Рассказ
Товарищеские игры в волейбол проходили почти ежедневно. Обычно они начинались под вечер., когда у «зэков» кончался рабочий день, а у курсантов рабочего комбината - занятия. И хотя встречи были неофициальные, спортивные поединки носили более чем боевой характер, если не сказать - ожесточённо-яростный. И всегда побеждали бесконвойники. Техникой они владели не лучше, но команда их на игровом поле отличалась спаянностью и презрением к «вольняшкам», не вкусившим лагерной баланды. По их понятиям тот, кто не прошёл лабиринты ГУЛАГа, не торчал в бетонных одиночках - «моль подковёрная», что жизни не знает. Во время игры они, действительно, сражались слаженно, но - грубо попирая правила состязания. Судью назначали своего, и тот подыгрывал своим, не «замечая» нарушений. Верховодил всегда «зэк», мужчина атлетического сложения по кличке Ворон. Самоуверенный, с надменным взглядом из под густых угольно-чёрных бровей, широкоплечий мускулистый здоровяк своим внушал страх и уважение, у «вольняшки» - опасение. При разборках - после игры - Ворон раздавал своим зуботычины, перепадало иногда и курсантам учкомби-ната. Он не бил, а резким толчком ладони в лоб или по «холке», валил тех, кто особенно горячо доказывал свою правоту. Спорить с ним было бесполезно: он всегда оказывался прав. Однажды дело дошло до поножовщины. Обошлось, правда, без жертв...
Вольные учились на монтажников, газоэлектросварщиков, шоферов, бульдозеристов, электриков...
Платили им стипендию, давали спецовку, предоставляли бесплатное общежитие.
Сергей Лобов изучал механику, учился на техника по шагающим экскаваторам, на специальность, далёкую от своей мечты...
Уральский завод тяжёлого машиностроения выпустил первую машину, и она уже прибыла на строительство Волгодонского судоходного канала. ЭШ-1 представлял собой уникальную, принципиально новую конструкцию землеройной техники. Внушали уважение вес - 165 тонн, длина стрелы - 38 метров, ёмкость ковша - 3,4 кубометра земли. Питание главного двигателя - от сети в 6 киловольт. Один экскаватор, передвигаясь по оси канала, выбирал грунт с выносом его на обе стороны по всей ширине. Чудо техники 50-х годов!
Но основную рабочую силу на строительстве канала видели в заключённых, тех же бесконвойниках...
Но вернёмся на спортивную площадку, где в предвыходной день собралось множество оолелыци-ков - преимущественно из «зэков». Игра проходила с переменным успехом. Когда счёт сравнялся на восьми, команда Ворона, не то что ощетинилась - обнаглела. Если её игрок бил «резаный» мяч, другой сетку оттягивал вниз. Ожидая удара «вольняшек», они ныряли под сетку и сбивали соперников с ног.
Будущий механик шагающих экскаваторов Сергей Лобов подряд в лупил противнику три гола. Поднялся рёв обеих сторон болельщиков. Команда «зэков» озверела. В спадающей жаре июльского предвечерья запахло мордобоем. Страсти накалились до кипения. Не хватало искорки. Но игра всё же, слава богу, закончилась без потасовки. Бесконвойники на этот раз - чего они не ожидали - проиграли с разгромным счётом. Как и следовало ожидать, соперники тут же, на площадке, стали выяснять отношения. В воздухе стоял мат-перемат, то напористый, то насмешливый:
- Вы, уголовники, совсем обнаглели! Что вы корчите из себя крутяков! Семя чертополоха!
- Заткнись, мразь! - отвечали «зэки», - гуляйте, пока на воле. В зону влипните - вам обломают крылья! Когда вам влындят по самые ..., завоете, как шакалы! Проваливайте, не то поломаем мослы.
А х.. не хотите?! Сколопендры вонючие! Какой идиот вас выпускает на бесконвойку! Вас в цепях надо... Игроки вы, как бегемотытанцоры вприсядку!
Ворон, приблизившись к Лобову, сверля испепеляющим взглядом противника, выдал:
- А ты, шустряк, слишком разыгрался. Сбавь обороты. Не то...
- Я честно играю, - насторожился Сергей и в то же мгновение, не успев увернуться, получил сильнейший тычок в лоб. От неожиданности упал на бок, но быстро вскочил и принял боксёрскую стойку.
