Колоски

--Сегодня у нас с вами, ребята, необычный урок, называется классный час. Он будет проходить раз в неделю, и темы будут самые разные, -- сказала Любовь Васильевна, -- сейчас я расскажу вам о том, как жили люди во время войны.

На первом в нашей жизни уроке мужества мы, второклашки, услышали, как нелегко приходилась детям, когда их отцы ушли на фронт, как матери старались изо всех сил накормить малышей, просивших еду постоянно и умолкавших только на время сна. Те, что постарше, вместе с мамами ходили в поля и собирали оставшиеся после уборки колоски, а потом в ступках мололи их и из получившейся муки пекли лепёшки, обильно добавляя в тесто лебеду и калачики. С голодухи это было изысканным деликатесом!

Прозвенел звонок, и мы помчались домой. Сентябрь выдался по-летнему тёплый, ещё было время побегать, поиграть. Значит, быстро – за уроки, а потом – на улицу!

В это время по дороге с шумом и грохотом прошла колонна комбайнов. На жатках были видны остатки соломенных стеблей. Машины возвращались с пшеничного поля. И сразу вспомнился урок и рассказ учительницы о колосках и лепёшках с лебедой. А вдруг в полях остались колоски? Их же надо собрать!

Эта идея мне понравилась, и я пошла искать единомышленников для похода в поле. Утруждать себя долго не пришлось: мальчишки по соседству в уговорах не нуждались. Прихватив с собой корзинку – попутно можно было набрать листья для гербария – мы побежали туда, где совсем недавно шумели колосья, а теперь стояли копна соломы.

Дорога наша прошла через совхозный машинный двор. Там я хорошо знала все лазейки в заборе. Отец был комбайнёром, и мне нравилось помогать ремонтировать эту огромную машину. А как здорово подниматься на «капитанский мостик», держать штурвал! Но настоящим праздником запомнилось то, как я каталась в бункере комбайна, когда шли на свал. Всё поле оказывалось на виду и было похоже на море! Когда отец заболел, его перевели на «лёгкий труд» -- сторожем на машинном дворе. Я тогда долго не могла понять: как это может быть – лёгкий труд? Ведь труд – значит трудно? Мы обходили всю огромную территорию машдора совхоза «Узункольский» по периметру, поэтому-то я и знала все лазейки!

И вот теперь мы с мальчишками по диагонали пересекли пустой на половину двор – комбайны ещё были в полях. Перешли через дорогу и очутились в поле, за которым начинался лес. За листьями и уцелевшими ягодами решили пойти после, как наберём колосков.

Не ведали тогда, не подозревали, что пока мы учились, по радио передали сообщение о предстоящем полном солнечном затмении. Не слышали, как звали нас мамы домой, предупреждая, что скоро станет темно. Мы всматривались под ногами, выискивая колоски.

Вдруг заметили, как стало стремительно темнеть, откуда-то взялся дремавший до поры ветер. Мы все, не сговариваясь, устремили взоры на солнце. А на него надвигалось тёмное пятно. Ночь среди дня?! Как такое может быть?

--Смотрите, смотрите, --закричал Вовка, -- она закрывает солнце?

--Кто – она? Спросил Сашка, который ещё не ходил в школу, но всегда был в нашей дворовой компании, -- мне страшно, я к маме хочу!

Мы, затаив дыхание, смотрели на солнце. И тут заметили, как «она» стала потихоньку смещаться в сторону, освобождая лучи. Становилось светлее и светлее. И вот, наконец, «она» совсем исчезла. Но нам показалось, что так светло, как было до «этого» всё же не стало.

Побросав колоски и приглянувшиеся по пути листочки, мы бросились бежать домой. Огромный машинный двор показался гораздо меньшим. Скорее, скорее, вдруг «она» вернётся!

Вечером мама рассказала, как прибежала с работы и обежала всех соседей в поисках меня. Но очередное потрясение поджидало на следующее утро у школьного крыльца. Старшеклассники со своей учительницей с умным видом обсуждали произошедшее полное солнечное затмение. Оказывается, они его ждали, наблюдали сквозь жёлтое бутылочное стёклышко и даже с секундомером следили, сколько времени продлится явление.

