Мой сайт

 

Автор Владимир Тихомиров, главный редактор "Исторической правды"

Источник...

... Князь Владимир лежал в полной темноте на холодной каменной скамье. Сквозь тошноту и пульсирующие приступы боли, разрывающие его голову на части, он прислушивался к крикам, доносившимся из пиршественной залы огромного белокаменного дворца Корсунского эпарха Анастасия – кажется, внизу начиналась резня. 

Сколько времени он провел в забытьи – князь не знал. 

Он провел рукой по лицу, почувствовал кровь на лбу, над самыми глазами – такими беспомощными, широко раскрытыми, но ничего не видящими. 
Все произошло в одно мгновение. Шел третий или четвертый час княжьего пира во славу будущей жены царя русов царевны Анны. Столы для гостей стояли в три ряда между узорчатыми мраморными колоннами, обвитыми гирляндами цветов, а в каждом ряду было по десять столов, а на каждом столе громоздились тяжелые ковши, кубки, усыпанные жемчугом, и тяжелые блюда, наполненные всякими яствами. Было здесь и холодное мясо в жгучем арабском соусе, и запеченные лебеди, и жареные павлины, и пироги с мясом и с сыром, и медовые сласти, и всевозможные дивные заморские фрукты, а пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с терпким греческим вином: красным, золотистым и черным. Специальный служка бегал с кувшином родниковой воды, настоянной на лепестках роз, которую изнеженные греки подливали в вино, чтобы от хмеля не слишком кружилась голова. Слух гостей ублажали греческие хористы с цимбалами, певшие любимые псалмы царевны.

Князь разбавленного на греческий манер вина не признавал, выпивая за раз кубок хорошего понтийского мушкателя, но сегодня князь пил мало, ничего не ел, а только посматривал на высокий помост, где стоял стол, покрытый красной парчой с золотыми узорами – почетное место для посланников ромейского императора. Там, в окружении греческой знати сидела его невеста Анна - надменная, холодная, за все время пиршества не проронившая ни слова. 

По знаку князя мгновенно подбежал служка с чашей вина. 

- Эй, певцы, помолчите! – крикнул князь, отхлебнув терпкого вина. – Эту чашу я хочу по нашему обычаю посвятить моей прекрасной невесте… Владимир осекся, почувствовав внезапную боль в груди – словно тысячи холодных иголок вонзилось разом в сердце. Дыхание у него перехватило, и окружающие его белокаменные палаты, гости, служки, проклятые цимбалы и даже море, залитое розовым светом вечернего солнца – все это разом сгинуло во тьме.

- Позовите мне… - успел еще прохрипеть князь, прежде чем он упал прямо лицом на стол. 

Он уже не видел, как разом смолкли все разговоры и песни, как рванулся к нему верный Добрыня, как вскочили и схватились за ножи его сотники, как смертельно побледнели греческие сановники в предчувствии безжалостной расправы за отравление князя русов.

Но он не умер. Подосланные убийцы, видимо, что–то напутали с зельем, и яд, вместо того, чтобы убить князя, только лишил его зрения.

И вот теперь он очнулся в полной темноте на каменной скамье.

Скорее всего, отравителей послал сам император Василий, не желавший платить русам по счетам. Гром Перуна, с самого начала не стоило верить этим лживым грекам, но когда императорский трон пошатнулся под натиском мятежного узурпатора Варды Фоки, василевс был согласен на любые условия, он готов отдать все, лишь бы набрать новое войско на Севере. И Владимир не устоял, хотя даже волхвы, увидевшие в небе огненные стрелы Перуна, отговаривали его от этой сделки. 

