Задонские степи на левобережье Дона стали населяться в конце XVIII века. В связи с увеличением казачьего населения в Области войска Донского усиливалось стремление к колонизации его окраин. Свободной земли на Дону становилось всё меньше. Так казаки появились в междуречье рек Дон и Сал. На берегах Сала приютились самые восточные в Войске станицы: Андреевская, Атаманская, Бурульская, Потаповская, Эркетинская.
Первопоселенцы столкнулись с трудностями полупустынной степной жизни. Условия для земледелия суровые: светло-каштановые почвы с солонцами, засушливый климат, полынно-типчаковая растительность, неудовлетворительная обеспеченность водными ресурсами. Земли, на которые они прибыли, были малопродуктивны, что делало жизнь людей чрезвычайно тяжёлой.
Что двигало людей в эти суровые, позабытые Богом края? Обширность равнины, новые земли, крепостные порядки в России, принудительные переселения, долг службы, стремление уйти от преследований их «старой» веры, чувство первооткрывателя, поиски лучшей доли? Нелегко дать однозначный ответ.
Большинство наименований, которые получили населённые пункты в XIX веке, образовались от фамилий первопоселенцев, основателей или владельцев хуторов. Чаще всего это были казаки правобережных станиц Верхне-Курмоярской, Гугнинской, Потёмкинской, Терновской, Филипповской. Отсюда произошли названия Кудинов, Марьянов, Плетнёв, Тарасов и многих других казачьих хуторов.
На карте Андреевского сельского поселения можно видеть балки, лиманы и урочища. Это балки Грязнушка, Сальская, Тарасов Кут, Уртугул (Уртюгур), лиман Хомутец, урочища Лопатин Луг, Калинин.
Крутой обрывистый склон реки Сал и простирающаяся за ним возвышенность носит название Ергени (Ергенинская возвышенность), от калмыцкого слова Эргэ — яр, крутизна, а также «66 прибрежных возвышенностей». Тюркское обозначение реки Сал — приток, рукав реки, извилистый, а с калмыцкого переводится балка, ветвь, овраг. Связывают также с этнонимом, названием гуннского племени сал. Возможно, истоки наименования реки найдём в воспоминаниях современника: «Переправу через широкие реки казаки переняли от азиатцев, для сего клали седло и вьюк на несколько пуков камыша, плотно связанного, что называлось салой, привязывали его верёвкой к шее или к хвосту лошади, сам же казак, держась за узду, пускался с конём вплавь».[1]
Была пересыхающая речка, впадающая в Сал напротив станицы Андреевской, — под названием Уртугул (Уртюгур), теперь это балка, примыкающая к станице Эркетиновской. Возможно, это производное от кочевников «уртигуров», владевших в IV веке левобережьем Дона.
По сравнению с нынешним временем климатические условия складывались более благоприятными. Берега Сала были не столь высоки, как сейчас, река на всём своём протяжении была глубоководной, ежегодно разливалась на обширных пространствах, образовывались заливные луга, дававшие обильные урожаи для покоса. Грунто¬вые воды залегали на 2–5 метров выше горизонта, устанавливающегося после спада полой воды, благодаря чему она дренировала окружающую поверхность, обеспечивая осушение. Источники выходили на склоны русла и долины, вызывая заболоченность, здесь степь была покрыта множеством мелких западин — степных блюдец, называемых по-местному лиманчиками, глуби¬ной не более 1 метра и шириной до 40 метров. В этих блюдцах весною скапливались талые воды, всё лето сохранялась зелёная трава. Это привлекало первопоселенцев.
На правобережье Сала первыми населились казачьи хутора Плетнёв, Марьянов и Кудинов станицы Нижне-Курмоярской. Плетнёв в первый раз упоминается в 1811 году — девять дворов с населением 107 человек. Кудинов встречается в письменных источниках до 1812 года, первоначальное его название — Клочков, а с 1837 года он стал Кудиновым. Марьянов был основан в это же время.
В районной газете «Светоч» директор Жуковского музея И.С. Ковалёв поведал об одной удивительной семейной легенде.
Хутор Плетнёв находился вверх по реке Сал от усадьбы помещика Ильина, которая основалась примерно в 17 верстах ниже по реке. Слободской помещик распоряжался крепостными, как угодно, бил розгами, отдавал в солдаты, продавал и женил по своему усмотрению. Однажды, проходя по улице слободы, он увидел паренька стройного и с приятной внешностью. Спросил, чей он будет, как зовут. «Кона Плетнёв», — ответил тот. Пан послал за ним слугу. Кону привели, Ильин велел остричь по-модному, переодеть в чистую одежду. Потом стала понятной задача помещика. У него была дочь, звали её Наташей. Школ тогда не было, помещики для обучения своих детей нанимали учителей в городе. Приехал учитель и на усадьбу Ильина. А чтобы той не было скучно заниматься, тот приставил к ней Кону и приказал не выходить из подчинения барышни.
Парень и девушка понравились друг другу. Наташа забыла, что она барского рода, а Кона запамятовал, что он холоп, сын крепостного. Когда парню исполнилось 22 года, а Наташе 20, она сказала: «Нам надо обвенчаться». Кона испугался и говорит ей: «Голубушка моя, ведь меня засекут розгами». «Мой отец религиозный, — сказала девушка, — и мы с мамой запугаем его Богом. Ложно скажем, что я беременна, и он разрешит нас обвенчать». На это Ильин распорядился запороть Кона плетьми. Но дочь сказала, что умрёт вместе с ним, а жена настояла их тайно обвенчать, потом снабдить молодых всем необходимым для жизни и отправить на хутор.
Ильин вспомнил об излучине Сала, где недавно стал осваивать богатые луга помещик Лапин. Выделил зятю две пары быков, корову, коня с седлом, зерна и необходимую одежду. Кона, выбрав место у яра, стал строить себе дом. Потом поехал в станицу Нижне-Курмоярскую, чтобы приписаться в казаки. К. Плетнёв рассказал юртовому атаману о том, что место, где он поселился, красивое и богатое, посоветовал, чтобы люди ехали туда жить. Поехали к излучине Сала нижнекурмоярские казаки и по своей охоте, и по жребию. Так бывший крепостной завлёк казаков богатым краем, образовался хутор Плетнёв.
