Любовь Архипова-Уральцева
____________________________________________________________________________
Как положено разведке
Первое, что мы услышали от жены А.И. Снежко:
--Александр не любит говорить об Афганистане.
Это было не ново. Их приучили молчать с первых шагов по афганской земле. Они подписку давали о молчании. Привыкли. Хотя порой очень хочется выговориться. Екатерина Николаевна слушала каждое слово воспоминаний, переживала вместе с мужем былое.
Сегодня Александр Иванович – весёлый, общительный человек, легко сходится с людьми. Не зная, не скажешь, что он прошёл войну. И всё же воинский характер он иногда проявляет дома. В воспитательных целях. Он даже представить не мог, что его сын не будет служить в армии – это святое для мужчины. До сих пор не может смириться с тем, что срок службы сократили до года, считает, что за это время ничему научиться нельзя, тем более Родину защищать.
Александр Иванович уходил в армию весной 1985. Не успел окончить Константиновский сельхозтехникум, где учился на ветврача, диплом получал уже после возвращения.
Учебная часть располагалась в Ашхабаде, столице Таджикистана. Там Александр постигал азы разведки. Стал командиром разведчиков, затем – замком взвода войсковых разведчиков десантных войск. С тех пор и празднует в ноябре День разведчика старший сержант.
Из Таджикистана его отправили в Афганистан. Полтора года он был на переднем крае фронта – как и положено разведке.
Позднее он рассказывал Екатерине Николаевне, как повезло ему с боевыми товарищами. Поначалу их, новичков, старшие на один год оберегали: учили слушать свист пуль, чтобы не оказаться на траектории их полётов. Знакомили с местным менталитетом: днём местные жители могут поделиться продуктами, дружелюбно улыбаться, а ночью выходят на тропу войны, стреляют из-за угла, из-за любого прикрытия.
Потом так сложилось, что именно ребята старших призывов стали друзьями на всю жизнь. Судьба разбросала их по всему постсоветскому пространству. И сегодня Александру Ивановичу звонят с Полтавщины, из Набережных Челнов, Таганрога, Евпатории, Казахстана. К сожалению, уже пришли печальные сообщения: жёны написали о смерти своих мужей…
А в первые годы после службы переписка была очень оживлённой. В 1988 пришло шесть приглашений на свадьбы!
В том же году поженились и Снежко.
--Мы с Сашей оба из Волгодонского района. Наши мамы работали на одной ферме: его – дояркой, а моя – телятницей. Но мы с Сашей сначала не общались. В нашей школе было четыре Александра Снежко – только отчества у всех разные. В один техникум поступили. Потом он ушёл в армию, -- рассказывает Екатерина Николаевна, -- иногда общались с его мамой. Та первые два месяца не знала, что сын в Афгане, а когда ей кто-то сказал, вся поседела.
Судьба её сына хранила, вернулся без единой царапины. Хотя… на войне, как на войне. Был случай, когда по связи передали: «Снежко убит!» Потом эту ошибку стали называть хорошей приметой: считали мёртвым – долго будет жить…
Домой Александр вернулся с наградами. Медали «За отвагу», «За отличие в воинской службе», «От благодарного афганского народа», «70 лет Вооружённых сил» украшают парадный пиджак. Екатерина Николаевна вспоминает:
--Я тогда, как увидела его в форме десантника, при всех регалиях, так потом весь вечер в клубе только с ним танцевала. С тех пор мы и вместе. Вырастили сына и дочь. Уже внуки растут.
Александр Иванович очень долго работал ветврачом. Попал в колхоз имени Войкова после техникума. Тогда директор колхоза приехал в техникум присмотреть молодого специалиста. Ректор посоветовал Александра. Так Снежко оказались в хуторе Черкесском Орловского района Ростовской области: куда муж – туда и жена. Последние пять лет он – механизатор в фермерском хозяйстве Василия Григорьевича Тарасенко. Но иногда по старой памяти помогает ветврачу СПК имени Ленина как коллега. Правда, в последнее время ветеринария шагнула вперёд, появилось много новых лекарственных препаратов… Но основы-то остаются!
Запомнился Афган тюльпанами
Сергея Григорьевича Краснокутского мы нашли в бригаде СПК имени Ленина, где он готовил свой трактор «Беларусь» к севу. Правда, мороз в тот день стоял нешуточный – 25 градусов, а на ветру – и все 32. К железкам прикоснуться невозможно – обжигают холодом! В мастерской всё же шла работа вперемешку с кратковременным обогревом. Вот как раз в такой момент мы и смогли поговорить с участником войны в Афганистане. Повод – самый подходящий, приближается двадцать третья годовщина со дня вывода советских войск с территории Демократической республики Афганистан.