Да что там волхвы! Князь и без всяких знаков и советчиков знал, что грекам нельзя верить и момент для военного похода сейчас самый не подходящий. Он только что закрепился в Киеве, дружина требовала отдыха и денег. Для серьезного же похода требовалось набрать новых бойцов, нужно было посмотреть на них в деле, нужно было назначить новых сотников… Но даже и не в этом дело. Нужно было найти людей, которым можно было бы оставить все дела в Киеве – этом городе лживых лавочников, хазарских ростовщиков и гнилых вельмож, только и готовых воткнуть нож в спину. Но ни времени, ни людей у Владимира не было, а посланники василевса, между тем, ползали на коленях и умоляли спешить, иначе проклятый узурпатор возьмет верх. И когда Владимир заколебался, послы предложили хорошую, очень хорошую цену – царскую сестру Анну. То есть, Владимир становился ближним родичем самого греческого царя, а это открывало перед киевским князем невероятные перспективы – к примеру, Владимир мог бы получать свою долю за каждого бойца, нанимающегося на службу в армию греческого императора. Он мог бы построить свой дворец прямо в Царьграде. Он мог бы… Словом, Владимир решил рискнуть, обрушившись с шестью тысячами бойцов на мятежников. 

Но когда русская дружина выполнила уговор, царь Василий решил не спешить исполнять свое обещание – шли месяцы, но посольство с царевной Анной так и не появилась в ставке князя. Владимир ждал долго, но потом решил двинуть свои войска на город Корсунь для того, чтобы принудить императоров сдержать слово. Осада длилась недолго – после того, как дружинники перекрыли подземный акведук, питавший осажденный город водой из колодцев, ворота крепости открылись – тем более, что Владимир обещал не чинить грабежей и убийств. Но Василий решил, видимо, разорвать свадебный контракт самым простым способом, подсыпав князю яд. 

Впрочем, за покушением могла стоять и сама принцесса Анна – женщина, по слухам, гордая, хитрая и своенравная, которая вовсе не испытывала никакого покидать утонченный Царьград ради жизни на варварском Севере. Конечно, нужно лишиться остатков разума, что бы травить князя на собственном свадебном пиру, ведь после смерти князя разъяренные дружинники не выпустят уже никого из дворца – так того требуют боги, а волю богов нужно исполнять. 

И вряд ли Анна уйдет из Корсунского дворца живой – если только сотники не захотят взять у императора Василия выкуп за голову сестры.

Но вот за свою голову князь Владимир не дал бы сейчас даже ломаного медного гроша. 

Слепец не может управлять войском, потому что слепец не видит воли богов – эту истину знают даже киевские мальчишки.

И поэтому дружину из Корсуня поведет уже кто-то другой. Может быть, верный Добрыня, может, сотник Крислав – варяжский наемник, уже давно мутивший воду в войске по поводу дележа добычи. Крислав хотел большую долю, этого же хотели и другие наемники. Уже сейчас князь сквозь жалобные вопли греков слышал признаки намечающегося разлада, и когда мятежные сотники возьмут верх, то судьба слепого князя будет решена. 

Значит, действовать нужно быстро, очень быстро - пока наемники не пустили в ход мечи. 

- Добрыня, - прохрипел князь,- Позовите мне Добрыню…

- Я здесь, князь, - тут же откликнулся верный сотник, стоявший, как оказалось, у изголовья скамьи.  

- Добрыня, приведи мне Акима, - шептал князь, - тащи его сюда. 

Тут же застучали по мраморному полу сапоги верных воинов, и уже через минуту у княжеского ложа стоял монах Иоаким – весьма упитанный грек с курчавой шевелюрой и круглым лицом, с которого в прежние дни никогда не сходила улыбка. Иоаким был одним из духовников принцессы, ему же двор в Царьграде иногда поручал и важные дипломатические миссии, и Владимир не знал еще человека, которого бы не мог уговорит ловкий брат Иоаким. Но сейчас ему самому требовалось уговорить самого Иоакима. 

Судорожно схватив Акима за плечо, князь рывком притянул его к себе и зашептал прямо в ухо, путая греческие и славянские слова: 

- Акимушка, слушай меня внимательно. Я умираю, и перед смертью хочу, чтобы ты выполнил мою последнюю волю… Я хочу креститься. Хочу принять веру христианскую – как моя бабка, как мой отец… Будешь моим крестителем, Аким?

