Когда на лодке ставишь паруса

Когда на лодке ставишь паруса,

Что ждёт тебя - причал или скитания?

Себе ты цели выбираешь сам

И сам себе назначил испытания.

Ты веришь в справедливость и любовь,

Но миром правят подлость и коварство.

И кто терял, теряет вновь и вновь

Надежду, веру, дом и государство.

Наверно, кто-то там, на небесах,

 Следит за нами   в синее окошко.

Судьбу твою качает на весах:

Кому - поддержка, а кому - подножка.

Ты жизнь свою тут меришь по часам.

Губительна любая остановка...

Израиль - марафона полоса.

Кому - начало, а кому - концовка.

И я стою на этой полосе,

Душою измеряя тяжесть груза.

 Я - жертва перестройки, как и все

Из бывшего Советского Союза.

Пускай тебе сопутствует успех.

 В пылу забега помни, между прочим,

Что финиш был и есть один для всех...

 Не стала бы дистанция короче!

Мне в паспорт написали — «иудей»

Мне в паспорт написали - «иудей».

Но я ведь на иврите ни бельмеса,

.И   это, словно плотная завеса,

Меня отгородило от людей.

А люди равнодушные снуют,

Стою один, как памятник в пустыне.

 И сердце в этом жарком крае стынет. –

Скажите же по-русски что-нибудь!!

И вдруг я слышу, просто чудеса,

По-нашему залаяла собака.

И мне от счастья захотелось плакать

И в морду целовать чужого пса.

Сегодня даже верится с трудом

Сегодня даже верится с трудом,

 Что были и у нас родные стены.

 Был настоящий наш семейный дом,

Которому нет на земле замены.

Я здесь своих детишек родила.

Я их качала в этом самом зале.

 Я столько подарила им тепла,

Что стены никогда не промерзали.

Теперь уже не важно - почему,

Какую роль сыграла чья-то сила?

Я изменила дому своему,

Себе самой, пожалуй, изменила.

Пусть подведет меня мое чутье,

Мне кажется все время почему-то,

Что каркает над домом воронье,

И сочтены уже его минуты.

И как о доме сердцу не болеть?

 Ведь это же не только стены с крышей!

 Дом - место человека на Земле,

Его приют и лишь потом жилище.

Я не надеюсь, что сюда вернусь,

Хотя меня никто не держит в клетке.

Прости, мой дом, прости, родная Русь,

Я пью за вас сердечные таблетки.

Зачем мне участь эмигранта?

Зачем мне участь эмигранта?

Кто здесь обрадуется мне?

Ни денег нет, и ни таланта,

Чужой язык в чужой стране.

Вот где отчаянья граница,

 А в голове сплошной туман.

 Забыться надо мне, забыться,

Чтоб не сойти совсем с ума.

И я нашла приют забвенью,

Чтоб успокоить боль свою,

Читаю я стихотворенья

Или пою, пою, пою...

Работы нет, в семье проблемы,

Соседи, может быть, плохи,

Всё это для меня   не темы-

В душе моей одни стихи...

«...Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний первый гром»...

А я шагаю и шагаю,                  

Глухая   в шуме городском.

Читаю Пушкина и Блока

И не иду я, а лечу,

И зарифмованные строки

Я зачарованно шепчу.

С мелодией и без мелодий

 Звучат, звучат во мне слова...

 Я растворяюсь, таю вроде.

Вплетаюсь в эти кружева.

Мне из волшебной круговерти

Не оторваться на бегу,

Так засосало, что, поверьте,

И не хочу, и не могу.

Я поседею и состарюсь,

Но будет до конца со мной

Мой «Одинокий белый парус»,

 Что тоже кинул край родной.

И мысли, и слова держу в неволе

И мысли, и слова держу в неволе.

 В цепях мой ум, и мой рассудок нем.

 И даже пуд положенной нам соли

Годами в одиночестве я ем.

 Бесцветных дней безрадостное стадо

Устала я с утра до ночи гнать.

И скучно мне осознавать, что надо,

И тошно безысходность сознавать.

Молясь в тиши, я не прошу у Бога,

Чтоб повернул фортуны колесо.

Лишь для души прошу совсем немного:

 Хочу понять - зачем мне это всё?

Израиль дал гражданство мне...

Израиль дал гражданство мне «в кредит»,

Но я за все плачу тройную цену:

Ни позади теперь, ни впереди,

А в середине чувствую измену.

