Ольга Васильевна Мищенко.  08.07.1952 - 29.08.2021

________________________________________________________________________

                    ЧУДО ОТ ДЕМИДОВА

От фамилии Демидов исходит хороший дух русского меценатства, деловитости, как от других подобных: Пирогов, Менделеев, Боткин. Это вовсе не значит, что договариваясь о встрече, я ожидала увидеть могучую фигуру "а-ля Довгань" и лицо с бородкой, но не без того. Демидов оказался молодым, крепкого сложения, человеком. Из-под русского ежика так и брызнули первой зелени глаза. Не похож на местных каза­ков, нерусский. Архангельский мужик. И пока мы ехали с ним в новый город, в его святая святых, сразил меня наповал док­тор непостижимой влюбленностью в свое дело. Не удержа­лась и задала ему банальный вопрос: "Врач - профессия у Вас наследственная?". Как правило, у таких увлеченных своим делом людей так и должно быть. Оказалось, что нет, но док­тора в роду есть. У бабушки Демидова было девять детей, и шестеро из них стали врачами. Его мама как раз и относи­лась к числу тех, кто в медицину не пошел. Зато из троих ее детей стезю "белого халата" выбрали двое. Так что, профес­сиональный костяк налицо.

Что же делает этот врач-стоматолог, который бы укра­сил обложку любого журнала типа "Он и Она". Чудо! Чудо импланталогии.

Господи, сколько страшных мук мы приняли от наших зубов, когда с ними была проблема с детства. И не потому, что не чистили их по утрам и на ночь (и поэтому тоже), а из-за того, что наши усилия по уходу за ними, порой, ока­зывались тщетными.

Однажды, раз и навсегда испугавшись насмерть самую страшную машину для пыток (бормашину), мы уже выби­рали не лечение и пломбы, а рвали больные зубы с корнем. Лучше их вообще не иметь, если они разрушаются один за другим.

Мы даже любовь сравнивали с зубной болью, избегая стоматологического кабинета как черт ладана. Но рано или поздно идти туда, набравшись мужества, было надо, пото­му что и боль нездорового зуба терпеть тоже невыносимо. Но это было вчера. Сегодня, даже лишившись всех зубов, можно совершенно без боли заиметь все 32 и улыбаться снежно-белой улыбкой американца. Им, американцам, повезло. Заиметь новые зубы, но без проблем роста, они могли еще 20 с лишним лет назад. Чудо с их зубами стал делать с 1963 года врач Леонард Линков. Хотя первая ра­бота по имплантации зубов и принадлежит нашему сооте­чественнику, профессору Московского университета Ни­колаю Знаменскому.

Первые свои имплантанты Линков вставил своей мате­ри. Кстати, одна из его знаменитых книг "Чудо зубных имплантатов", ставшая настольной для его продолжателей во многих странах мира, посвящена именно ей. Юрий Деми­дов имеет книги Леонарда Линкова с личной дарственной надписью автора, чем бесконечно гордится. И доказывая необходимость, важность того, что он делает в Волгодон­ске, во время разговора все больше пытается зачитывать из нее, на его взгляд, самые значительные места. Хотя за­чем мне доказывать. Я, наконец, сама, не как журналист, а как будущий пациент доктора Демидова, нашла такого вра­ча, который перевернет мою жизнь. Уже много лет не могу от души улыбаться, гордясь своими зубами. Мой рот давно превратился в задвижку, которая только и открываегся для того, чтобы говорить, есть.

Импланталогия дошла до нас. А ведь с 1956 по 1986 год административная советская медицина запрещала в СССР в зуболечении использовать имплантаты. Стоматологи продолжали бурить наши зубы без обезболивания. И ста­вили, ставили тем, у кого были деньги золотые, кто попро­ще и победнее - пластмассовые, синеющие тут же и, наконец, - вульгарные стальные и булатные.

Вы посмотрите, чем мы блещем, когда открываем рот! Чем угодно, только назвать это зубами сложно. У вас, если нет зубов, то мосты. Подвесные, съемные, которые на ночь надо класть в стаканчик с водой. Какая гадость! Но есть чем-то надо.

Юрий Демидов делает настоящие зубы. За три года, что он занимается имплантацией, им и его коллегами (с ним ра­ботают три врача и две медсестры) сделано 300 операций. Не только волгодонцы идут к нему на прием, едут из Ростова, Москвы, Сибири, районных центров.