Монах лишь кивнул: все понял, князь. 

- Еще хочу, Аким, чтобы ты помолился за меня перед Богородицей вашей. Крепко помолись и передай Богородице мой обет предсмертный: если Господь оставит мне, грешнику, жизнь, то я больше никогда на христиан войной не пойду, но веру греческую и на Русь принесу. Церкви в Киеве и Новгороде поставим, народ крестить будем, тебя, Акимушка, главным епископом, сделаем – будешь жить в княжеском тереме, будешь всеми попами на Руси командовать. Хочешь, Акимушка, быть епископом?... Вот, Аким, иди и молись за меня Богородице. И готовь купель крестильную – времени у нас мало…

- Бегу, княже, - зашептал потрясенный Аким, - все сейчас с Божьей помощью устроится. 

Добрыня, слышавший разговор князя, только головой покрутил от удивления: ну и голова у князя! Из любой западни змеей выползет. В два мгновения князь заставил работать на себя хитрого монаха со всей его братией – а это куда более могущественная и влиятельная корпорация, чем сам император, едва взобравшийся на престол. Теперь-то Аким из кожи вон вылезет, но найдет противоядие и своего шанса на епископский омофор он не упустит. Шутка ли, стать архиереем у новообращенных русов! Однако, подумал сотник, рано еще радоваться - теперь надо удержать Крислава и его братию от резни, иначе погубят они все дело…

Добрыня развернулся, чтобы спуститься в зал и освободить уже взятых в заложники греков, как вдруг снова услышал голос князя:

- Добрыня? Ты все слышал?

- Да, князь. 

- И ты тоже крестись, понял? 

 - Понял, - пожал плечами Добрыня, предпочитавший держаться в стороне от всех разговорах о богах. Но, если это надо, значит, можно и покреститься. 

Князь обессиленно откинулся на подушку. Боль в висках стала невыносимой, грудь горела огнем, а тьма в глазах уже окрасилась в кроваво-красный цвет… 

Вдруг он услышал где-то торжественное пение, прекрасное и неземное, как будто пели не люди, а хор из тысячи тысяч ангелов. В этой музыке хотелось раствориться, плыть вместе с ней над землей, плавно огибая горы, лесистые холмы и реки… Князь не разбирал ни единого слова, но, подумалось ему, откуда же человеческому разумению понять эти слова, если поют ангелы на дивном ангельском наречии, недоступном уму смертных? Наверное, я умираю, подумалось князю, но эта мысль не вызвала у него ни страха, ни отчаяния – разве с ангелами небесными, про которых ему в детстве столько рассказывала бабушка, можно чего-то бояться?..

Князь улыбнулся, но тут ангельский хор стих, и громкий мужской голос густым басом воскликнул непонятное: 

- Аксиос! 

 И тут же тысячи и тысячи ангелов грянули хором: 

 - Аксиос, аксиос, аксиос! 

 «Достоин»! – вдруг вспомнил князь значение этого слова: на греческом языке «аксиос» означает «достоин». Но разве ангелы небесные говорят на греческом? 

Додумать эту мысль он не успел, тьма перед глазами вдруг рассеялась, и он увидел прямо перед собой улыбающееся лицо бабушки – хотя обычно княгиня Ольга всегда была сурова и строга с внуками. Необычайно помолодевшая, Ольга, облаченная в белоснежные греческие одежды, стояла в ангельском хоре и пела ему «аксиос», а рядом он увидело лицо отца, матери, лица братьев и родных, каких-то родичей, умерших много лет назад. Владимир хотел было спросить, что они тут все делают, но тут невидимая сила увлекла его наверх, и он увидел , что этот ангельский хор стоит как бы в форме гигантского круга – даже не круга, но колеса, более того, этот хор и есть колесо, которое, медленно вращаясь, начало куда-то двигаться по зеленой равнине… 

Владимир вдруг понял, что сейчас происходит что-то очень важное, какое-то событие Вселенского масштаба, но что именно понять он не мог и спросить было совершенно не кого.