Эту притчу берегут в семьях потомки Кона и Натальи. У Кона был сын Парашон Кононович, у Парашона — Алексей Парашонович, у Алексея два сына — Ионий и Николай. У Иония родились Яков и Петр, а у Николая Алексеевича — Александр. У Александра Николаевича был сын Александр Александрович.[2] Вот такой почти что Ветхий Завет.
Николай Алексеевич служил в лейб-гвардии казачьем полку, там выучился ветеринарному делу, потом долго заведовал в станице Андреевской ветеринарным участком. Сын Н.А. Плетнёва Александр окончил военную академию, служил на Балтийском флоте. Когда в 1941 году советские корабли вошли в открытое море, немецкая авиация начала их бомбить. Корабль, на котором шёл Александр Николаевич, был потоплен, моряк продержался на воде в течение 2 часов, пока подошло спасательное судно. После войны он был назначен начальником финансового управления Балтийского флота. Его сын, Александр Александрович, окончил военное училище, проходил службу на Камчатке подводником.
Пётр Иванович Плетнёв во время войны служил в артиллерии в должности командира орудия. В феврале 1945 года в Венгрии отважный воин отразил три атаки противника, из личного автомата уничтожил 11 гитлеровцев и пленил одного, за что награждён медалью «За отвагу».[3] Во время штурма рейхстага его пушка находилась на площади около Бранденбургских ворот и прямой наводкой била по рейхстагу.
В Жуковском музее имеется фотография потомков К. Плетнёва.
Ученики-краеведы из Андреевской средней школы приводят свою вариацию основания хутора Плетнёва. Они вместе с учителем А.Д. Колесниковым в 60-е годы записали воспоминания старожилов Г.И. Плетнёва, И.А. Карпова, А.Ф. Сулацкого.
К атаману Нижне-Курмоярской станицы пришёл человек, по обличию казак, с виду лихой, по одежонке не из богатых. Атаман спросил:
— С чем добрым Бог прислал?
— Пусть писари твои мне бумагу отпишут, поселиться хочу на Сал-реке, — ответил казак, — у меня грамота от Атамана Войска Донского Матвея Платова. В ней написано выделить мне землицу 12 десятин, а где селиться, то пусть скажет атаман станицы Курмоярской.
— Вот тебе бумага, казак Плетнёв. Иди, живи у Красного яра. Найдешь?
Так в начале XIX века на правом берегу реки Сал появился небольшой казачий курень, помазанный красной глиной, на крутом спуске к реке сделаны порожки. Потом появились сараи, амбар, навес. Обживался на новом месте Илья Плетнёв. В 1832 году в семье новоселов родился сын. Имя младенцу батюшка дал Афанасий. На его глазах происходили события, связанные с тем, как рос хутор, какие совершались дела, каким был уклад жизни в середине прошлого века. И обо всем, что помнил, он рассказал своему внуку Григорию, который воспоминаниями о своей жизни донёс до наших дней бесценные крупицы той эпохи.[4]
Впрочем, обе версии не противоречат друг другу.
Первопоселенцы пользовались простыми орудиями труда: серпом, косой, плугом, чаще всего деревянным, редко железным. Поначалу хуторское строительство было примитивным. Наполовину врытые землянки строили из самана, а то из дёрна, обмазанного глиной, пол земляной, крыша тоже. Ни о какой планировке и речи не было, селились группами землянок, чаще всего по родственному принципу. В хуторе проживало по 2–3 семьи Ковалёвых, Плетнёвых, Текучёвых, а если учесть, что в каждой семье было от пяти до 11 детей, то понятно, отчего до сих пор столь распространены эти фамилии.
Казаки Плетнёвы из х. Плетнёва, предпол. начало XIX в. Фото URL : сайт Андреевской с/а.
Много проживало казаков Пупковых, переселившихся из станицы Нижне-Курмоярской. Основатель династии Игнат родился в 1761 году, его сын Семён Игнатьевич нёс почётную службу в Атаманском полку.
Шло время, количество жителей в хуторе увеличивалось, в 1837 году дворов стало 35, в них проживало 128 казаков «мужеского полу». На то время в Задонье больше населения было только в придонских хуторах Малолучном и Комаревском (43 и 53 двора соответственно).
Все они были причислены ко Второму Донскому округу Области войска Донского.
В середине XIX века рядом с казачьми хуторами основывались владельческие посёлки с крепостными крестьянами. Их покупали офицеры на земельных наделах, полученных по чину. В казачьем хуторе Тарасове было 138 человек, а близлежащий владельческий посёлок Тарасов насчитывал крестьянских 49 душ. Такие же порядки существовали в Марьяновском хуторе: казаков 260, а в крестьянском хуторе Марьянове — 31 житель.
В хуторе Плетнёве после реформы 1861 года появились иногородние крестьяне, которых казаки кликали «хохлами». Место, где они компактно проживали (справа от нынешнего моста через Сал), называлось «Хохлацкой слободой». В 1897 году их было около 200 человек, к 1914 году численность иногороднего населения увеличилась. В хуторе Кудинове насчитывалось 680 казаков и 124 крестьянина. Это оказалось главной причиной расслоения и конфронтации во время Гражданской войны.
Хутор Ново-Сальск образовался на месте бывшей экономии калмыка-конезаводчика А. Шавелькина. После Гражданской войны Адуча куда-то исчез, в США проживала его родственница Дорджма, дочь Бадьмы Шавелькина. В поселение стали прибывать люди из Украины — Великородные, Пономарёвы, Яценко, Глушко, Плещенко.