Как всякое чудо, и это в России было не так просто про­бить. И хотя русским спустя десятилетия все же разрешили делать и носить имплантаты, до провинции этот метод по-хорошему так и не дошел. Демидова, основоположника мес­тной импланталогии, сочли местные административные ме­дицинские (стоматологические) кадры чуть ли не самозван­цем, который лезет поперек батьки в пекло. И до сих пор, несмотря на удивительные результаты своего чудодейства, он снимает всего один кабинетик в стоматологической поли­клинике нового города на бульваре Великой Победы. Штат у него небольшой, но оборудование, санматериал - позавиду­ешь! Не все куплено Демидовым самостоятельно. Есть еще в городе люди, которые думают о нас, пациентах. Холгер Брю-кель, профессор из Германии, предложил ему уникальный аппарат для операций, а вот деньги на его приобретение дал Леонид Петрашис, президент Союза предприятий малого и среднего бизнеса Волгодонска. За что Демидов ему весьма благодарен. Петрашис купил аппарат не ради получения при­были (медицина - дело явно не прибыльное), а потому, что истинный волгодонец и любит свой город.

Кстати, с Холгером Бюркелем, как и со многими другими специалистами импланталогии мирового уровня, врач Деми­дов встречается ежегодно на симпозиумах имплантологов в Санкт-Петербурге, куда каждый раз ездит только за свою зар­плату Там же завел деловые отношения с финской фирмой, которая поставляет сан материал в Россию. Материал специ­альный, недорогой. Жаль, что никто в городе из медицинс­ких учреждений не откликнулся на его предложение обес­печить им свои больницы. Не хочу перечислять инструмен­ты, оборудование и прочие атрибуты импланталогии, кото­рыми пользуется Демидов, потому что знаю, - людей, озабо­ченных состоянием своих зубов и рта интересуют четыре вещи. Больно или нет? Сколько зубов можно вставить сразу? Сколько это будет стоить? Сколько времени потребуется на вживление имплантата?

Отвечаю.

Вставить можно столько, сколько надо.

Стоит имплантат от пятисот тысяч до миллиона рублей. Но не спешите огорчаться. Имплантант - это не один зуб, это титановая пластинка, на которую можно посадить три, че­тыре, пять зубов. О боли. Операция делается под местным наркозом и когда имплантат будут ставить, больно не будет. Поболит позже. Как любая рана. Ведь имплантат будут вжив­лять в вашу голую беззубую десну и с недельку прийдется по­сидеть дома. Поживет он там три месяца, и потом на него вам поставят красивые зубы.

Что еще? Кроме того, что надо решиться, записаться, под­накопить денежек, пожалуй и все. Если вы страдаете каким- то хроническим заболеванием, то можно посомневаться, но попробовать надо. Не отчаивайтесь и те, у которых давно нет зубов, и костная ткань истончилась. Сделает Демидов и ее из костного порошка и через полгода, когда в десне образуется кость, можно идти на имплантат.

Легенды о стоматологе Демидове ходят пока из уст в уста, но многие в нашем городе уже могут похвастаться прекрасными зубами, которые не отличишь от настоящих.

_______________________________________________________________

        КРУЖЕВО ИЗ ДОНСКОЙ ЛОЗЫ

Донская лоза, как юная девушка, требует чуткости, боль­шого сердца и умелых рук, и тогда из нее хоть кружево пле­ти. Наверное, каждый, кто хотя бы раз бывал на вещевом рынке у "Олимпа", непременно останавливался у художе­ственной школы, где продает свои изделия Владимир Фе­дорович Бессарабов: плетеную мебель, панно, вазы, подно­сы, абажуры на лампы.

Удивительные мастера

разных ремесел у нас есть, но он единственный такого рода в Волгодонске, да и в области. А по всей России их если и наберется с десяток, то хорошо.

Красота - вещь неблагодарная. Усилий, чтоб ее создать, требует нечеловеческих, терпения безграничного, талан­та большого и любви к своему делу пропасть, а вот продать ее непросто. Цену за свои уникальные изделия Бессарабов запрашивает даже ниже, чем надо бы, а богатый покупа­тель, которому по карману такие вещи, нынче явно не це­нитель прекрасного. Посмотрит, пощупает, спросит: "Сколько?", и искренне удивится: "Нуты даешь, мужик!". Не цене бы надо удивляться, восхищеного изумления достой­ны сами изделия. Они украсят любой интерьер, квартиру, дачу, беседку. Истинные ценители этого неповторимого искусства восторгаются, как правило, в стороне и если о чем и говорят, то вовсе не о цене, а о другом.