Туда Сергей попал после учебки – во Владикавказе учился водить «КамАЗ». В Кабуле расформировали по частям. Правда, работать на «КамАЗе» не довелось, в Афгане в основном наши автоколонны состояли из «Уралов». На них возили солярку к БТР, другим машинам.
Родные не сразу узнали, где проходит служба у Сергея: на конверте можно было прочитать только два слова: «Полевая почта» и номер воинской части. Письма же проверяла цензура. Поэтому писать приходилось общими фразами, да и времени для писем было немного.
Полтора года служил рядовой Сергей Краснокутский в Баграме. Не только крутить баранку довелось, вместе с бойцами охраняли медсанбат, где лежали раненые солдаты, врачи проводили операции.
И всё же Баграм запомнился не этим:
--Виноградники там хорошие, весной очень красиво, когда тюльпаны цветут.
Всё оборвалось в один миг: в машину Сергея попал снаряд. «Урал» охватило пламенем, и солдат сильно обгорел.
Сначала его отправили в Кабульский госпиталь. В те годы Советский Союз развернул модульные госпитали во многих уголках Афганистана. В Кабуле же действовал стационар с современным оборудованием, там выхаживали тяжелораненых солдат.
Позднее, когда дело пошло на поправку, как был, в бинтах и простынях Сергея отправили в Ташкент. Лишь потом «догнали» документы, главное – паспорт.
Когда вернулся домой, земляки хоронили Александра Муравина, с которым Сергей вместе учился в школе.
Дома на машине не работал ни дня. С 1986 года работает механизатором.
--Работы на тракторе хватает, и зимой и летом, -- говорит Сергей Григорьевич. Сейчас возим сено, солому к фермам. Но главное – к весне подготовиться. Многое мы уже сделали. Сейчас готовим сеялки. А там, глядишь, сенокос подойдёт – техника должна быть готова. Если за трактор отвечаю я сам, то за всю сельскохозяйственную технику ответственны мы все. Сейчас ремонтируем бороны, прочий инвентарь. Вот только морозы мешают делу.
В день памяти воинов-интернационалистов афганцы соберутся в посёлке Орловском – вспомнить годы опалённые, помянуть не вернувшихся с войны друзей. Жаль только, что среди них не будет боевых друзей Сергея Григорьевича.
А на войне как на войне
До сих пор ругаю себя за такой неосторожный вопрос. Спросила у Бориса Антоновича Захарченко: «А как война коснулась Вас?» И поняла: она не коснулась, она нагло ворвалась в его молодую жизнь да так и осталась в нём навсегда – осколками, что и сегодня сидят под сердцем, обжигая болью к ненастью, щемящими воспоминаниями: «Для бывшего солдата – это вроде как вчера…»
Вся мирная жизнь Бориса Антоновича прошла в посёлке Красноармейском. Здесь пошёл в школу, закончил семь классов. Желание учиться было сильным. Но с этого момента обучение стало платным. В школах появились горячие обеды, многие полезные вещи для обучения, но большинству родителей стало не по карману продолжать учёбу детей.
В те годы шла коллективизация сельского хозяйства. «Загоняли» в колхоз и Бориса. Но он упрямился. Паренёк не раз бывал на мельнице, видел, как работает отец, и там ему понравилось. При наборе учеников, попал в поток и стал учиться «на машиниста». Когда началась война, отцу был 41 год, и он сразу ушёл на фронт, а Борис уже мог работать помощником машиниста.
В августе 1942 года немцы оккупировали посёлок. Для них ст. Куберле была важным стратегическим объектом: через станцию проходили эшелоны на фронт. Поэтому, как только слышали гул моторов самолётов, сразу объявляли воздушную тревогу.
Как-то утром появились самолёты. Стали считать: «Один, два,…пять,… семнадцать!». Решили, что наши. Фашисты ещё ни разу не налетали в таком количестве. А самолёты развернулись с южной стороны посёлка и стали бомбить. На станции в это время стояло два эшелона. Раздались взрывы. Сразу же загорелась нефтебаза. Было много жертв, хоронили десятками. Вскоре в посёлок вошли немцы, назначили коменданта. Жителям удалось узнать, каким чудом уцелела мельница. Всё просто: она нужна для производства муки. Лётчики получили координаты эшелонов и нефтебазы.
Под контролем немецкого солдата мельница работала. Если случались неполадки, устраняли вместе с немецкими специалистами. Тогда отпадали подозрения в диверсиях.