А нам было страшно, потому что мы ничего этого ещё не знали. Оказывается, науке давно всё известно! И даже когда произойдёт следующее затмение!

Зато мы извлекли урок: наша дружба с Сашкой и Вовкой крепка до сих пор. Сколько воды утекло с сентября 1968 года? А мы и на расстоянии вместе, как зёрнышки в колоске!

Зимняя радуга

Ранним холодным утром люди спешили на работу. Погода стояла неласковая. Дожди пришли на смену снегу, а перед рассветом подморозило. Вчерашние мокрые следы застыли, и люди шли, понурив голову, будто их шеи провалились в воротниках, пристально глядя на дорогу.

Одни спешили, другие шагали медленнее, но все – молча, сосредоточенно. Школьники, согнувшись под рюкзаками, направлялись к школе. Их тишину нарушал телефонный рэпер, говоря что-то о любви.

Молодая женщина вела за руку девчушку лет пяти. По всей вероятности, в детский сад.

--Мам, а почему ёлки с игрушками убрали?

-- Потому что новогодний праздник закончился.

--Жаль… Красиво было… Как летом радуга.

--У тебя своя радуга – на шапочке.

-- И то правда! – обрадовалась дочка и стала подпрыгивать и бегать вокруг мамы.

--Осторожно, Светочка! Не упади, скользко сегодня.

Но девочка будто не услышала, прыгая то на одной ножке, то на другой, она, будто по своей орбите, стала бегать вокруг мамы и вдруг громко запела:

--О боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына!

Было видно, что маме этот последний писк современной попсы очень нравится. Она улыбнулась, но всё же сказала:

--Что ты так громко? Перестань.

Но Светочку остановить было невозможно! Мамины слова только подзадорили её. Подражая своей любимой певице Натали, она стала петь ещё громче:

--Я хочу от тебя дочку, и точка, и точка!

Люди оторвали глаза от дороги и посмотрели в сторону мамы с дочкой. Девчушка разорвала оцепенение взрослых! На их лицах появились улыбки. В сером воздухе утра появились другие краски. Люди увидели радугу на шапочке девочки, услышали вдруг взявшуюся будто ниоткуда песню и заулыбались. Показалось, что в этот миг светлее стало вокруг. То ли от песни, то ли от улыбок, то ли от радуги на шапочке.

Мама с дочкой свернули в сторону садика. А прохожие шли и улыбались. Радуга расцвела в душе.

Медалям тесно на груди солдата

--А ведь мы с Игнатичем вдвоём, наверное, земной шар обогнули! – сказал ветеран войны и труда Иван Леонтьевич Скок, когда его друга Ивана Игнатьевича Дробышева поздравляли с юбилеем, -- если все километры, что мы проехали по железным дорогам страны, сложить в одну линию, то, пожалуй, не меньше длины экватора выйдет!

Эти километры Иван Игнатьевич наматывал в мирное время. А до этого пол-Европы прошагал солдатом Великой Отечественной. Страшный, трудный путь, полный лишений, невзгод, утрат, Дробышев и сегодня помнит так, как будто только что вернулся с дороги.

Когда началась война, Ивану было шестнадцать. За спиной – семь классов и азы ФЗО: вместе со сверстниками хотел получить рабочую профессию. Система фабрично-заводского обучения только набирала силу… И вдруг – стоп! С мечтой стать шахтёром пришлось расстаться. Шахты на время войны эвакуировали в Челябинск. Но добраться до уральского танкограда было не суждено: эшелон разбили под Новочеркасском.

Мальчишки решились пробраться домой. Путь оказался непростой. Где шли пешком, а где и вплавь приходилось пробираться. Форсировали Дон, ухватившись руками за паром. Но домой, в Новолодино, всё же дошли.

Однако радость возвращения была недолгой:

--Только пришли – и немцы на мотоциклах подскочили. Сразу образовали своё правление: назначили старосту, полицейских. Мы оказались в оккупации. Подошло время убирать урожай. А комбайнов у нас было мало: то ли два, то ли три. Так что в основном убирали серпами. Правда, нам было не привыкать, с двенадцати лет работали, косили.

