В течение нескольких последних лет эту книгу любовно и тщательно готовила для обнародования 96-летняя жительница Ванкувера Кармен Гроневельд (Groenevelde): сначала разбирала 70-летней давности дневниковые записи на эстонском языке своего отца, капитана царской армии Питера Рейгаса, переводила их на английский язык, потом канадские друзья Кармен, моложе ее тремя поколениями, редактировали этот текст и сканировали хрупкие фотографии 1914-1918 годов. Затем все это сложилось в книжечку, которая и стала позже экспонатом музея…

 Для музея она, конечно, представляет определенный интерес – в 1918 году волею обстоятельств Питер оказался в Новочеркасске, был свидетелем и участником гражданском войны на Дону. Этому посвящено несколько страниц его воспоминаний.

 Скажем сразу - Питер не оставил следов в истории, он не был ни трибуном революционной поры, ни военным стратегом, ни лихим рубакой - обычный человек, которого угораздило родиться и жить в трудные и трагические времена истории России. Из суховатых, лишенных всяких сантиментов дневниковых записей (это скорее перечисление событий) рисуется образ спокойного, рассудительного, честного человек. Честно считал своим отечеством Российскую империю, служил ее интересам - пока на карте мира не возникло после большевистского переворота на короткий срок новое суверенное государство (эстонец по крови Рейгас умер 1935 году в Эстонии, будучи ее гражданином). Любил свою семью – и ответственность перед своей женой и малолетними дочерьми считал для себя самыми важными в период развала, войны, разрухи в стране. (Похоже, что это чувство долга перед близкими передалось по наследству его дочери – иначе почему, покидая Прибалтику в годы Второй мировой войны, Кармен в свой беженский багаж положила дневники умершего отца?)

 …Размеренная жизнь российского подданного, эстонца по происхождению Питера Вольдемара Рейгаса изменилась в считанные летние дни 1914 года, когда он, санкт-петербургский представитель западноевропейской коммерческой фирмы Вильяма Андерсена, был мобилизован в российскую армию. Должность на войне у Питера была не самая героическая – интендант, но в боевых действиях принимать участие ему иногда приходилось.

 Однако в 1916 году из-за начала экономического хаоса служба снабженца стала требовать от него качеств почти героических, и Рейгас умудрялся доставать для своего воинского соединения и обмундирование, и провиант. С непередаваемым спокойствием (а, может, это просто эстонский юмор?) он описывал, как однажды, закупив довольствие, остаток денежных средств привез в часть (а не присвоил) – за что удостоился шуток однополчан и боевого ордена от командования.

 В это же время он впервые столкнулся с казаками – в качестве охраны при доставке добытого в часть ему было выделено подразделение донских казаков. Похоже, он проникся к ним симпатией – сохранилось значительное количество групповых фотоснимков той поры, на которых капитан Рейгас стоит в окружении казаков. Думается, неслучайно, что видно на фотографиях, он носил и казачью папаху

 …А затем отречение царя, приход к власти Временного правительства, захват власти большевиками. Рейгас подался на Дон. По совершенно житейским обстоятельствам. Вот как он об этом пишет: «Оказалось, что моя семья ( дети Лейда, Кармен и моя жена) покинула Санкт-Петербург и находится в Новочеркасске, где жили сестры моей жены Ольга и Регина.. С муками и сложностями я доехал поездом до Киева и оттуда уже добрался до Новочеркасска.»

 Как известно, в это время в Новочеркасске формировалась Добровольческая армия, бурлило казачество. Приехавший по личным делам на Дон эстонец Рейгас оказался очень ответственным человеком. «Корнилов … проводил регистрацию всех офицеров для создания единой армии. Мы находились в ожидании, предоставляя всему свершаться самому. Пользуясь неразберихой и приехавший по семейным делам в казачью столицу, Питер мог бы скрыть, что является офицером, но дисциплинированный интендант выполнил приказ воинского командования и встал на военный учет. А раз так – снова началась служба. « тридцать офицеров и я были назначены в охрану атаманского дворца с 7 вечера до 7 утра. Остальных распределили в Государственный банк, на почту и в арсенал. Денежных выплат не было. Всего было 2000 офицеров и ни одного солдата. Офицеры готовились к боям. Планировалось организация партизанского сопротивления.