Неподалёку от станицы во второй половине XIX века появились молокане, которые прибыли из Крыма. Молоканство — разновидность духовного христианства, их ещё считают особой этнографической группой русских. Они обратились к руководству Области войска Донского с просьбой о переезде на новые земли. Переселенцам выделили под аренду участки, они образовали хутор Сиротский. Построили из глины и камыша землянки, работали по найму у казаков-калмыков. Они не употребляли в пищу свинину, спиртное, не курили, вели себя трезво и скромно.
Стали появляться молокане, которые переселялись из города Ленинска Сталинградской области, там он назывался Пришиб (с ударением на первом слоге). В результате около хутора Ново-Сальска, к востоку от балки, образовался хутор Пришиб, в котором в 1926 году проживало 130 человек. После образования колхоза «Новая жизнь» его жители перебрались ближе к Ново-Сальску и населённый пункт стал общим.
Молокане также проживали в хуторе Ивановке. Н.В. Гунькина, последняя молоканка хутора Новосальского, вспоминает: «Отец не разрешал иметь в доме гармошку. Он рассказывал причту о том, как Дьявол говорил Богу: “Поклонись мне и я покажу тебе все царства”. Поэтому нельзя смотреть телевизор, ибо там — все царства. У меня до сих пор нет в доме телевизора». Улицы северной части хутора Новосальского были заселены молоканами, южные православными. Старики следили, чтобы молодёжь не ходила на другую сторону, не встречались с парнями и девушками другой веры. Танцевать было нельзя, песни петь никакие, кроме молоканских. Новосальские молокане ежегодно по 2–3 раза проводили скачки. Скакали и на лошадях, и на верблюдах. Правнуки молокан и сейчас выделяются основательностью, работоспособностью, выдержанным поведением. Они на хорошем счету в агрофирме «Андреевская», доверяют ответственные участки работы. А.Г. Гунькина избрана в местное Собрание депутатов.
До сих пор около хутора Новосальского можно видеть молоканское кладбище, примечательное отличие — на могилах нет крестов, только деревянные столбики.
Молоканское (молокайское) кладбище в х. Новосальском, 2011
В начале 80-х годов прошла административная реформа, хутор Плетнёв вошёл в состав 1-го Донского округа.
В 1915 году шесть хуторов станицы Нижне-Курмоярской (Плетнёв, Марьянов, Тарасов, Кудинов, Дубовский и Минаев) ходатайствовали перед правлением Войска Донского об образовании из них юрта новой станицы. Центром мог стать Плетнёв, самый заселённый в округе. Данный факт не оставил равнодушным казаков хутора Дубовского. Для обсуждения вопроса об учреждении станичного правления в их хуторе, а не в Плетнёве, была созвана комиссия под председательством помощника окружного атамана
1-го Донского округа. От всех хуторов были направлены уполномоченные, которые должны были решить вопрос о центре станицы. От хутора Дубовского представителями общества были инициаторы решаемого вопроса: урядник Василий Кузнецов, жители Онисим Королевский и Афанасий Корнев. Аргументы были следующими: хутор Плетнёв расположен в степи и находится далеко от промышленных центров и железной дороги, доставка стройматериалов для постройки станичных зданий потребует больших денежных затрат со стороны общества.
Однако и Плетнёв к тому времени был далеко не малым поселением, в нём более 300 казачьих дворов, не считая жилья иногородних. Хутор заселён по специальному плану с установленной шириной улиц от 15 до 20 сажен. В центре располагались две большие торговые площади, имелись церковь и две школы, министерская и церковно-приходская. Так что Плетнёв вполне мог составить конкуренцию Дубовскому. На заседании комиссии высказывались делегаты от всех хуторов. Большинство уполномоченных (из Плетнёва, Марьянова, Тарасова и Кудинова) высказывались в пользу Плетнёва.[5]
Окружные власти, рассмотрев все прошения, пришли к выводу, что станичное управление должно всё-таки находиться в Плетнёве ввиду того, что Дубовский находится на самой границе юрта в 30–50 верстах от остальных хуторов. Кроме того, были опасения, что он расположен близ станции Ремонтная с массой пришлого населения, преимущественно иногороднего. С образованием станицы в Дубовском в ней среди казаков, особенно молодежи, «разовьется упадок нравственности, что крайне нежелательно». Не стали разбавлять казачье население.
Ходатайство было удовлетворено, образовали новую станицу. В результате в декабре 1915 года состоялись решения областного Правления: «Об образовании ст. Андреевской из 6 хуторов Нижне-Курмоярской станицы 1 Донского округа», «Об основании вновь организованной станицы из 6 хуторов (Плетнёва, Марьянова, Тарасова, Кудинова, Дубовского, Минаева) станицы Нижне-Курмоярской».[6]
Казаки давали своим населённым пунктам имена царей, цариц, Великих князей дома Романовых и их министров. Так родились названия станиц Романовской, Милютинской, Орловской, Великокняжеской, Константиновской, села Киселёвского. Отсюда и постановление Правления: «О переименовании хутора Плетнёва Нижне-Курмоярской станицы в станицу “Княже-Андреевскую” в честь великого князя Андрея Владимировича».[7] Полный титул звучит внушительно: Его Императорского Высочества генерал-майор Свиты Его Императорского Величества князь Андрей Владимирович. Он был сенатором, до войны командовал лейб-гвардии 6-й Донской казачьей артиллерийской батареей. Внук Александра II. После революции эмигрировал во Францию.
Так вместо хутора Плетнёва появилась станица Андреевская. Юрт станицы поначалу назывался Княже-Андреевский.
Андреевцы чаще всего призывались во 2-й Донской генерала Сысоева казачий полк. Служивые убывали в дальние края, полк дислоцировался в Сувалкской губернии, что в Польше, на то время — Российская Империя.
Сотня 2-го Донского казачьего полка Фото предоставлено С.Г. Ковалёвым
Было два правления, станичное и хуторское, соответственно два атамана — станичный и хуторской.
Станичными атаманами избирались:
— в 1917–1918 годах подхорунжий А.А. Ченцов,
— в 1918 году урядник Н.Д. Селиванов.