В это время молодёжь угоняли в Германию. Попал в списки и Борис Захарченко. Лишь усилиями матери и квартиранта фельдфебеля удалось избежать: квартиранту удалось убедить вышестоящее начальство, что паренёк и здесь очень нужен.
Когда Борис работал в депо (во время войны нехватка рабочих рук чувствовалась всюду), ему удалось ремонтировать дымоугарную трубу котла. Как раз в это время прилетели наши кукурузники. Немцы сразу закричали: «Выходи, выходи! Самолёты!» Это было признаком приближения наших войск. Но снаряды разрывались ещё долго, до полного освобождения посёлка. Похоронив освободителей, местные жители вернулись к мирному труду. И снова заработала мельница. Теперь муку мололи для своего народа. И можно было бы Борису продолжать работу сугубо мирную, но подошло время призыва его одногодкам – 1924 года. С завода «Краснопартизанский молот» взяли пожилого человека, Борис обучил его всему, что уже мог сам делать на мельнице. Как он теперь говорит, «сдал я свои полномочия и пошёл на фронт».
Правда, тут произошёл забавный случай. Уже после того, как он со всеми орловскими новобранцами на телегах добрался до Сальска, ребят построили и отобрали двадцать наиболее крепких. Думали, для какой-то важной и сложной операции. А оказалось… направили на … заготовку сена для кавалерийской дивизии! И Борис попал – как-никак механизатор, а надо было обслуживать пресс. Сопровождали эшелоны с сеном по очереди.
--Пришёл и мой черёд. И попал я в 11 кавалерийскую дивизию, в 71-й отдельный танковый полк. Это было в Молдавии,-- вспоминает Борис Антонович. Попал в артразведку. Главная задача – выявление огневых точек противника. Рота управления, как говорится, глаза и уши полка: связь, разведка, радисты, сапёры. В то время наши войска готовились к прорыву обороны фашистов.На фронт пришли новенькие танки – знаменитые Т-34 и американские. К слову сказать, американцы боевой техникой нам уже помогали, но до открытия «второго фронта» было ещё далеко. Надеялись только на себя, и потому тактические учения были максимально приближены к боевым.
В Молдавии, при формировании дивизии встретил Борис Антонович земляка, куберлеевца. Тот разговор завёл издалека:
--Парень, ты из каких краёв будешь?
--Из Ростовской области.
--И я! А из какого района?
--Из Орловского, из Куберле.
--И я! Я твоего батьку знаю! Он на мельнице работал! А я – Горбань. Вспомнил?
Вскоре после этой радостной встречи земляков наши войска пошли на прорыв. Сотни орудий ударили на рассвете. Для фрицев это было полной неожиданностью. Прорвав оборону, танковый полк перешёл на румынскую территорию. Заняли города Бакэу, Роман. «и тут немец так двинул, что мы только поспевали за ним!» -- говорит Борис Антонович. В это время он уже управлял бронетранспортёром, их в дивизии было два.
Как вчерашнее событие, помнит ветеран преодоление горного ущелья. Преодолев его, сократили путь почти на сотню километров. Но для кого-то «короткие» 40 оказались дорогой в бессмертие.
--За нами шла вся дивизия. Вдруг вызвали разведку вперёд: противник! Обстреливали из-за деревьев, скал. Наши танки подняли стволы вверх и стреляли наугад.
Тут ранило близкого товарища, а вскоре и Бориса. Осколки до сих пор носит в себе: в госпитале не всё удалось вытащить, а сегодня врачи не советуют бередить старые раны.
Из госпиталя снова попал на фронт. В эшелонах, на крышах вагонов добирался до своей части. Догнал уже в Венгрии. Страшные бои были недалеко от озера Балатон, когда обнаглевший немец подошёл к нашим позициям на … один километр! Потасовка была неимоверная. Спасла подоспевшая авиация. Тут ударило снарядом, и Бориса Антоновича ослепило, осколки впились в лицо. Их следы видны и сегодня. После госпиталя, уже на территории Австрии, попал в стрелковую дивизию. Это уже была весна 45-го. 6 мая солдат строили по тревоге, давали отбой. А восьмого прибежал связной:
--Ребята, война закончилась!
… Потом были ещё два года службы. На мельницу вернуться не удалось, Борис пошёл учиться заново. Освоил на заводе токарное дело. Вырос до 6 разряда. И до самой пенсии работал в заводском цеху. Дома основал небольшую мастерскую – для пользы и души, как у хорошего хозяина. К нему и сегодня идут с просьбами: «Сделай», «Помоги», «Подскажи».