… Когда брат Иоаким с рослыми монахами вернулся в княжеские покои, Владимир уже лежал без сознания. Монахи подняли его тело на руки, срывая мокрые от пота парчовые одежды, затем разжали ему зубы, что бы брат Иоаким смог влить в рот несколько капель пахучей жидкости из маленького стеклянного пузырька – настоя териака, верного средства от мышьяка и прочих ядов. 

- Скоро он придет в себя, - распорядился Иоаким, - а пока, братья, несите его в храм – навстречу новой жизни. 


* * * 
В истории нашей — как, впрочем, и любой другой — страны есть события, которые большинством граждан воспринимаются как ключевые для верного понимания своего прошлого. К числу таких мест памяти русской истории, прежде всего, относится Крещение Руси — принятие князем Владимиром Святославовичем христианства. Событие, которое превратило временный союз различных славянских и неславянских племен в полноценное государство. И без понимания истинного значения Крещения никакой рассказ о Руси и о ее исторической судьбе в принципе невозможен. 

Однако, непосредственное обращение к источникам, как правило, разочаровывает непосвященных. Крещение Руси описано в древнерусской летописи «Повести Временных лет» иеромонаха Киево-Печерской лавры Нестора как сказочный, вернее, вероучительный рассказ, полный чудесных и явно нереальных подробностей – чего, например, стоит рассказ о том, как князь едва не принял ислам, но потом, узнав, что вера Магомета запрещает пить вино, тут же обратился к православию. Дескать, вино – «веселие Руси есть», без него нам в Киеве никак. 

Поэтому многие читатели не доверяют «Повести временных лет», считая, что Нестор все выдумал, выдавая исторические байки и анекдоты за правду. 

Однако, давайте не будем спешить с выводами. Иеромонах Нестор был не глупее нас с вами, дорогие читатели, и прекрасно мог отличить аллегоричный исторический рассказ от банального вымысла. Более того, Нестор – будучи очень образованным человеком своего времени, и не просто образованным в секулярном смысле, но образованном в церковном понимании этого слова, то есть, воспитанным в богатых традициях Византийской Православной церкви, - знал и умел много такого, о чем современный человек, к сожалению, даже не имеет никакого понятия. 

В частности, Нестор умел читать Библию по словам – то есть, не так как мы с вами, воспринимая лишь поверхностный сюжетный уровень евангельского повествования, но и постигая зашифрованный в библейских сюжетах потаенный смысл, который раскрывается лишь при очень вдумчивом чтении, при обдумывании буквально каждого слова. 

Но читать таким образом - вовсе не такое простое дело, как может показаться со стороны – чтобы научиться читать Библию на уровне иеромонаха Нестора, нужно прочитать все тексты Священного Писания, нужно владеть несколькими языками: прежде всего, греческим, латинским и арамейским, необходимо знать исторический контекст библейских событий. И только тогда вы поймете, почему пророк или евангелист употребил в данном случае то или иное слово, и о чем же в действительности рассказывает та или иная притча.  

Именно в такой церковной традиции написана и «Повесть Временных лет» - здесь каждое слово имеет особенное значение, здесь каждое слово – это своего рода гиперссылка на исторические события и обстоятельства, понятные начитанным людям из круга иеромонаха Нестора, но, к сожалению, совершенно неизвестные людям XXI века. 

Поэтому, чтобы понять истинное значение рассказа о Крещении Руси его следует прочитать точно таким же библейским способом – то есть, буквально по словам, восстанавливая содержание и смысл каждой «гиперссылки». И тогда вам откроется подлинная история нашей страны – история, о которой вы даже не подозревали. История, тщательно скрываемая идеологическими шорами. 

Готовы ли вы к такому открытию? 