Хуторские атаманы:
— в 1900 году урядник В.А. Бородин,
— в 1905 году казак Н. Яковлев,
— в 1910–1912 годах урядник П. Бородин,
— в 1914–1915 годах урядник П. Бородин.
Урядник Пётр Бородин избирался атаманом дважды, был крепким хозяином, выстроил новое хозяйство, нанял двоих постоянных батраков.
Его сменил прибывший из станицы Нагавской урядник Андрей Андреевич Ченцов, руководил станицей до весны 1918 года. Он оказался состоятельным владельцем, одной только зяби поднимал до 800 десятин. Подхорунжий А.А. Ченцов во время Гражданской войны служил в составе военно-полевого суда Донской армии в станице Цымлянской (ст. Цимлянская, н/в г. Цимлянск). Затем эмигрировал за границу, умер в начале 50-х годов во Франции.
Николай Дмитриевич Селиванов атаманил в смутные годы, его отец — бывший крепостной крестьянин, ставший впоследствии казаком и крепким хозяйственником. Н.Д. Селиванов владел паровой мельницей.
Вся обыденная жизнь в станице была подчинена военным правилам. Ежедневно назначались дежурные подразделения, как в станице, так и в юртовых хуторах, несли службу дневальные в Правлении. Станичный атаман мог своей властью подвергать телесным наказаниям, налагать штраф, арестовать, назначить провинившихся на общественные работы, разрешал в мирное время казакам служилого возраста отлучаться из станицы с выдачей увольнительного вида. Были и другие обязанности. Самым интересным было требование: «Наблюдать за тем, чтобы казаки, как люди военные, сохраняли непременно между собою чинопочитание и оказывали должное уважение к людям заслуженным и старикам».
Основой экономики была паевая система землевладения. Служба и юртовой пай стали для казаков основными источниками существования. По достижению 14–16 лет каждому казаку-мужчине сроком на 5–6 лет выделялся надел из станичного клина. В Андреевской он был (в разное время) от 30 до 50 десятин. По мере увеличения казачьего населения пай уменьшался. Крестьяне в соседней слободе Ильинке имели по 2 десятины. Иногородние, проживающие в юрте станицы, земли не имели, они нанимались на работу в казачьи хозяйства или арендовали участки из земельного фонда станицы.
Основа хозяйства — выращивание крупного рогатого скота, лошадей, овец. Посевы поначалу были незначительными, ибо сеяли вручную, косили косами, хлеб обмолачивали цепами или гоняли скот по разложенным на утрамбованной земле колосьям, на ветру веяли зерно от половы. Зажиточные казаки для обработки земли впрягали в плуг или в борону от трёх до четырёх пар быков.
Средние урожаи были небольшими, за 1889–1890 годы зерновые в Сальском округе дали по 4,6 пудов с десятины (в современном исчислении 4–5 центнеров с гектара), в целом по ОВД 5,9 пудов с десятины.
В конце 70-х годов в хуторе появилось первое торговое заведение — лавка П.А. Пирогова. Купец понял, что место выгодное, находилось рядом с проходящим шляхом, который вёл на станицу Атаманскую, на Заветное, к калмыцким станицам. Близлежащими соседями станицы были казаки-калмыки из Эркетинского, на севере — крестьянский хутор Сиротский, в хуторе Марьянове подавляющее большинство населения составляли казаки, южнее были земли крестьянской слободы Ильинки.
П.А. Пирогов построил дом, на котором красовалась вывеска: «Лавка Пироговъ П.А.» Рядом соорудил редкий по тем временам
6-комнатный курень, для его строительства купец нанял плотников из Цымлы. Торговал различными товарами в том числе — бакалейным товаром и железом. Организовал амбары и базы для продажи, для перегона скота.[8] До сих пор в станице Андреевской можно видеть остатки складов, построено было прочно, на века. Жительница станицы Н.М. Бударина рассказывала, что в Великую Отечественную войну её родственники прятались от бомбёжки в подвалах амбаров Пирогова.
Склад купца П.А. Пирогова, 2011
На реке Сал появилась водяная мельница Селиванова, затем этот предприниматель поставил и паровую мельницу. Мануфактуру продавали в лавках И.А. Носова, В.П. Плотникова, Краснова. Конезаводчик М.М. Пупков добился таких успехов, что построил дом на станции Ремонтная. Казак Никита Прокофьевич Егоров стал членом торгового общества, владел имением, вокруг которого был разбит парк, в народе именуемый «Егорьевой рощей». Зажиточными казаками были Дегтярёв, Чернов.
Не обошлось и без питейных домов, их основали М. Медведев и С. Хохлачёв.
Развивался финансовый капитал, в 1912 году финансисты создали Плетнёвское ссудо-сберегательное общество, оно располагалось в слободе Ильинке (223 пайщика).
Особое место в хозяйственной жизни занимали конезаводчики. Они арендовали у Войсковой казны участки под выпас табунов. Донское частное коннозаводство было главным поставщиком лошадей для регулярной кавалерии. Владельцы получали значительные прибыли. Однако налоговая дисциплина была жёсткой, за соблюдение Правил использования земель строго спрашивали. Областная Канцелярия в 1912 году рассмотрела вопрос о взыскании штрафов с конезаводчиков Сальского округа за недопоставку и ремонт кавалерии лошадей по сроку. В хуторе Плетнёве, в табуне казака А.Е. Пупкова, установили нарушение обязательств, был наложен штраф в сумме 2 560 рублей. Это очень большая сумма, после смерти конезаводчика его дочери А.А. Пупковой пришлось рассчитываться с Войсковой казной, она продала дворовое место под названием «Куток» с деревянными постройками и садом.[9]
В Андреевской был и свой конно-плодовый табун — для формирования запаса годных под казачье седло коней и для возможности казакам приобретать коней для строевой службы.
Хозяйственные порядки были строгими. За впуск быков в хлеб взыскали с казака Антона Кузнецова в пользу казаков Николаева и Анания Плетнёва 2 рубля 40 копеек как за потраву.[10]
Во второй половине XIX века поселения начинают обустраиваться, жизнь приобретает прочность и основательность. По переписи 1873 года хутора Марьянов, Тарасов, Кудинов насчитывали каждый более 300 жителей.