Другое же начинается с того, что поздней осенью, зи­мой, когда прекращается сокодвижение, едет Бессарабов в лозняки, одному ему известные, которые сам давно уже подсаживает, облагораживает, и режет однолетку. Только из нее можно получить сырье самого высокого качества. Потом варит, в самом прямом понимании этого слова, сни­мает кожуру и внимательно просматривает каждый ее сантиметр:' нет ли где сучка? Дальше раскладывает готовую лозу "по вещам": одна охапка - на мебель, другая - на кор­зины, третья - на вазы, подносы, четвертая - на ленты... Те­перь можно приступать к делу, но прежде чем начать, лозу нужно вымочить, чтобы гнулась, извивалась в руках масте­ра, как он того пожелает.

Одно дело плести корзину. Кстати, с нее все и началось. Другое - делать мебель. Ее с донышка, как ту же корзинку, не начнешь. Сперва надо представить в воображении, все досконально рассчитать...

Вот уже десять лет Бессарабов - верный раб данного ему от Бога, как он сам уверждает, ремесла. За эти годы многие из его сподвижников бросили увлечение, а из-под его рук выш­ло "в жизнь" много вещей, которые живут где-то в чужих до­мах и квартирах, заряжая своих хозяев положительной энер­гией и всякий раз заставляя испытывать восхищение.

- Плетеная мебель живет долго - говорит он - Дольше, чем мастер, который ее сделал. В Риге один такой умелец показывал мне кресло, которому 200 лет, и передают его в семье из поколения в поколение как реликвию.

Станут ли реликвией вещи, сделанные Владимиром Федоровичем, не знает никто, но то, что прослужат долго, мастер гарантирует.

Выдумывает модели своей мебели он сам, кое-что под­сматривает из иллюстраций и снимков, которые везут ему даже из-за рубежа его заказчики, но в основном предпо­читает вывязывать свои задумки. Как-то продавал один гар­нитур в Ростове, к нему подошел итальянец. Через пере­водчика объяснил, что восхищен его изделием, и удивил­ся, что не очень-то берут у нас такую красоту.

Почувствовал итальянец уникальность изделий наше­го мастера. Ясно, что такой мебели из донской лозы ни у кого из его знакомых не найдется. Там подобную делают, но украшена и оплетена она поверх каркаса ротаном, - есть такой вид лианы. С ним, конечно, удобнее работать, он длинный, ровный. Бестарабов же для плетения режет лен­ты все из той же лозы, тщательно подгоняет друг к другу полоски, скрупулезно обрабатывает и зачищает концы, выплетая замысловатые узоры и косички. Вот потому и выглядят его кресла, столик, скамья изделиями истинно ручной работы, что очень ценится.

Все, что сделал, Владимир Федорович старается снять на пленку, но опубликовать разрешил лишь одну фотогра­фию, потому как владельцы мебели, изготовленной им на заказ, просят ее не тиражировать, не повторять. И он их секреты хранит строго. На одном снимке я видела непов­торимый интерьер кухни. Нет слов. Изумительна сама ра­бота, золотистый цвет мебели. Оказывается, он никогда ее не покрывает лаком.

- /Гак, конечно, держит вещь, делает ее прочнее - гово­рит Бессарабов, - но такой теплый сияющий цвет получа­ется только в натуральном виде. И покрытая лаком мебель со временем начинает скрипеть.

Кроме всех неоспоримых достоинств плетеной мебели, она еще и полезная штука, оказывается. В ней не только удоб­но отдыхать, но и незаметно массировать свой окостенев­ший от солевых отложений позвоночник, суставы, тело.

- Спрос на мои вещи будет через время - говорит мас­тер. - Как у всех художников.

Это он точно подметил. Время - истинный ценитель мастерства.

И еще. Найти бы Владимиру Федоровичу Бессарабову хорошего, дельного спонсора, который бы помог ориги­нальному мастеру утвердить в нашем быту такую красот)'. Найти бы, и поработать вместе на благое дело.