Весь этот наш «совдеповский чермет»

Закинули в одну плавильню с ходу;

Опять в пустыню и на сорок лет,

Чтоб выжечь в нас советскую породу.

Иные вскачь, иные не спеша,

Увариваясь, стали тем, кем стали.

А я, хоть плачь, упрямая душа!

Наверно, я из тугоплавкой стали...

Пословица одна гласит не зря –

Кто следует, на сто процентов правы –

Когда идешь к чужим монастырям,

То не неси туда свои уставы.

И вот теперь я среди двух огней.

Куда идти мне и куда податься?

Моя Россия! Я грущу о ней!

Израиль мой! С тобой мне не расстаться...

Кто над своей судьбою властен?

Кто над своей судьбою властен,

Пусть кинет камень в спину мне:

 Я со своим еврейским счастьем

На склоне лет в другой стране.

Мои знакомые, подруги,

 И сожалея, и кляня,

Из мною нажитого круга,

Возможно, вычеркнут меня.

А здесь любовь срасталась с болью,

 В обнимку счастье и беда,

Но мне дарована судьбою

 Шестиконечная звезда.

Ни от чего не отрекаясь,

Живу не с чистого листа.

Пытаюсь шить на красный парус

Их сине-белые цвета.

Я куплю огромный чемодан

Я куплю огромный чемодан

И подарки: то, что попросили.

Я окрашусь цветом «баклажан»,

Закажу билеты на Россию.

Я надену белые клеша

И прикину блузочку покруче.

Я и так собою хороша,

А накрашусь - стану еще лучше.

Пусть мои соседи и друзья,

Глянув, просто выпадут в осадок.

Пусть считают, будто у меня

Всё - О'кей! Бесёдер! И порядок!

Я скажу, что здесь я «менака»,

Это что-то вроде инженера.

Все друг друга любят и пока

Дружески-родная атмосфера.

Пусть моя любимая родня

Глянет, сколько стоили билеты.

Кто подумать сможет про меня,

Что я просто мою туалеты.

Я скажу, что «авода каша»,

Это значит - классно отдыхаем.

Пусть повиснет на ушах лапша,

 Как закуска к тосту: - «Ну, лехаим»!

Пять лет в Петах-Тикве, коллега!

В.С.

Пять лет в Петах-Тикве, коллега!

Так хочется белого снега,

Горбушку домашнего хлеба,

Холодного русского неба...

В тугих волнах ультрамарина

В тугих волнах ультрамарина,

Земных не ведая хлопот,

Под жарким солнцем грея спины,

Отара белая плывёт.

И только черная корова

Раздула тучные бока,

И хлынул вдруг поток парного,

С шипящей пеной молока.

Пока капризный зонт раскрылся,

Я весь до ниточки промок,

А город мигом превратился

В огромный плавленый сырок.

С утра нахмурились дома

С утра нахмурились дома,

В закрытых   шторах окна дремлют.

С утра нагрянула зима

На всю израильскую землю.

Вот туча солнце в плен взяла,

И дождь отлил тугие пули.

Вода потоками текла,

 И пальмы головы пригнули...

Но где-то через два часа

Свернула туча одеяло.

Стекают капли, как роса,

И снова солнце засияло.

Вновь улыбаются дома,

И полыхают окна светом...

Вот так с утра была Зима,

А в полдень наступило Лето!

Как, только я переступил порог

Как только я переступил порог,

Мне с завистью махали вслед платочком.

 Вот, думал я, достался мне пирог –

Я - гражданин Израиля! И точка!

В израильском слоеном пироге

На каждый слой особая начинка.

На нижних смотрят, как на кучу г.,

А снизу вверх - с надеждой и горчинкой.

А в тех слоях, что сели выше всех,

Там крем жирней и гуще взбиты сливки.

Там дорогой внутри лежит орех

И очень ароматные наливки.

Я поздно всё увидел в неглиже.

Я перепутал их с советским строем

И, прикатив сюда на ПМЖ,

Я оказался в самом нижнем слое.

Но сущность, как любого пирога:

Чтоб оказаться в слое, что на крыше,

На голове твоей - его нога,

И он уже взбирается повыше...

Науку эту я постиг уже.

И должен этим, видимо, гордиться.

Ведь весь пирог из многих этажей

На нижнем слое, в общем, громоздится.