Пример упорного труда был у ребят перед глазами. Старшее поколение умело работать. Чтобы напоить скот, вручную копали колодцы глубиной до сорока двух метров! В стаде было 150 дойных коров и 60 быков! По тем временам колхоз был очень крепким.

Из-за того, что отец был в партизанах, семье пришлось скрываться. Иван выкопал окоп, в котором обосновались брат с сестрёнкой и тётка с двумя детьми. Чтобы выбираться за продуктами, прибегали к разным хитростям. Научились даже сигналить вилами. Впрочем, встреч с немцами было немало. Надо было уметь выходить из положения. Помогли школьные знания: по немецкому была твёрдая пятёрка. Стихи немецких поэтов из учебной программы до сих пор свежи в памяти!

--Во время оккупации помогали партизанам брать немцев. Фрицы очень заблуждались, когда на детей внимания не обращали. А у партизан они были на особом счету, от них даже пароль не требовался – столь высоким было доверие.

А потом призвали 25-й год. Новобранцев привезли в Романовку, дали зимнюю одежду и отправили под Матвеев Курган. Иван попал в стрелковую часть. Командование высоко оценило его далеко не богатырский рост. Маскируясь под «мужичка с ноготок», Дробышев носил пакеты с документами командному составу. Как-то случилось: добежал до блиндажа, и начался вражеский обстрел. Но Иван всё же успел получить пакет с ответом и вернуться назад. «Прикид хлопчика» выручал не раз: даже свои не всегда сразу признавали связного.

Но от ранения уйти не удалось. Когда очнулся, долго не слышал, не мог говорить, объяснялся записками. Лишь когда восстановились слух и речь, снова отправился на фронт. Наши войска упорно продвигались на запад. Вместе с боевыми товарищами Иван Дробышев освобождал портовый город Скадобск, где уничтожались немецкие склады с продовольствием и боеприпасами. Потом был Перекоп.

--Если Вы видели фильм «Третий удар», -- то знайте: это про нас, -- сказал Иван Игнатьевич. – У нас тогда Хрущёв был членом военного совета. Наши люди шли на смерть. Немцы предпринимали психическую атаку и бомбёжки.

До Берлина не дошёл: помешало очередное ранение. После Мелитопольского госпиталя были Тбилиси, Баку… В Закавказском военном округе встретились с «покупателями». Выбирали рослых парней, но донских, умевших ездить на лошадях, зачисляли без особых придирок. И попал Иван в… Иран.

--О том, что мы там были, советские люди и не подозревали. Правда, у нас было право переписки, но страну в письмах мы не указывали. Мы ухаживали за скаковыми лошадьми, которые в соревнованиях участвовали. К ним особый подход нужен.

Около двадцати медалей у ветерана войны, но самой ценной он считает медаль «За победу над Германией».

А мирный труд Ивана Игнатьевича связан с железной дорогой. Он был главным кондуктором. Какие только грузы не доводилось ему перевозить! Топливо, трактора, машины. По перевозкам можно было судить, как развивается, крепнет страна в послевоенные годы, как нелегко пришлось ей в годы застоя и перестройки: «Обещали рай земной, а получился раздрай».

Но, как бы то ни было, дома всегда ждала дружная семья: жена Александра Петровна и трое детей: Анна, Валентина и Николай.

В 2000-м отшумела золотая свадьба. Сейчас уже шестеро внуков и четверо правнуков. Поэтому Александра Петровна говорит: «Когда все вместе собираются, семейного стола уже становится мало».

В семье ветерана чтят родителей, хранят традиции, берегут память. Давно не встречались семьи, где дети обращаются к родителям почтительно на Вы. А на праздничный стол здесь обязательно поставят семейную реликвию – бокал, из которого пили ещё дед и прадед Ивана Игнатьевича. Никто сегодня точно уже не скажет, сколько сосуду лет. Отец Ивана Игнатьевича родился в 1888 году. Дата рождения его деда уже канула в Лету. А бокал как талисман хранит семью, возвращает в памяти ушедшие года, о которых красноречиво говорят многочисленные молчаливые фотографии.

Трудная, но красивая жизнь сложилась у ветерана… Потому что жил он по принципу: "Всегда надо быть справедливым и мечтать стать генералом. Надо любить солдата, друга, технику и даже противника". А любовь способна вершить великие, красивые дела.

______________________________