Если раньше большие массивы земель использовались под пастбища, то в последней четверти XIX века стали выращивать зерно. У зажиточных казаков появились конные сеялки, лобогрейки, заводские 1-лемешные и 2-лемешные плуги. Некоторые собственники стали внедрять передовые методы ведения хозяйства: сеять новые сорта зерновых культур, усовершенствовать технологию обмолота пшеницы. Сеяли яровую пшеницу сортов гарновка и гирка, яровой ячмень, озимая рожь были рыночными культурами. Для собственного потребления сеяли просо и овёс. В это время произошло интенсивное заселение, хутора стали увеличиваться, за 40 лет Плетнёв увеличился в семь раз, Кудинов вырос впятеро.
В 1907–1914 годах процесс технической оснащённости ускорился. Убогие саманные постройки были заброшены, заменены деревянными, примитивные базы стали заменять конюшни, крытые навесные сараи. Паровые молотилки постепенно вытесняли каменные молотильные катки, косарей заменяли сенокосилки и жнеи, стали применяться локомобили.
Поднялась урожайность, она составляла по Сальскому округу (в современном исчислении) по зерновым 6–8 центнеров с гектара.[11]
В центре хутора Плетнёва в 1855 году появилась первая церковь. В разобранном виде её перевезли из станицы Нижне-Курмоярской после того, как там возвели каменный храм. Собрали стены из деревянных брусьев, скреплённых между собой деревянными гвоздями, покрыли железной кровлей. В честь иконы Божьей матери, находящейся в церкви, она получила название Успенской. Церковь имела крестообразную форму с возвышающейся звонницей.
Священник из станицы Нижне-Курмоярской Григорий Власов после неоднократных просьб жителей в 1888 году обратился к архимандриту Новочеркасскому Сергию с прошением, в котором просил дать «добро» на сооружение нового храма. Бумага вернулась с размашистой резолюцией, позволяющей строить церковь. Но средства Синод не выделил. Это не смутило жителей хутора, тем более что имелось богатое казачество: Пироговы, Красновы, Гочевы. Они были глубоко верующими людьми, готовыми выделить необходимое количество денег на сооружение храма Божьего. В 1887 году были пристроены два боковые пристройки. Первая служба прошла в новой Успенской церкви в октябре 1889 года. В храм приезжали верующие из хуторов Тарасова, Кудинова, Марьянова. Служили священник, диакон и псаломщик, солидный годовой доход — 2 040 рублей и 700 пудов хлеба. По воспоминаниям старожилов колокольный звон в хорошую погоду был слышен даже в хуторе Дубовском. Из соседней казачьей калмыцкой станицы Эркетинской (н/в Эркетиновская) приезжал атаман со своими помощниками просить «бачку» не звонить так громко, но постепенно свыклись.
Храм числился в Потёмкинском благочинии Донской епархии.
В 1893 году вёл службу дьяк Феофан Труфанов. Священниками также служили Симеон Макаров, Константин Иванович Кожин, Иоанн Калиникович Казанский.
Большинство жителей хутора было православным, но по переписи 1897 года числилось также пять старообрядцев.[12]
Первое учебное заведение в хуторе Плетнёве появилось в 1876 году, когда было открыто сельское приходское училище.[13] Почётным блюстителем был казак Е.А. Пупков, законоучителем — священник Павел Васильев. Спустя 12 лет приходской священник Александр Власов открыл церковно-приходскую школу, в которой учились 87 учеников, из них 25 детей калмыков. Школа сначала помещалась в церковной сторожке, затем в наёмной квартире, потом казаки приобрели для школы отдельное помещение. Почётным блюстителем стал казак торгового общества Н.П. Егоров. Преподавали учителя И.К. Лозин, П. Киевский и Е. Фролов.
Обучение длилось 6 месяцев в году. Для исправления шаловливых и ленивых учеников применялись дисциплинарные меры: замечание, внушение, выговор наедине, выговор в классе, лишение места и отделение от товарищей, оставление в классе по окончании занятий, записывание в классный журнал, лишение очереди читать молитвы школе, лишение права на исполнение обязанностей чтеца при богослужении в храме.
Калмыки тоже привозили своих детей, нанимали квартиры и оплачивали обучение. Однако по настоянию калмыцкого духовенства и родителей через 3 года в неё не возвратилось ни одного ученика-калмыка.
Затем открылась 3-классная школа, почётный блюститель — казак Е.А. Пупков, учителя А.С. Архипов и Н.С. Челикин, законоучители священники И. Лаврентьев и И.К. Казанский, гимнастикой занимался урядник В. Нагорнов.
Плетнёвская школа в 1891 году значилась одной из лучших в Области войска Донского в воспитательном и в учебном отношении. В отчёте Донской епархии было отмечено особое усердие и приспешность в деле обучения и воспитания детей законоучителя псаломщика Артамона Клочкова. Законоучение также преподавал Антоний Зеленский, он вёл своё дело толково и усердно, успехи учеников были весьма хорошие.[14] Синод отметил в хорошем плане Плетнёвскую школьную библиотеку, она открылась в 1903 году. Заведующий библиотекой учитель А.С. Архипов писал в отчёте: «Книгами пользуются 36 учеников, четыре посторонних мужчины и одна женщина. Ученики читают по большей части сказки, а посторонние — произведения Гоголя. Средств библиотека никаких не имеет, и извлекать их неоткуда. Книги выдаются 3 раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам, от 2 до 4 часов».
