Мой сайт

                                 Александр Механик

В истории Древней Руси есть два сюжета, которые уже несколько столетий вызывают интерес и ученых, и публики. Это проблемы «призвания варягов» и «хазарского ига». Вопрос «откуда есть пошла Русская земля?» вызывает ожесточенные споры с тех пор, как история осознала себя в России наукой. Достаточно вспомнить дебаты Ломоносова с Герхардом Миллером. С тех пор не затихают дискуссии между так называемыми норманистами и антинорманистами, то есть сторонниками и противниками скандинавского происхождения варягов, дискуссии, которые время от времени приобретали характер не столько исторический, сколько идеологический: норманисты постоянно попадали под подозрение в непатриотичности своих исторических штудий, в неверии в способность славян создать собственную государственность. Норманскую версию приняли Карамзин, Соловьев, Ключевский, Шахматов. Виднейшим антинорманистом XIX века был Иловайский, а в советское время эти идеи разделяли Рыбаков, Кузьмин и другие. Схватки по поводу «хазарского вопроса» тоже не утихают с позапрошлого столетия.

Мы решили обсудить некоторые проблемы истории Древней Руси с профессором кафедры истории России Средневековья и раннего Нового времени Историко-архивного института РГГУ, главным научным сотрудником Института славяноведения РАН Владимиром Петрухиным — автором нескольких монографий по истории Древней Руси, в частности недавно вышедшей «Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры».

 Профессор Историко-архивного института РГГУ, главный научный сотрудник Института славяноведения РАН Владимир Петрухин 068_expert_17.jpg Фото: Виктор Зажигин

Владимир Петрухин был координатором «Хазарского проекта», инициированного в 2000-е годы Еврейским университетом в Москве. Проект предусматривал исследование хазарских памятников, поиски хазарской столицы Итиль в дельте Волги, раскопки Правобережной Цимлянской крепости, которая наряду со знаменитым левобережным Саркелом контролировала главную магистраль Хазарии — Дон. Нашу беседу мы начали с вопроса: с чем связано такое возбуждение при обсуждении варяжского и хазарского сюжетов российской истории — с их научной значимостью или со спекулятивным интересом?

— И с тем, и с другим. Конечно же, здесь есть научная значимость: начало истории любой этнической общности — это всегда одна из самых главных тем при формировании самосознания всякого народа. Это начало нашей истории, и от этого вопроса мы абстрагироваться не можем. А что касается варягов и хазар, то это два традиционных полюса всей нашей российской — евразийской — истории. Потому что варяги воплощают собой Запад и Европу — и вечную проблему взаимоотношений с ней. А хазары — это отношения со степью, с Евразией и стоящими за ней религиозными системами. И эти два полюса остаются актуальными для всей нашей истории. С одной стороны, мы воспринимаем себя наследниками древнейших центров цивилизации на Ближнем Востоке, с которыми связана и Западная Европа. И в нашем понимании (как в современном, так и в архаическом) Восток — это то, откуда пошло все. Там Иерусалим, там Константинополь. А с другой стороны, как я уже сказал, — это степь, простирающаяся до Китая, до Центральной Азии, с народами которой у нас тоже масса исторических связей. Археология сейчас демонстрирует, насколько обширны и прочны были связи Евразии с Ближним и Дальним Востоком уже в тот период, когда в Европе еще никто не слышал о славянах.

— Мы обсуждаем с вами историю Древней Руси, но ведь название «Русь» появилось значительно позже того времени, о котором мы говорим. А до того, как это название прижилось, как называли себя те люди, которые жили на этой территории, кем они себя ощущали?

 — Древнерусская история началась, да и продолжалась благодаря славянской земледельческой колонизации. Об этом писал великий Ключевский. Последний всплеск этой земледельческой колонизации — освоение русскоязычным населением целины уже в двадцатом веке. Славяне сформировались в Центральной Европе где-то в середине первого тысячелетия новой эры. Это был относительно молодой народ, в чем многие идеологи Древней Руси видели достоинство, поскольку, как они считали, молодой народ с точки зрения христианства очень подходит для восприятия новых — новозаветных истин. Эта земледельческая колонизация охватила весьма неблагоприятные для земледелия районы — районы лесной зоны, где надо было, говоря неакадемическим языком, уродоваться для того, чтобы расчищать от лесов и кустарников пространство для полей. Эти поля быстро истощались, хотя они удобрялись золой от выжженных деревьев и кустарников, и примерно каждые лет пять славяне вынуждены были забрасывать свои поселки с их полуземлянками и двигаться дальше в леса.