 Вскоре большевики заняли город (Новочеркасск – прим. переводчика) без боя. Стали искать и убивать офицеров. Пятеро солдат пришли к нам, приказали мне одеться и идти с ними. Жена и дети принялись громко рыдать. Случайно у меня в доме оказался запас спиртного, и я предложил солдатам выпить перед уходом. Они согласились, напились и оставили меня в покое - дали бумагу, что обыск квартиры произведен. Этот листок мы прикрепили к входной двери, и больше нас никто не беспокоил…

 Рынок был пуст, хлеба не было. Жили тем, что было. Некоторое время у нас было по полфунта хлеба в день на каждого.

 Каждую ночь слышались ружейная стрельба и шум автомобильных моторов. Мы забаррикадировали окна в квартире диванными подушками и чемоданами. Это было кошмарное время. Закончилось оно через несколько недель.

 Однажды утром пришли казаки и выбили красных из города. Мне, как и другим, дали оружие…

 Красные снова атаковали. Я участвовал в бою. Пули пролетали рядом, но меня не коснулись…. Мы должны были отступить»

 Ну никак не удавалось спокойному эстонцу заняться собственными делами. Дан приказ взять оружие и отражать атаки красных - взял и пошел воевать..

 Дальше было бегство из города, снова занятого красными. Семья оставалась в Новочеркасске. «В полдень мы прибыли в Бессергеневскую. Остановились у старого казака, чья внучка жила в доме моего спутника.

 Местность была переполнена казаками. Шла подготовка к бою с красными. Винтовки были, но не хватало патронов и не было пушек…

 Следующим утром противник начал обстрел станицы. Вскоре вся она была в огне.

 Наши казаки находились километрах в двенадцати от города. Ночью были вырыты траншеи, сгруппировались конники. Атака планировалась на вечер. Мы находились в доме старика. Пробирал страх»

 Ни на секунду перед Рейгасом не вставал вопрос о выборе за кого и что воевать. Он присягал Российской империи и оставался верен этой уже погибшей государственности. Большевики были по определению его врагами…Далее о боях под Бессергеневской он пишет так: « Наши конники стали производить передислокацию. Позднее мне рассказывали, что враг принял это как атаку. Боеспособность красных была слабой. В передних шеренгах красных раздался крик: «Казаки идут!». Они стали разбегаться и рассеиваться по всей ширине 10-километрового фронта. Бежали без единого выстрела, побросав все военное снаряжение, даже обувь и шинели. Всю ночь мы собирали трофеи. Нам досталось 10 пушек, 12000 винтовок и более 300000 винтовочных патронов.

 Под командованием офицеров казаки заняли город. Я пробыл там четыре дня»

 На этом участие в гражданской войне для Рейгаса закончилось, и он вместе с семьей уехал в Эстонию, которая получила государственный суверенитет…

 Возможно, многое из того, чтобы было увидено и понято Питером, не было записано – он просто не успел- умер. Но, кажется, ему, не обладавшему даром мемуариста или литературными талантами, совершенно необходимо было в любой форме выговориться…Не случайно в предисловии к книге дочь Рейгаса пишет, что ее отец частенько говорил, что мог бы рассказать историй из своей собственной жизни не меньше, чем их в Библии.

 …Беглые картинки жизни той эпохи, запечатленные человеком, политически не ангажированным, переданные нам почти через сто лет - разве не добавляют они что-то новое в понимании истории России?

 Кармен, дочь Питера, очень надеялась, что однажды кто-то за тысячи километров от ее нынешнего дома, в городе, который она не помнит, остановится у музейного стенда и внимательно всмотрится в лицо ее отца…

                                    Верхнедонской район   ст. Мигулинская