К середине XIX века установилась сеть дорог, соединявших Маныческие соляные промысла и Астрахань с территорией Войска Донского. Они имели нумерацию, назывались большими просёлочными, содержались за счёт станиц, по юртам которых проходили. Дорога №19 проходила от реки Большой Гашун через балку Уртигур, после переправы через реку Сал — на хутор Плетнёв, посёлок Марьянов, далее на станицу Нагавскую.[15]
На Первую мировую войну проводили 67 плетнёвских казаков разного возраста. Многие остались лежать в Мазурских болотах, на полях Галиции, в предгорьях Буковины. Казак П.Н. Егоров служил младшим офицером в 1-м Донском запасном полку, затем — хорунжий в 5-м Донском казачьем полку Донской армии. [16]
В начале 1917 года казачья станица Андреевская была перечислена из 1-го Донского округа в Сальский с центром в станице Великоняжеской. В Княже-Андреевский юрт входили: станица Андреевская, хутора Дубовский, Кудинов, Марьянов, Минаев и Тарасов.
Накануне революции в хуторе, ставшем станицей Андреевской, проживало около 1 800 человек.
Казаки ст. Андреевской: в центре Георгий Михайлович Плетнёв, слева Александр Калмыков, предпол. 1914
Станица в мае 1917 года делегировала на 1 Большой войсковой Круг представителей: сотник В.В. Антонов, П.С. Антонов, М.В. Крылов, Ф.А. Пастухов, Н.В. Текучёв, Ф.А. Текучёв. Членом Круга от станицы Андреевской стал 30-летний подхорунжий П.Г. Карасёв.
В 1918 году в Новочеркасске состоялся очередной Большой войсковой Круг. От станицы Андреевской депутатами были избраны П.Г. Карасёв, П.Ф. Текучёв и частный поверенный Г.А. Кузнецов.
Предреволюционные настроения андреевцев были на стороне казачества. По итогам выборов в Учредительное собрание получилась такая картина: по станице с хуторами за список казаков проголосовало 2 037, по списку старообрядцев 413, за эсеров и Совет крестьянских депутатов 325, РСДРП (б) — 6 чел.
Андреевцы встретили смуту, ещё не зная развязки братоубийственной войны.
Атаман А.А. Ченцов собрал в январе 1918 года у себя дома казаков. Недавно он прибыл из Великокняжеской станицы (н/в г. Пролетарск), рассказал, что беспорядки в городах не только не прекращены, но в Петербурге и в Ростове совершился переворот.
Вскоре в станице Андреевской созвали съезд уполномоченных, где должны были достичь соглашения об организации новой власти. Прибыли представители из окрестных станиц и хуторов — казачьих и крестьянских. Казаки встретили крестьянских делегатов сначала настороженно, затем враждебно, так как они потребовали выделения земельных и выпасных участков, сенокосных угодий из станичных земель. Реформа 1861 года оставила эти земли во владении станичных фондов. Предложение создать в хуторах и станицах Советы, отобрать землю у зажиточных владельцев и передать тем, кто её обрабатывает, обострило ситуацию. В ответ станичный атаман А.А. Ченцов поднял вопрос о возвращении имущества, взятого у конезаводчиков. В итоге не договорились.
Сначала были споры. Ожесточение пришло потом.
В феврале 1918 года произошло образование Советов на станции Ремонтной, в хуторах Барабанщиковском, Дубовском, в слободе Ильинке.
Атаман А.А. Ченцов в станице Андреевской собрал свой съезд представителей. Прибыло 85 делегатов, среди них Верхоломов, М.М. Попов, конезаводчики из станицы Чунусовской сотник Бадьма Бакбушев и есаул Бадьма Сельдинов. От хутора Дубовского делегатом направили предпринимателя Д.В. Ирадионова. Есаул П. Бородин на совещании заявил, что котельниковский ревком и местные красногвардейцы забирают продовольствие по дешёвке или вовсе без денег. Андреевские казаки решили не допустить создания новых органов власти. Они направили свой отряд на Ильинку. Бой прошёл в окрестностях слободы, сил наступавших не хватило, ильинский ревком уцелел. Это было первое боестолкновение, так в регионе началась активная фаза Гражданской войны.
Сначала в станице красные взяли верх. Окружком РСДРП (б) направил в Андреевскую бывшего красного партизана большевика Никифора Сыроватского, он стал первым председателем станичного Совета. Эта власть не продержалась и недели, казаки её не признали.
А дальше произошло размежевание на враждующие стороны. Исследователь С.Г. Ковалёв приводит данные:
— ушли к красным: Бойченко Иван, Бойченко Петр Трифонович, Бойченко Тимофей Трифонович, Бударин Василий Автонеевич (погиб под станицей Егорлыцкой), Бударин Семён, Гиренко Николай, Гладченко Василий Егорович, Емелин Иван Гаврилович, Замотаев Дмитрий, Ковалёв Стефан Семенович, Медведев Сергей Иванович (ранен в боях под Новочеркасском), Мешков Михаил, Кушнарёв Леон, Панфилов Иван, Пасечный Фёдор, Санжаров Георгий, Смоланов Иван, Стеблянкин Леон, Сударев Иван, Тынянов Михаил.
— у белых служили: Болдырев Семён, Власов Александр, Евтерёв Василий, Князев Терентий, Князев Евграф, Мартынов Иван, Минаев Павел, Плетнёв Калин, хорунжий Пупков Иван Михайлович, многие другие казаки. В составе 7-го полка 2-й Донской казачьей дивизии у белых воевали Сулацкий Корней, Сулацкий Фёдор, Фролов Григорий, Чернов Василий, впоследствии они перешли на сторону красных.
В ряды красных ушли многие жители хуторов-спутников. Это были крестьяне и иногородние «Хохляцкой слободы», хуторов Тарасова, Марьянова.
Казаки станицы Андреевской в большинстве своём воевали на стороне белых.
Некоторые успели не единожды повоевать в станах противников. Интересны воспоминания казака хутора Кудинова станицы Андреевской Я.А. Топоркова: «Никак не помяну, чи белым два раза служил, а красным три раза, чи наоборот… Тада как было: придут, отмобилизуют, спробуй не пойтить, плетюганов получишь, а то и порубают. Сбежишь, опять же, другие заметут. Что мы ведали о большаках, о кадетах? Да ничего!»