— Это была вынужденная колонизация?

— Да, это была вынужденная колонизация, которая охватила колоссальные территории. Но именно она создала основу для русской государственности. А самоназвание этих «первопроходцев» возникло тогда, когда они из этой лесной зоны, видимо из Полесья, вышли на дунайскую границу Византии, туда, где были удобренные и распаханные поля, где был настоящий «курорт» для этих лесных жителей. Они продвигались к Дунаю, а греки стали от них отбиваться. Греки были основным населением Византии. Они гордо называли себя ромеями и по традиции утверждали: «Мы — римляне, и, стало быть, нам подчинен весь мир». Но свою территорию защитить не смогли. Латинский автор из Испании писал тогда, что славяне отняли у ромеев Грецию уже в седьмом веке. Славяне колонизовали Балканский полуостров, хотя частично должны были отступить от дунайской границы. С тех пор Дунай так и запомнился славянам как главная река. И в любых песнях, от свадебных до календарных, Дунай — это какое-то очень важное пространство, хотя многие из потомков древних славян понятия не имели о том, что это такое и где Дунай на самом деле. Им запомнилось самоназвание, которым они должны были называться, чтобы отличить себя от греков. Они себя именовали «словени», от «слово», чтобы объяснить грекам, что, мол, «мы народ, который говорит на нормальном языке, слова которого нам понятны». То есть словени себя осознали как люди, владеющие своим языком, и это имя дошло от Греции до Новгорода при последующем отступлении славян от Дуная под давлением греков и других народов. По дороге им встречались близкие родственники, диалекты которых были близки диалектам славян. Это были предки пруссов, латышей и литовцев. Они говорили на балтских (балтийских) языках. Но рядом с Новгородом жил чудной народ, который до сих пор говорит на языке, не понятном европейцам, это эстонцы. Поэтому этот язык кажется чудным — и казался чудным в те древние времена, когда и называли предков эстонцев чудью. Словени на Дунае и словени на границе с чудью — это общее название колоссального сообщества, от которого произошли и южные славяне — болгары, сербы, хорваты. И славяне западные — чехи, словаки, поляки. И русские, украинцы, белорусы, которые в те времена были единым массивом племен, связанных общими диалектами.

 — В первых русских летописях особое внимание уделено взаимоотношениям славян с двумя народами — хазарами и варягами. Хазары были, пожалуй, единственным народом в истории, который на государственном уровне принял иудаизм. Насколько иудаизм действительно проник, что называется, в народную гущу хазар и насколько он вообще сыграл роль какой-то организующей культурной силы?

— Выбор религии в те времена — это государственная политика. Правители выбирали ту религию, которая должна была позволить им вести гибкую политику в отношениях с другими государствами. Хазары, обосновавшись на Северном Кавказе, оказались между двух огней. С юга вслед за персами на них двинулись арабы со своим исламом, которые вели священную войну за распространение истинной веры. А в Причерноморье господствовала христианская Византия. Впрочем, хазарам удалось обосноваться в некоторых городах Причерноморья и заставить византийцев платить им дань с других городов, даже с самого Херсонеса, города, расположенного в пределах нынешнего Севастополя, который был важнейшим портом Византии в Северном Причерноморье.