Наш рассказ будет долгим, ведь принципиально важно понять не только то, КАК происходило Крещение. Важно понять и КТО собственно принял это Крещение. 



Первая страница "Повести временных лет" (Лаврентьевский список). 

* * *
Древние германцы свое происхождение от великана Имира, спонтанно возникшего от таяния космического льда Эливагара.

Евреи - от Адама, первого человека на Земле. 

Иеромонах Нестор Летописец вывел происхождение славян от младшего сына ветхозаветного Ноя Иафета: «По разрушении (вавилонского) столпа и по разделении народов взяли сыновья Иафетовы запад и северные страны. От этих же произошел и народ славянский…» (здесь и далее «Повесть временных лет» цитируется в переводе Д.С.Лихачева). 

С Нестором были согласны и другие славянские летописцы – например, польский хронист XII века Викентий Кадлубек, автор труда "Chronica Vincentiana", или чехи Козьма Пражский и Далимила Мезиржицкий, составившие примерно в ту же самую эпоху свои летописные своды. Понятно, что эти почтенные ученые мужи друг у друга через плечо не подглядывали, а поэтому можно с уверенностью сказать, что они отобразили действительно бытовавшие в ту эпоху представления, что славяне являются близкими родственниками других европейских народов, которые, согласно библейской традиции, разошлись из-под обломков Вавилонской башни. В нынешней науке все эти народы получили название «индоевропейцев». 

Но прежде чем говорить об индоевропейцах, давайте спросим себя: а не рановато ли мы начинаем? Ведь первые индоевропейцы появились на карте мира в те времена, когда не то что Константинополя, но и самого Вавилона с его башней еще не было. 

Но давайте представим, что нам нужно рассказать историю США - нашего «alter ego», вечного российского соперника и союзника. С чего бы нам начать? 

Конечно, рассказ об истории появления Соединенных штатов можно начать с 1787 года, когда Конвент в Филадельфии принял Конституцию США. Или все-таки лучше отодвинуть начало нашего рассказа на 4 июля 1776 года, когда Второй Континентальный конгресс представителей английских колоний провозгласил независимость Северной Америки от британской короны?

Но тогда возникает другой вопрос: как же эти английские колонисты вообще оказались на этом континенте? Поэтому начало рассказа придется еще немного сдвинуть – на 11 ноября 1620 года, когда корабль "Mayflower" под командованием Кристофера Джонса с первыми 102 поселенцами на борту бросил якорь у американского берега в районе Плимута. Но и тут возникает масса вопросов. Кто были эти пассажиры? Какая нелегкая судьба заставила пуститься их в опасное странствие через океан на самый край света? Как встретили их местные индейцы? Таким образом, нам никуда не уйти от рассказа о пуританах – поклонниках протестантского религиозного течения в Англии, которое встретило крайнее неприятие со стороны официальной англиканской церкви и властей. Заодно придется рассказать и об основателе пуританизма – теологе XVI века Роберте Брауне, и о движении Реформации вообще. Потому что без этого рассказа нельзя будет понять того чисто американского духа из смеси авантюризма, религиозного фанатизма и добровольного подчинения воле большинства, который в кратчайшие сроки и привел к появлению самой могущественной сверхдержавы планеты. Конечно, в ходе повествования об истории религиозных войн в Европе будет совершенно логично упомянуть о плавании Колумба, о походах конкистадоров и о первом открытии Америки викингами в Х веке. Викинги встретили на новых землях индейцев, и таким образом наш рассказ будет неполным без специального исследования, посвященного коренным народам Американского континента. Собственно, без рассказа об индейцах будет сложно понять, почему все эти племена сиу, могикан и апачей, которые вели бесконечные войны друг с другом, позволил себя покорит горстке бледнолицых пришельцев и загнать в резервации. Индейцы же появились на континенте 10 тысяч лет назад, и, таким образом, предыстория создания США занимает гораздо больше веков, чем собственно сама история этого государства.  