- Это тебе, птенчик, за первый гол, а за два других получишь позже, - пробаритонил Ворон, сжав кулак правой руки, и скрипнул зубами. - Понял, мальчишечка?
Сергей промолчал, но внутри его обдало жаром. Он готов был рвануться в бой, но внутренний голос остановил: «Тихо! Стоять! Не сейчас. Твоё время придёт». Лобов расслабился, опустил напряжённые руки, посмотрел на самодовольное лицо бесконвойника и негромко, с металлом в голосе, произнёс:
- Ладно, верзила. Поживём - увидим.
Вот вот, дорогой, ухмыльнулся Ворон, полуобнажив сталь передних трёх зубов, живи... и увидишь.
А дни по-прежнему бежали из бесконечности в бесконечность, из прошлого в будущее. На площадке летал безжалостно избиваемый мяч, как и прежде в жарких спорах проходили разборки встреч. Бескон-войники всё чаще проигрывали и это их бесило.
Сергей Лосев после занятий пропадал в спортзале, нещадно колотил кожаную грушу. Дважды в неделю на электричке мотался в Сталинград, где во Дворце спорта боксировал с достойными противниками. Он готовился к чемпионату страны. На занятиях в уч-комбинате парень тоже успевал, его хвалили.
А с Вороном ещё одна стычка произошла, и опять он потерпел поражение.
Товарищи по учёбе говорили ему:
- Что же ты, Серёга, не дашь ему отпора? Ты ведь боксёр! Врежь этому Ворону, как следует!
- Видите ли, ребята, мы с ним в разных весовых категориях. У меня шестьдесят, а у него все девяносто килограммов... Массой задавит. Он же не просто хулиган с улицы - тоже когда-то чем-то занимался. Это по нему видно.
- Это, конечно, так. Но и мы не будем так стоять -поможем.
- Спасибо, друзья, подумаю. Бесконвойники - люди лихие. Вон сколько их.
Однажды Лобову приснился сон. Он на ринге, и перед ним великан. Мощные бицепсы, пресс. Страшный оскал зубов с четырьмя заметными клыками. Глазки маленькие так и сверлят. «Как же я с ним буду драться, - с ужасом подумал Сергей, - я даже до подбородка ему не достаю». В переполненном зале вдруг раздался звонкий голос:
- Бей, Серёжка! Завали этого буйвола! Бе-ей!
«О, чё-о-рт! Я и забыл, что высоко прыгаю!» -вспомнил боксёр, присел и вдруг, словно его швырнула катапульта, взлетел вровень с огромной головой противника и нанёс один за другим два молниеносных удара в ... Сон прервался и Лобов, ещё не проснувшись окончательно, подумал: «Куда же я его ударил?» А утром, пробудившись окончательно, улыбнулся и вслух проговорил, вспомнив ночное видение: «И приплетётся же такая небылица. Этот Ворон, видать, дубовый мужик. Его только кувалдой... или в солнечное сплетение. А это запрещено, по крайней мере, в спорте». Потом подумал, что с такими, как Ворон, вряд ли нужно помнить о запретах. Наглый «зэк» и не подумает том, что можно и чего нельзя. Вон как тебя отправлял в нокдаун. «А что это я себя так раскрутил? Ишь, как сердце бьётся! Спокойнее. Ну-ка, пульс?.. Ого - сто тридцать... Нет, надо принимать меры. Пока ничего не произошло и, возможно, не произойдёт. Ты же благоразумный?» Потом были обычная по утрам пробежка, серия ударов в воздух перед собой и водные процедуры. И вот с зеркала на него смотрит жизнерадостный темноглазый парнишка с курчавыми волосами и по-девичьи длинными ресницами. Нам только двадцать два года, вся жизнь впереди!
...Бывший слушатель морского факультета Военно-физкультурного института курсант Лобов, мечтавший о службе на флоте, сам в жизни перенёс «удар ниже пояса»; он тяжело пережил отчисление из престижного учебного заведения, скрыв социальное происхождение родителей, а указав лишь тогдашний статус: служащие. Мало ли что было до революции! Просьбы восстановить, вплоть до Министра обороны, были отклонены. И «пришвартовался» вчерашний курсант в сегодняшнее училище. Сыграли роль условия приёма: гособеспечение и стипендия в 500 рублей. Почти самостоятельный! О чём он не хотел думать, так это о благоразумии: «Вот сдался мне этот волейбол чёрт знает с кем! Что, других развлечений нет?..» Из дому пришёл ответ на посланное две недели назад письмо. Мать сообщала: «...не бойся никаких трудностей, уважай людей и береги честь - так завещал отец».