 Евреи же появились в Северном Причерноморье в первом и во втором веках нашей эры, туда они были сосланы еще в римские времена после подавления восстаний и разрушения Храма. Сосредоточилась еврейская община на Таманском полуострове, который был гиблым заболоченным местом, где были распространены разные заболевания, поэтому археологи находят там много надгробий с иудейскими надписями. Когда хазарский правитель, который себя именовал каганом — ханом ханов, потому что претендовал на власть над многими народами, стал метаться между арабами-мусульманами и христианами-византийцами, не решаясь сделать выбор в пользу одной из этих сил, чтобы не потерять связь с другой, то, по всей вероятности, нашлись добрые советчики, объяснившие ему, что евреи создали то Священное Писание, которое признают и мусульмане, и христиане. И их защищает и мусульманский, и христианский закон, что в те времена соответствовало действительности: евреи были под защитой закона и в Халифате, и в Византии.

Вот почему, когда каган принял иудаизм, то, с одной стороны, он отмежевался от соседей, а с другой — его стали признавать как человека, с которым можно заключать договоры, как человека, признающего истинного Бога и Священное Писание, и в Халифате, и в Византии. Это была выгодная ситуация для хазарской верхушки. Но она никоим образом не могла повлиять на ситуацию в самом каганате, на его огромных пространствах, объединявших юг современной Восточно-Европейской России и Украины вплоть до киевского Поднепровья. Каган не мог насильно заставить своих подданных принять иудаизм, и этого не требовала сама иудейская религия. Так что это был хитрый ход с точки зрения и внешней, и внутренней политики. Каган стал со своими приближенными и, видимо, с костяком армии иудеем. Все остальные хазары сохраняли свои языческие обряды.

Документов того времени об отношениях между славянами и хазарами практически не сохранилось. Кроме переписки хазарского царя Иосифа и сановника кордовского халифа Хасдая Ибн Шапрута, датируемой десятым веком, в которой описывались в том числе владения хазарского царя, и только недавно открытого письма, написанного на иврите квадратным еврейским письмом, которое историки тоже датируют десятым веком. Оно происходит из Киева, и из него можно сделать некоторые выводы о характере отношений между славянами и хазарами.

В нем говорится о неком иудее Яакове Бен Хануке, который оказался несостоятельным, задолжав, видимо, русским властям. Документ любопытен тем, что в нем удостоверялась личность этого несчастного, которого посадили в тюрьму и отпустили, чтобы он собрал необходимые для выкупа средства. Письмо содержит замечательные подписи доверителей, среди которых есть подпись, реконструируемая как славянское имя Гостята. Некоторые имена, как Ханука и Песах, имеют явно иудейское происхождение, также встречаются имена Кабар и Савар, вероятно связанные с хазарскими этнонимами — кавары, савиры. И наконец, необычный состав других личных имен, характерный скорее для прозелитов и имеющий аналогии среди известных хазарских имен. В общем, это письмо — иллюстрация того тесного взаимодействия со славянами, в котором пребывала хазарско-иудейская община Киева, где она, скорее всего, была ассимилирована на протяжении одиннадцатого века (после крещения Руси).

— Из вашей книги я понял, что, по одной из версий, Киев основали хазары. Насколько такая версия документирована?

— Киев был центром племенной территории славянского племени полян, где, может быть, сосредоточивалась дань, которая шла к хазарам. В «Повести временных лет» Киев описан как город, вынужденный платить дань хазарам. Интересно, что археологи так толком и не могут обнаружить в окрестностях Киева следов племени полян. Оно остается загадкой. Зато филологи обратили внимание, что в Польше тоже есть племя поляне, в Великопольше. И там же есть область Куявия, что точно соответствует обозначению Киевской земли как Куябы в древних восточных источниках. Это свидетельствует о славянском происхождении имени города. Видимо, части одного и того же племенного образования, оттолкнувшись от Дуная, отступили в разные стороны: на север в сторону Центральной Польши и на северо-восток в сторону Среднего Приднепровья. Так что Киев и поляне — это славянские обозначения славянских реалий.

В той же «Повести...» есть рассказ о том, что основателем Киева был, конечно, великий князь, который угрожал Константинополю. Он будто бы именовался Кий, и якобы в честь этого князя и был назван Киев. Но летописец не смог обойти и местную легенду, важную для понимания начальной истории Киева. А по этой легенде, Кий просто был первым поселенцем в Киеве и контролировал брод, место переправы, с левого берега, где доминировали хазары, на правый берег, где был расположен собственно Киев, его древнейшее ядро. Эта переправа стала основой Киева. Скорее всего, это действительно было очень важное и бойкое место, которое пытались контролировать и хазары, потому что им важно было контролировать переправы через реки: через Волгу, через Дон и через Днепр. Киев был важным местом на пути, который вел, условно говоря, от Дальнего Востока к Ближнему Востоку, потому что оттуда можно было выбраться на Дунай, на Балканы, в Центральную Европу и дальше, в Средиземноморье.