Между тем, история Россия почти как две капли воды напоминает историю Америки – с той лишь разницей, что славяне на тысячелетие раньше колонизировали «ничейные» равнины Средне-русской возвышенности. Поэтому и разговор наш следует начинать вовсе не с мифического «призвания варягов на Русь», как это делает большинство историков, но со времен доисторических – и только тогда мы сможем понять, кем были эти самые «варяги» и куда и зачем они пришли. Только тогда мы и сможем понять, чем же в действительности является наша страна, какие идеи и тайные механизмы были заложены в фундамент этого государства. 

* * * 
Итак, индоевропейцы. 

Само это название появилось на свет сравнительно недавно – в 1788 году, когда сэр Уильям Джонс, основатель и первый президент этнографического «Бенгальского азиатского общества», в своем знаменитом «Президентском обращении» предложил сравнительное языкознание в качестве нового средства изучения древнейшего прошлого человечества. 

"Санскрит, каким бы древним он ни был, наделен замечательной структурой; более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латынь и более утонченный, чем каждый из них. Вместе с тем, его близость им обоим, как в глагольных корнях, так и в грамматических формах, сильнее, чем это можно было бы объяснить случаем; она настолько сильна, что ни один филолог не может рассматривать эти три языка, не признав, что возникли они из одного источника, который, вероятно, уже не существует". (1) 

Естественно, тезис о существовании «праязыка» тут же поставил перед исследователями вопрос и о наличии носителей этого языка, а также о примерном определении границ территории первоначального обитания этого «пранарода» до своего расселения по просторам Евразии. 

Интересный момент: иногда этот самый «пранарод» еще именуют арийцами или ариями. Слово это в широкий лексикон вошло еще в XIX веке с легкой руки английского филолога Макса Мюллера, который переложил на английский язык персидский термин «Арьяна Ваэджо». Что в буквальном переводе означает «Арийский Простор» - так в «Авесте», священной книге зороастрийцев, именовалась некая райская местность - мифическая прародина иранцев: «Первым из мест и областей наилучших Я, Ахура Мазда, сотворил Арьяну Ваэджо у (реки) Вахви Даити (Благой Законной)…». (2)

Понятно, что сэр Мюллер, тихий кабинетный ученый и фанатичный поклонник Востока, прославившийся как первый переводчик «Ригведы», никак не мог предположить, что уже через несколько десятилетий с древними иранцами начнут отождествлять себя агрессивные поклонники теории расового превосходства «нордических народов». Тем не менее, именно из-за нацистов скомпрометировавшее себя самоназвание иранцев и осетин навсегда отошло из науки в область маргинальных оккультных псевдо-учений – туда, где обсуждаются разнообразные мистические тайны рейха, загадки Шамбалы, тамплиеров, масонские заговоры и прочие НЛО. А лингвисты всего мира вновь вернулись к политически нейтральному названию «индоевропейцы». И занялись поисками исторической «колыбели» индоевропейских народов.  

Искать «колыбель» решили при помощи нехитрой методики, основанной на лингвистической реконструкции лексики «праязыка». Проще говоря, ученые выделили из разных индоевропейских языков все одинаковые или похожие слова, а затем попытались представить себе природные, географические и культурно-исторические условия среды обитания «пранарода», в которых мог бы сформироваться этот гипотетический «праязык». 

Итак, первое, что можно утверждать с достаточной уверенностью, это то, что прародина индоевропейцев представляла собой область с горным ландшафтом. Об этом свидетельствует множество общих для индоевропейских языков корней слов, обозначающих высокие горы и возвышенности. 

Во-вторых, это было довольно далеко от моря – лингвисты не обнаружили никакого общего термина для обозначения моря, общего для народов Европы и Азии. (3) 

Судя по всему, индоевропейцы появились где-то на просторах Евразии, причем в климатических условиях средних широт – ведь в реконструированном «праязыке» присутствуют как слова, обозначающие жару и летний зной, так и слова, связанные с дождем, грозами, холодом и снегом. 