И вот свисток судьи - игра началась. Загорелые тела соперников замелькали по площадке. Гулкие удары по мячу следовали один за другим. С обеих сторон раздавались одобрительные голоса болельщиков, их выкрики. На площадку припожаловали офицеры зоны и до тридцати краснопогонников комендантского взвода. Игра обещала быть ответственной и бескомпромиссной: бесконвойники проиграли дважды и с ногтями большого пальца у рта клялись отыграться.
...Гибкая пружинистая фигура Лобова взлетела у сетки, последовал резкий удар, на сторону отбитый соперником... Очко! Через минуту-другую ещё очко.
натиск принёс третье. Раздался возмущённый гул лагерных болельщиков:
- Это чо?! Кому поддаётесь?!
- Ворон! Куда смотришь? На кой ты там?
А Ворон рвал и метал. Подзатыльники раскидывал направо и налево. Поливал команду отборной матерщиной. Менял отдельных игроков. Наконец, его команде удалось отквитать два мяча. Но счёт не радовал -9:2.
Офицер по фамилии Дереза выкрикнул:
- Ворон! Бык кастрированный, дела нет - одни маты, ...твою мать! В карцер упеку!
Его в свою очередь одёрнул начальник лагеря, полковник со звездой Героя на груди, завернувший подбодрить своих.
Обстановка на спортплощадке накалялась. Бесконвойники, теряя уверенность, нервничали, пропускали «простые> мячи. Перед очередным ударом у сетки сорвавшийся с места Ворон сшиб Лобова. А на того с высоты падал мяч. Будто подброшенный батутом Сергей высоко взлетел и резаный мяч, минуя блокировку, попал у земли в другие руки и ушёл за поле. Разноголосая толпа болельщиков взревела и поднялась на вольняшек. Резкий командный жест полковника и зык капитана Деризы привели болельщиков в чувстю. Их солдаты держались рядом. Игра возобновила сь.
На Сергея повторилось покушение. Один из игроков заскочил на его сторону и попытался сбить. Лобов удержался и тут же нанёс ответный удар, хорошо отработанный в спортзале апперкот левой в челюсть. Нокаут! Зэк очухался, но площадку пришлось покинуть. Поползновения так влиять на ход игры прекратились. Игра, принимая отчаянные обострения, шла к проигрышу бесконвойников. Дав команду офицеру никуда не отлучаться, покинул место схватки полковник, которого ожидал джип военного образца.
А вскоре небывалый счёт 15 : 6 вызвал новую вспышку страстей. Соперники сошлись лицом к лицу. У Ворона дёргалась щека, нервный тик шевелил губы. Он был вне себя, с трудом показывая внешнее спокойствие. Каково же было удивление толпившихся болелыциков, когда он подошёл к Лобову и, фалъг шию улыбаясь, протянул ему руку: - Поздравляю с победой. Твоя взяла...
Чувствуя что-то неладное, Сергей всё же настороженно протянул свою. Тут же твёрдый кулак зэка метнулся в его лицо. Лобов мгновенно среагировал и успел уклониться, получив скользящий удар в голову. Ответный удар последовал неосознанно, сознание не поспевало за реакцией. Ворон, едва устояв, на миг замер, широко открыл рот и раскинул руки. Второй, более сильный и уже осознанный удар в одну и ту же точку, выключил его сознание. Он рухнул, как срезанный пилой вековой дуб.
Партнёров Ворона охватил шок. Гроза уголовного мира, признанный лидер кулачных боёв сбит с ног каким-то парнишкой! К распластанному великану бросились его игроки. Толпа бесконвойников с выкриками двинулась на курсантов. Те попятились, скучились и... началось! Точнее, начаться-то, как следует, не успело - вихрем налетели по команде капитана Дерезы крашопогонники комендантского взвода. Прогремели в воздух выстрелы. Солдаты с офицером, раздавая удары и затрещины, профессионально скоро остудили горячие головы разъярённых буянов. Быстро прерванная бойня всё же не обошлась без жертв: десятка полтора с обеих сторон попало в медсанчасть бесконвойной зоны...