Некоторые историки, а особенно археологи, которые очень наивно относятся к историческим источникам, прочли, что Вещий Олег назвал Киев матерью городов русских, и решили, что Киев и есть древнейший русский город и от него пошли все прочие города. Удивительно, что эта концепция возникла в эпоху, когда в нашей исторической науке господствовали марксистские схемы, в соответствии с которыми один город не может быть на пятьсот лет древнее всех других. Дело в том, что в основе возникновения городов лежит экономический процесс, который ведет к возникновению целой сети городских поселений. А мать городов русских — это дословный перевод греческого слова «метрополия», «мать городов», то есть просто обозначение столицы.

— А когда и как встретились варяги, славяне и хазары?

— История с варягами не менее интригующая, чем хазарский иудаизм. Дело в том, что хазары брали дань со славян в виде мехов, которые использовались тогда в качестве денег. Собственно денежное обращение не было развито в этот период ни в Восточной Европе, ни в Хазарии. Для этого нужна была другая экономика. Но как только деньги появились, появились и варяги с севера, эти любители звонкой монеты.

Первыми деньгами, которые появились в Восточной Европе, были римские монеты, распространявшиеся в основном среди германцев, которые получали их как выплаты союзникам Рима. Вообще-то римляне следили, чтобы серебро и золото не уходило за пределы империи. Но германцам приходилось платить. Именно эта монета в первые столетия новой эры была известна в Восточной Европе. После падения Западной Римской империи поступление монет в Восточную Европу практически прекратилось, очень редко встречаются иранские монеты. Но вдруг на рубеже восьмого и девятого веков появился большой поток арабской серебряной монеты, которая называлась дирхем и весила чуть меньше полутора граммов. Поток этой монеты двинулся по рекам Восточной Европы вплоть до Скандинавии. Эти изменения денежных потоков фиксируют нумизматы. Стоило Халифату отчеканить монету где-то на Ближнем Востоке — в Багдаде, в Дамаске, — как тут же эта монета откладывалась в кладах на всем пути от Ближнего Востока до Скандинавии. Появление этой монеты связывают с походами и торговой деятельностью варягов.

Раскопки археологов и наблюдения нумизматов позволяют нам сказать, что с рубежа восьмого-девятого веков устанавливаются контакты между Скандинавией и Ближним Востоком через Восточную Европу. Торговля шла по Волге и по Дону, поскольку с верховьев Дона можно было выйти в бассейн Оки. По берегам этих рек мы находим немало кладов. Причем ранние клады находятся именно в бассейне Оки, а вот Киев оказывается вне зоны распространения этой монеты. Он был пограничной крепостью.

А что касается хазар, то варяжская русь достаточно быстро освободила славян от их гегемонии. В 882 году Вещий Олег обосновался в Киеве, избавив его от хазарской дани. В 965-м Святослав отправился в поход на хазар, подчинив себе славян-вятичей на Оке, затем взял столицу хазар Итиль на Волге и крепость Саркел на Дону. На этом история хазарского царства-каганата фактически закончилась, а сами хазары вскоре были поглощены другими тюркоязычными кочевниками — огузами, половцами.

— Так все-таки легенда о призвании варягов имеет исторические корни?