По станицам и хуторам региона прокатилась волна преступности. По выражению П.Н. Краснова: «Тихая задонская степь уподобилась прериям Америки, времён её завоевания». Ему вторил А.И. Деникин: «Власть как таковая находилась в руках любого вооружённого,
взявшего на себя право казнить и миловать по своему усмотрению». [17] Чтобы хоть как-то противостоять этой напасти, были сформированы партизанские отряды — и белых, и красных. Потом они вошли в жёсткое противостояние друг к другу, а через несколько месяцев влились в регулярные части белых и красных.
Казаки станицы Андреевской организовали две сотни — станичную и хуторскую, им командовали подъесаул А.Н. Крылов и сотник Плужников. Он был из иногородних хутора Тарасова, чабановал. В Первую мировую войну Плужников совершил подвиг — проник в осаждённую крепость, захватил артиллерийские орудия, что был награждён орденом. В 1918 году его приняли в казаки Андреевского станичного юрта. После Гражданской войны Плужников эмигрировал в Германию. Во время Второй мировой он появился в хуторе Тарасове в мундире немецкого офицера и даже навестил проживающего там своего бывшего ординарца.
В районе станиц Атаманской и Андреевской П.А. Ломакин создал краснопартизанский отряд, насчитывающий более 200 штыков и сабель.[18] В основном отряд состоял из иногородних, но были и казаки.
Станица Андреевская стала одним из центров продвижения в Сальских степях «Степного похода». В январе–феврале 1918 года красноармейские части наступали с севера к Новочеркасску и Ростову, вытесняя белых. Под натиском тем пришлось оставить Дон. Казачьи отряды разошлись в разные стороны: одни ушли в сторону Екатеринодара, другие отправились в Сальские степи. Добровольческий отряд во главе с полковником П.Х. Поповым насчитывал 1 737 человек, в станице Великокняжеской отряд вырос до 2 850.[19]
Красные выдвинули на Великоняжескую значительные силы, подкреплённые бронепоездом. «Степняки» не удержали рубеж, стали продвигаться на станицу Чунусовскую, 10 марта отряд дошёл до юртовых хуторов станиц Андреевской и Эркетинской. К атаману прибыл калмык, который был в разведке в районе Андреевской. Он рассказал, что ещё в первой половине марта андреевцы совершили набег на станцию Котельниково для добычи оружия. Станица готова к выступлению против большевиков в любой момент.
До этих событий андреевские казачьи сотни уже участвовали в походе на станцию Ремонтная. В марте в хутор Моисеев прибыли участники Степного похода юнкер Казанцев и проживавшие там четыре партизана. Командир Дубовского отряда красных распорядился их арестовать, доставить на станцию Ремонтная. Казаки окружающих хуторов подняли тревогу и стали просить помощи у станиц. Наутро собралось 70 всадников, которые двинулись к Ремонтной. По дороге присоединились казаки из Жукова и других хуторов. Из станицы Андреевской подошли еще 300 казаков.[20] К вечеру 24 марта у станции стояли казаки, требовавшие освобождения своих, им уступили, партизаны были возвращены.
Командование «Степного похода» приняло решение двигаться от станицы Граббевской к Андреевской и там переправиться через реку Сал. Главные силы степных партизан 8 апреля направились в Эркетинскую. Покинув эту станицу, белые заняли позицию в поле, в 3 верстах от Андреевской. Чтобы не была прервана связь, послали калмыцкие разъезды. Передовые части — юнкерский отряд есаула Н.П. Слюсарева, Атаманский отряд полковника Г.Д. Каргальского и отряд К.К. Мамонтова заняли Андреевскую.
На реке Сал не имелось никаких переправ. У «степняков» был обоз раненых и больных, интендантский, отрядные обозы. Весной того года было сильное половодье, Сал широко разлился. Начальником переправы назначили войскового старшину К.А. Ленивова. Андреевские казаки оказали помощь, при их участии было сооружено свыше десятка плотов на бочках, для постройки которых мобилизовали иногородних станицы. Весь день длилась переправа. Батарея, переправившись через реку Сал, заняла огневую позицию на станичном кладбище. Примерно до 2 часов дня, когда закончился перевоз обозов, Э.Ф. Семилетов отбивал атаки красных, а затем стал выводить из боя подчинённые ему части, переправляя их через реку — в Андреевскую. Последними, до сумерек, на левом берегу оставались калмыцкие сотни, вместе с юнкерами неоднократно ходившие в атаки. Под прикрытием огня четырёх орудий, расположенных в станице, они преодолели Сал вплавь.
Все силы белых сосредоточились в Андреевской. Здесь дислоцировались калмыцкие сотни генерала И.Д. Попова, командиры: 1-й сотни полковник Д.Л. Абраменков, 2-й сотни войсковой старшина С. Кострюков, 3-й сотни подъесаул П.М. Аврамов, 4-й сотни сотник Яманов.[21] Отсюда Степной поход выдвинулся на хутор Королёв, затем переправился на правую сторону Дона и ушёл на взятие Новочеркасска.
В течение 1918–1919 годов Андреевская несколько раз была то под белыми, то под красными. Колесо взаимного уничтожения набирало обороты. В порыве мести не все теряли голову. Казаки станицы Андреевской атаковали проходивший мимо отряд Т. Лобашевского, в котором было много крестьян из хутора Гуреева, потеряли 15 человек. На разборе кто-то из стариков предложил расстрелять за каждого убитого казака двух хохлов. К этому времени даже была подготовлена для красных могила на кладбище. Но командир хуторской сотни Плужников возразил: «Что ж получается, — сказал он, — сегодня мы расстреляем хохлов, а завтра придут красные, начнут расстреливать казаков. Я этого никому не позволю». Старики поджали губы, но казаки, стоявшие в строю, поддержали Плужникова. Могила приходилась потом — после интенсивных боёв в окрестностях станицы.