Бежали дни. И хотя по-летнему грело солнце, волейбольные состязания прервались. К площадке подходили разве что дети, да присевшие перекурить случайные люди. Им любопытно было посмотреть: что ж тут делают присланные из зоны работники. А те работали. По приказу начальника зоны обустраивали спортивную площадку. Делали скамейки, красили их, поменяли столбы, повесили новую сетку. Оборудовали теннисные корты. Им помогали вольные. И всё это без недоразумений.
Сергей Лосев обратил внимание на облагораживание зоны, подумал: что бы это значило? Знакомый лейтенант из зоны сказал, мол, ждут из Москвы комиссию. Ещё он узнал, что начальник зоны, как «батя», пользуется уважением и авторитетом и среди солдат и офицеров, и среди заключённых. Одно, что - Герой войны, а другое - строг, справедлив и бескорыстен. Язык находил со всеми. Знал, кого освободить от конвоя, кого, наоборот, прижать. Схема, конечно, была заурядной: примерное поведение, перевыполнение заданий, активное участие в культурно-массовых и общественных мероприятиях лагеря. Среди его полу тора тысячного контингента зоны выделялись три «тяжеловеса» и один из них - Ворон. Даже «крутые» тушевались при виде внушительной фигуры уголовника. Выделял его и полковник. Он обращался к нему по имени-отчеству. Конечно, не за кулачные разборки. Ворон был знаменитым бригадиром на строительстве Волго-Донского канала. Пятьдесят человек под его руководством выкладывались в труде до изнеможения, подтверждая уверенность лагерного начальства, что со старым у них «завязано». Когда выполнение задания оказывалось под угрозой срыва и руководство нервничало в ожидании больших неприятностей из центра, оно просительно поглядывало на полковника: выручи. Тот, вернувшись к себе, вызывал Ворона. Именно его бригаду бросали на прорыв. В ней были провинившиеся перед Законом рабочие высокой квалификации, люди со смекалкой и, что называется, мастера на все руки. Им шёл зачёт - день за четыре! Их поддерживали дополнительным пайком. Бригаду «по тревоге» могли поднять ночью...
Сам бригадир был личностью противоречивой и сложной. Схлопотав в молодости большой срок - не рассчитал в драке могучие силы - Ворон, тогда ещё Антонов, знал: лишь дисциплина и труд вернут его домой раньше. Что от него требуется, понимал, людей держал в руке крепко. Возражений не терпел, слабых выживал. А вот получив отпор, «подключал»
голову: что, собственно, произошло? И правильно ли это? Капитан Дереза так и сказал ему:
- Я думал, что ты умнее.
Полковник тоже, глядя на него, процедил: - Мм-да... А кто-то так выпрашивал у меня площадку.
В лагере свои донимали: долго так будет? Рыкнув на них: - Цыть! - добавил: - Недолго.
К Сергею Лобову в курсантское общежитие он припожаловал человеком одумавшимся. Не зная этого, товарищи Сергея держались настороже и далеко не отходили.
- Спокойно, ребята, - хмуро произнёс он, - я не скандалить пришёл. Мне интересно увидеть вашего дружка.
Тот сидел в майке и трико с раскрытой книгой на коленях и вопросительно смотрел на посетителя.
- Ладно, как тебя - Сергей? Я помозговал и понял
- не то делал. Извини. Сам виноват.
Ворон неловко помолчал, глядя на молодого парня, и, перемогая себя, спросил:
- Вот ты скажи, как это у тебя получилось свалить-то меня? У других, куда крепче, не получалось, а ты
- сумел... Я думал - сдохну.
- Удар как удар, - нехотя ответил Лобов, - правда, в солнечное сплетение, по нервным узлам. Вырубается сознание. На ринге так бить запрещают.
Ага, вон оно что... Значит, ты боксёр. И, похоже, не новичок. А с виду бы - не подумал. Ну, молодец! Ещё раз: извини. И - выводи свою команду. Без мяча скучно. И нам и вам. Будем играть на серьёзе, без всяких... и Ворон крутнул пальцами, намекая на старые проделки.
Какое-то время они всматривались один в другого, потом богатырь подал руку.
- Негоже из-за мяча так ссориться, он не для этого. Обычная по виду рука Сергея утонула в лапе матёрого мужика.
Лица окружающих посветлели. Мир был нужен всем. |