— Ленинградский нумизмат Всеволод Михайлович Потин обратил внимание на то, что в пятидесятые годы девятого века вдруг прекращается поступление монеты в Восточную Европу и на север Скандинавии. Ясно, что возник какой-то кризис. Вновь монеты начинают поступать в шестидесятые годы девятого века. Эти факты привели историков к заключению, что они соответствуют летописным известиям. Согласно летописи, в 859 году Восточная Европа была поделена на сферы влияния между варягами и хазарами. Первые брали дань на севере со словен, кривичей, веси, мери и чуди, а вторые — на юге с полян, северян и вятичей. А в 862 году северные славяне попытались избавиться от власти варягов, изгнали их, но это привело к междоусобицам. Как сказано в Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды». Что, по мнению многих историков, и привело к тому, что монета перестала поступать на рынки Восточной и Северной Европы. Для прекращения внутренних конфликтов и возобновления торговли представители славянских и финских племен решили пригласить князя со стороны: «И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву», то есть, опираясь на свои представления о праве. Согласно этим представлениям, такой князь должен был быть служебным князем, каким он был в Новгороде, на протяжении всего домосковского периода. Такой князь был судьей, и он имел право на какое-то вознаграждение за выполнение своих функций, но он не был монархом. И как сказано в летописи, «и пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”». Как писал Ключевский, «туземцы прогнали пришельцев... и для обороны от их дальнейших нападений наняли партию других варягов, которых звали русью».

И судя по всему, именно благодаря этому событию приток монеты, как отмечают археологи и нумизматы, возобновляется в шестидесятые годы девятого века. 862 год, конечно, дата условная, но тем не менее данные летописи почти точно совпадают с данными нумизматики.

 — Почему призвали именно варягов?

— Они, что называется, были специалистами в торговле и в мореплавании. На Западе они назывались викингами. Это слово означало в Скандинавии людей, покидающих на морских судах родные края с целью грабежа или торговли. С рубежа восьмого и девятого веков они терроризировали всю Атлантику, достигая Средиземноморья и наводя ужас на богатые в те времена прибрежные города, которые контролировали франки. Но когда империю франков возглавил Карл Великий, он создал серьезные препятствия для викингов, чтобы они не могли прорываться через его империю в Средиземноморье. Викинги, конечно, могли попытаться обогнуть империю франков по морю, у них были для этого хорошие корабли, но в Западном Средиземноморье уже были свои бандиты. Испания была завоевана арабами, у которых был мощный флот. И с ним викинги состязаться не могли. Так что им пришлось искать другие пути выхода и на Ближний Восток, и к Константинополю. И они нашли эти пути на реках Восточной Европы, по которым на их длинных кораблях пройти было невозможно.

Тогда викинги нашли в Ладоге (а Ладога — это древнейший город, археологически известный нам на территории Древней Руси) место, чтобы менять свои корабли на речные гребные суда. Гребцов в Скандинавии называли словами с корнем «рос-». Это слово «рос» услышали впервые предки эстонцев — чудь и финны, они до сих пор так называют Швецию — Руотси или Роотси, то есть как страну, откуда приходили люди с гребными судами, шедшие в глубь Европы. И славяне восприняли это слово в его финской форме — «русь». Этих «гребцов» привели с собой варяжские князья, они были их дружиной. Это обнаружил еще Герхард Миллер, известный оппонент Ломоносова в спорах о варягах. Под этим именем варяги стали по рекам Восточной Европы добираться до Черного и Каспийского морей. Потом это имя перешло на страну, князьями которой они стали и в которую входили и славяне, и чудь. А варягами их снова начали называть, когда они стали чужаками, уже в летописных памятниках двенадцатого века. Имя «русь» никак не было связано ни с какой племенной традицией — оно было этнически нейтральным, поэтому легко воспринималось теми, кто договаривался с русью о совместной жизни. Действительно, словене никогда бы не стали называть себя чудью, а чудь не стала бы себя называть словенами. Это племенные этнонимы, которые не могут восприниматься как «свои» — они «чужие». А русь — нейтральный термин, обозначающий дружину. Термин, который был воспринят всеми, призывавшими варягов. Мы платим русскую дань, мы — русские люди.

Многие мои коллеги сомневаются в том, что между объединением славянских и чудских племен с одной стороны и варягами — русью — с другой заключался, как следует из летописи, какой-то договор, чтобы не было конфликтов на торговых путях. Поскольку всем известно, что викинги все везде завоевывали, то они говорят, что про договор придумали в Киеве значительно позже потомки этих варягов, для того чтобы объявить себя законными князьями. Об этом писал еще Ключевский.