Особенно кровопролитным стал год 1918-й. В августе отряд белых под командованием Тапилина занял станицу. В конце месяца — ещё один бой частей Дукмасова, Полякова, Тапилина с частями Думенко, Ковалёва, Шевкоплясова. Красные были разбиты и ушли в направлении Царицына. С сентября 1918 по март 1919-го белые занимали Сальский округ.
В марте красные предприняли новое наступление, Черноярский полк красных под командованием Н.И. Колесова занял станицы Атаманскую и Андреевскую.
Весной 1919 года белые отмобилизовали все имеющиеся у них силы, повели наступление с юга Всевеликого Войска Донского, а также из Калмыцких степей. Генерал-майор С.Г. Улагай направил большую часть сил (пять конных полков и два пластунских батальона) на рубеж Ремонтная – Андреевская – Гуреев с целью выйти красным в тыл и отрезать пути отхода.
Конная дивизия С.М. Будённого столкнулась лоб в лоб с дивизией генерала В.Л. Покровского, во встречном бою потерпела поражение и покатилась назад. Красные отступали по всему фронту. Их 6-я кавалерийская и 32-я стрелковая дивизии были отрезаны от своих и оказались в кольце. Лишь к 20 мая дивизии красных соединились с основными силами армии в районе Котельниково – Андреевская – Гуреев. Сюда же подошла конная дивизия С.М. Будённого, прикрывавшая отход арьергардными боями. Собрав войска воедино, решили контратаковать белых в районе станицы Андреевской. Все конные части, основу которых составили 4-я и 6-я кавдивизии, были объединены в Сводный кавалерийский корпус под его командованием. Сосредоточили корпус на северных скатах высот напротив станицы Андреевской (в районе нынешних прудов). Удар решили нанести 25 мая после захода солнца, чтобы усилить эффект внезапности.
Уже было темно, когда 4-я дивизия красных с ходу развернулась и нанесла удар в тыл частям 2-й Кубанской казачьей бригады генерала С.Г. Улагая, успевшим переплыть реку. Те, кто успел выйти на правый берег Сала, были убиты или захвачены в плен. Выброшенные на фланги дивизии пулемёты на тачанках в упор уничтожали ринувшихся назад, к реке. Когда 6-я дивизия красных подошла на расстояние 400 метров к станице, с северо-западной окраины белые открыли огонь из станковых пулемётов, со станичного кладбища ударила замаскированная пушка. Вновь созданные две сотни — станичная и хуторская под руководством подъесаула Афанасия Крылова и Плужникова поддержали силы Н.Г. Бабиева ружейным огнём. Под воздействием пулемётного, а также фланкирующего артиллерийского огня атака 6-й дивизии красных захлебнулась.
Сражение стало крайне упорным и ожесточенным. Потери с обеих сторон были большими. По свидетельству старожилов, станичники свозили на кладбище всех — и белых, и красных, хоронили в одном месте. Сейчас там скромный обелиск. И надписи нет.
Могила белых и красных, погибших в боях в апреле 1918 г. и в мае 1919 г. в ст. Андреевской, 2011
Гражданская война не разбирала, кто в фуражках, а кто в папахах, в погонах или без…
В январе 1920 года 7-я, 34-я и 50-я дивизии красных повели наступление со стороны Царицына, заняли станицы Атаманскую, Эркетинскую и Андреевскую. После боёв в междуречье Дона и Сала Гражданская война в Задонье была закончена.
Самый тяжкий удар был нанесён по казачеству. Всё мироустройство, весь хозяйский казачий быт, всё было разрушено.
Гражданская война прокатилась лавиной через семьи андреевских казаков. Многие ушли в отступ, а затем эмигрировали. Казаки сполна испытали тоску по родным краям, горечь и лишения. Подхорунжий П.М. Плетнёв, казак И.Я. Самохин нашли свой последний приют во Франции, там же упокоился станичный атаман подхорунжий А.А. Ченцов. Сотник Н.В. Хохлачёв умер во Франции, под Тулузой. [22]
И появлялись по разным странам Старого и Нового Света памятники казакам и казачеству, известные и безызвестные. Но ещё больше появилось давно исчезнувших многочисленных казачьих могил.
с. Дубовское, 2016 г.
ЛИТЕРАТУРА
1. Броневский В. Описание Донской земли, нравов и обычаев жителей. СПб., 1834. С. 15.
2. Ковалёв И.С. Родословие станицы Андреевской. // Светоч. 1991. 13 апр.
3. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 690306. Д. 2227. № зап. 42759004.
4. Бородин А.И. У Красного яра. // Светоч. 1990. 15 июня. С. 2.
5. Ковалёв С.Г. // Светоч. 2001. №15.
6. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 2298.
7. Там же. Д. 2293.
8. Бородин А.И. У красного яра. С. 2.
9. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1920. Л. 433.
10. Там же. Л. 482.
11. Сборник Областного войска статистического комитета. Вып. 10. Новочеркасск, 1910. С. 142.
12. Список населённых мест области войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской Империи, 1897 года. Ч. 2. Новочеркасск, 1905. С. 134.
13. Сборник Областного войска статистического комитета. Вып. 8. Новочеркасск, 1901. С. 15.
14. Донские Епархиальные ведомости. 1893 г. №13. С. 60.
15. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. 11. Кн. 5. Земли Войска Донского. СПб., 1852. С. 74.
16. Волков С.В. Офицеры казачьих войск. М., 2013. С. 43.
17. Деникин А.И. Очерки русской смуты. М., 1991. С. 98.
18. Родин Г.Г. Продовольственный плацдарм революции. Волгоград, 2000. С. 20.
19. Кожанов А.П. Донское казачество в 20-х годах XX века. Ростов-н/Д., 2005. С. 164.
20. Венков А.В. Донская армия. Организационная структура и командный состав 1917–1920 гг. Вып. 1. Ростов-н/Д. : Изд-во ЮНЦ РАН. 2014. С. 127.
21. Венков А.В. Донское казачество в гражданской войне. 1917–1920. Ростов н/Д., 1992. С. 85.
22. Волков С.В. Офицеры казачьих войск. С. 253. |