На средние широты указывают и многочисленные названия животных – волка, медведя, зайца, бобра, мышь, змею и проч. Нет ни одного общего слова, которое бы обозначало льва, слона, верблюда или даже такого популярное на Востоке вьючное животное, как осел. 

Такая же картина наблюдается и в растительном мире – индоевропейцам были прекрасно известны такие деревья, как дуб, бук, береза, осина и др. 

Главным же занятием индоевропейцев было разведение скота – во всех древнейших языках сохранились общие названия для коров, лошадей, овец, собак. Реконструировано также древнее слово для «пастуха» и глагол «пасти, охранять скот». Более того, индоевропейцы были вообще первыми скотоводами на Земле. Об этом говорит тот факт, что все индоевропейские народы, в отличие, скажем, от индейцев, африканцев или жителей Юго-Восточной Азии, издревле занимавшихся охотой, обладают генетической предрасположенностью к потреблению молока и молочных продуктов. К примеру, корейцы, или танзанийцы вообще не могут пить коровьего молока – у них оно вызывает спазмы желудка, диарею или, в лучшем случае, брожение и повышенное газообразование. А все дело в том, что практически у 75 процентов представителей монголоидной и негроидной рас после окончания младенчества развивается непереносимость лактозы – молочного сахара. Именно из-за этой генетической особенности у азиатов до сих пор так плохо развито молочное хозяйство, и даже кочевники-монголы предпочитают пить кумыс - кобылье молоко. 

А вот европеоиды за долгие века жизни со стадами домашних животных развили в себе способность расщеплять лактозу. Более того, как показали эксперименты, коровье молоко стимулирует выработку гормонов роста. Поэтому средний рост европейца превышает рост азиатов и многих представителей африканских народностей. А древние египтяне вообще смотрели на наших предков, как на великанов. Однако, за высокий рост европейцам приходится расплачиваться и повышенной предрасположенностью к остеопорозу и онкологическим заболеваниям. 

В то же время предки индоевропейцев старались не употреблять в пищу никакой рыбы – лингвистам так и не удалось найти ни одного общего названия для окуня или щуки. О ловле рыбы никогда не говорится ни в «Ригвелде», ни в «Авесте»; филологи также обращают внимание на то парадоксальное отвращение к рыбе, которое испытывали греки гомеровских времен. Например, герои Гомера едят только мясо и хлеб, но не рыбу, и в «Илиаде» лишь однажды мимоходом упоминается про ловлю рыбы. (4) 

Впрочем, у этого правила есть два и весьма больших исключения – осетр и лосось. Этой рыбой наши пращуры не брезговали никогда.

С разведением скота тесно связано и широкое применение повозок и колесниц. Историки не знают, кто и когда впервые изобрел само колесо, но, тем не менее, можно смело утверждать, что именно индоевропейцы первыми додумались до применения ступицы – отверстия в колесе, позволяющего его сажать на неподвижную ось. Поэтому во всех древних языках сохранилась точная терминология создания колесного транспорта, который позволял нашим предкам сохранять достаточно мобильный стиль жизни. 

И все-таки древних индоевропейцев нельзя назвать кочевым народом – как, скажем, нынешних монголов или африканских берберов. Во-первых, у индоевропейского «пранарода» была достаточно высоко развита металлургия – но создание кузниц и плавильной печи для руды предполагает оседлый образ жизни и выделение из общей массы народа группы профессиональных ремесленников. Во-вторых, помимо скотоводства древние индоевропейцы были и неплохими земледельцами – во всех индоевропейских языках сохранились общие слова для обозначения хлеба, сельскохозяйственных растений и орудий для обработки земли. 

Словом, о местонахождении мифической прародины индоевропейских народов можно гадать бесконечно долго. Но куда больше нас интересует общая духовная платформа – в частности, тот религиозный фундамент, на котором выросли все языческие культы многочисленных индоевропейских племен и народов.

И этот духовный фундамент оказался на удивление прочным. 

Продолжение следует.