Мне пришлось наблюдать имитацию быта начальной руси, когда реконструкторы пытались, подражая варягам, проволочь свои речные гребные суда волоком из одной речки в другую. Заодно стало ясно, почему в византийских источниках русь называли дромитами. Дромиты — это спортсмены-спринтеры, которые соревновались на византийских ипподромах (дромосах). Раньше я думал, что это какое-то недоразумение. Но когда я посмотрел, как накачанные ребята-реконструкторы тащат ладью, то я понял, в чем здесь дело. Ладью катили по каткам, и нельзя было допустить, чтобы она остановилась хоть на минуту, потому что тогда надо было опять ее трогать с места, то есть затрачивать значительно большие усилия. Надо было все делать бегом. Бегом надо было переносить освобождающиеся катки, обгоняя катящуюся ладью, чтобы подложить их под киль спереди. То есть это действительно напоминало спринт. На таких перекатах местные жители, особенно если твоя ладья была гружена товаром, могли легко отобрать все, что ты везешь. Так что нужен был договор, не только в Ладоге и Новгороде, он нужен был везде на всем пути «из варяг в греки» и на других реках. По этому договору русь платила местным племенам. Отсюда клады, которые находят сейчас на славянских речках, в самой глуши. В том числе в тех местах, где мы с вами сейчас сидим — в бассейне Оки. Надо было платить жившим здесь, в лесах, вятичам, которые считались диким племенем еще во времена Мономаха, в двенадцатом веке, чтобы они не отбирали все у купцов.

— Варяги продолжали ощущать какую-то связь со Скандинавией?

— С одной стороны, поскольку варяги должны были жить между славян и договариваться с ними, они воспринимали славянский язык и обычаи. Уже в начале десятого века, когда варяги Вещего Олега, носившие еще скандинавские имена (это записано в договоре Олега: «Мы от рода русского Инегельд, Карл, Фарлаф», — в общем, нет ни одного славянского имени, имена все скандинавские), клянутся соблюдать мир с греками именами не скандинавских богов, а Перуном и Волосом. Это было нормой для язычника: коль ты приехал в ту страну, где твои боги не действуют, а действуют боги другого народа, ты должен их воспринимать как действительных богов. Так что они довольно быстро ассимилировались — русские варяги, которые были членами русской дружины. И к моменту крещения Руси они говорили по-славянски, и не было проблем в том, чтобы объединить этот народ общей верой. Но, с другой стороны, тот же Владимир, как только началась «заварушка» и распря между братьями — наследниками Святослава, среди которых Владимир был младшим, первым делом бежал за море, к варягам. И точно так же его сын Ярослав, когда Святополк захватил Киев и стал угрожать другим князьям, собрался бежать к варягам. Но тут его новгородцы не пустили, пообещав сражаться на его стороне. И он должен был подчиниться, потому что новгородский князь должен был подчиняться по ряду, по закону, населению Новгорода. Так что связи сохранялись, но у всех стали преобладать уже свои дела. Когда сложились свои государства: в Восточной Европе русское государство, в Скандинавии шведское и норвежское государства и Дания, — тут начались межгосударственные отношения, причем далеко не безоблачные. В конце концов, мы знаем, что на протяжении всех Средних веков в Прибалтике за доминирование боролись Россия, Швеция и Польша.

— Когда же произошло окончательное слияние славян и варягов?

— Слияние варягов, славян, чуди, мери в единый народ произошло с принятием христианства. Моя последняя книга не случайно называется «Русь... От призвания варягов до выбора веры». Когда было избрано христианство, нужно было найти общее название разноплеменному народу, который принимает новую веру. Именно принятие христианства породило представление о единстве русского народа. Это была форма, которая объединяла все племена. И первый, русский по происхождению, митрополит Иларион, еще до того, как он занял митрополичий престол, заявил, что Русская земля — это новая земля, русские — это новый народ, который воспринял Новый Завет и тем самым выполнил христианскую идею, поскольку с принятием Русью христианства Новый Завет дошел до крайних пределов Вселенной.