков, вкрапленных единицами среди солдатских корпусов, сделалось жутким. Ненависть и злобное чувство к казакам постепенно росло в солдатских массах. В июле большевики попытались в столице захватить власть. И опять казаки были в центре событий. На этот раз 1-й и 4-й Донские казачьи полки не дали разразиться попытке переворота. Английский посол Д. Бьюкенен отметил: «Положение правительства было критическим, и если бы не казаки и несколько верных полков не подоспели бы вовремя, чтобы его спасти, ему пришлось бы капитулировать».
Роковая черта безвозвратно и неумолимо приближалась к Дону.
В августе волна забастовок и митингов прокатилась по угледобывающим районам Донской области, требовали установления рабочего контроля на шахтах. Началось формирование Красной гвардии. К осени стали создаваться объединённые Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Резко увеличилось количество самовольных захватов помещичьих земель. Всё больше казаков примыкало к Советам. По результатам голосования в Учредительное собрание большая часть избирателей на Дону, не поддержав большевизм, всё же проголосовала за социалистические партии. Расквартированные в Петрограде казаки 2-го Донского казачьего полка арестовали своих офицеров и отправили в Петропавловскую крепость. Казаки Лейб-Гвардейского сводного казачьего полка выразили недоверие офицерскому составу.
Всем казачьим частям, стоявшим вокруг Петербурга, приказано было срочно прибыть в столицу. Но они не спешили выполнять распоряжения, представители полков заявили, что не намерены «выступать в одиночку и служить живыми мишенями». Чувствуя кризис, А.Ф. Керенский 25 октября обратился к 1, 4 и 14-му Донским казачьим полкам, расположенным в Петрограде, с приказом выступить на помощь Временному правительству. В результате переговоров казаки всё-таки уверили, что все их части исполнят свой долг.
Он подписал приказ немедленно вступить в распоряжение штаба округа и выполнять его приказания. В первом часу ночи 25 октября он послал адъютанта в штаб сообщить, что можно рассчитывать на казаков. Но во время штурма Зимнего дворца ни один казачий полк не тронулся с места, они объявили о своём нейтралитете. Совет Союза казачьих войск приказал 4-му Донскому полку поддержать Временное правительство, но казаки отказались выполнять и это распоряжение. Лишь три сотни 124-го ДКП прибыли на охрану Зимнего дворца. Два казачьих офицера встретились с министрами, разговора не получилось. Блефом оказалось и обещание А.Ф. Керенского о поддержке пехотой и броневиками. Вечером донцы вернулись в казармы: «Мы думали, что здесь серьёзно, а оказалось — дети, бабы, да жиды». Зимний дворец казаки покинули в 21 час 45 минут. Через 2 часа Россия стала другой.
Командующий 3-м конным корпусом генерал П.Н. Краснов повёл на столицу 1-ю Донскую дивизию. Ему удалось собрать из всего корпуса лишь чуть более полка — 700 казаков. Под Пулково начались переговоры с большевистскими агитаторами, казаки заявили, что «против народа не пойдут». Поход П.Н. Краснова сорвался. Если в 1905 году три очереди казачьих полков усмирили первую русскую революцию, то теперь только пять станиц из 127 высказались за участие в подавлении народных волнений.
А.Ф. Керенский укатил из Петрограда в Гатчину. Там к нему ворвался комитет 9-го Донского полка во главе с войсковым старшиной Лаврухиным, потребовали немедленной выдачи Верховного Главнокомандующего большевикам в Смольный. П.Н. Краснов спас А.Ф. Керенского, дав ему уехать в ставку в Могилёв. Казаки отвернулись от Временного правительства. Во время событий в Могилёве сотник Карташов на протянутую руку А.Ф. Керенскому руки не подал: «Виноват, господин Верховный Главнокомандующий, я не могу подать вам руки. Я — корниловец».
Нейтральная позиция казаков во время октябрьских событий сказалась на их исходе. Последняя фаза Великой русской революции свершилась быстро и бескровно.
 | 