О мирном и ратном труде без слов говорят награды: медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта», знак «Почётный донор СССР». Кровь давал людям не ради награды, а для спасения жизни.
Нельзя нам забывать Афганистан
Летом 1980 года мы жили сначала в ожидании Московской Олимпиады, когда Тынис Мяги с мягким прибалтийским акцентом пел: «Еще до старта далеко, далеко, далеко…» Потом дружно сжимали кулачки у телеэкранов, болея за наших спортсменов. Затем проливали слезы умиления, глядя, как накаченный гелием олимпийский Мишка улетал в небо.
…Лишь спустя многие годы мы узнали (хотя и сегодня еще очень многое находится под грифом «секретно»), что в дни большого спортивного праздника наши парни отправлялись на войну, которой суждено было продлиться без малого десять лет, что уже везли «черные тюльпаны» на Родину «груз—200». А утомленная солнцем и спортом Родина еще не научилась сочувствовать матерям и женам, чьи сыновья и мужья гибли непонятно за что. Не находили понимания и парни, искалеченные той войной. Страна, посылавшая их защищать идеи революции, воспринимала вернувшихся как разбойников. Они были вынуждены молчать. Даже поделиться пережитым было не с кем! А надо было выговориться, чтобы не сойти с ума! Сколько их ушло из жизни по своей воле из-за этой безысходности, точно не знает никто. Даже сегодня. Но вот после 15 февраля, когда афганцы отметили пятнадцатую годовщину вывода войск из Афганистана, появилась искорка надежды, что наступят перемены, что не услышат больше ветераны убийственную казенную фразу: «Мы вас в Афганистан не посылали».
Алексей Иванович Алимов прошел учебку в 1980 году в Ашхабаде. Оттуда его с товарищами отправили в Афганистан. Полгода был в Кабуле. Там полк стоял на охране дороги, ведущей из Союза. В столицу ездили каждый день—обслуживали наши восемь постов водой и продуктами. Это был полк по охране сопровождения грузов.
--Если машину подбивали, мы оттягивали ее в сторону, освобождая путь колонне,-- вспоминает Алексей Иванович,--а обстреливали из гранатометов часто, но, к счастью, не попали ни разу.
Полтора года пробыл он в Афганистане. И за все время ни разу не ночевал в полку: то в охране, то в рейдах. Наводчику БМП работы хватало с лихвой.
Домой вернулся в апреле 1982. Более двадцати лет назад. И до сих пор вспоминаются ребята, из которых многие не вернулись.
Как живется сегодня ветерану? Афганцы—категория особая. Они похожи и не похожи на участников Великой Отечественной. Тех понимала и уважала вся страна. Эти—не обласканы любовью. Льготы им давали и отнимали. Жены и матери обивали пороги военкоматов, выколачивая пенсии, деньги на лекарства, путевки в реабилитационные центры, требуя улучшения жилищных условий.
Вот поэтому, когда с экранов телевизора прозвучало слово Президента В.В.Путина о том, что афганцы не будут забыты, у них появятся льготы, как у ветеранов Великой Отечественной, затеплилась надежда: «Может, и у нас будет все хорошо?»
Заботиться о ветеранах надо, необходимо. Новобранцы должны быть уверены, что их, в случае несчастья, не оставят наедине с бедой. Иначе защищать нас будет некому.
А отправляли на полгода
Юрий Михайлович Мироненко – военный пенсионер, посвятивший армейской службе без малого четверть века. Призывался в посёлке Орловском, а потом волей судьбы и командования попал в Германию (ГДР), оттуда – на Украину, в Прикарпатский военный округ.
Когда срок службы по призыву подходил к концу, Юрий написал рапорт и остался на сверхсрочную службу. Свой выбор он уже успел сделать – на всю жизнь. Потом был Афганистан.
В 1982 году бойцы готовились к отправке в братскую Польшу. Запаслись продовольствием и боевым оружием. Под завязку заправили баки своих КАМАЗов. И вдруг… отбой. Приказ сдать оружие.
--Через неделю мы уже шли колоннами в Афганистан. У нас было шесть эшелонов – два ростовских и четыре львовских. С ростовчанами мы встретились под Волгоградом и дальше вместе шли до Термеза. Там ждали боевые учения – нас учили, как выходить из ситуаций в гористой местности. Ведь Афганистан – это горы, где за каждой скалой может скрываться душман. Потом мы перешли Аму-Дарью, там вооружились в соответствии с обстановкой и отправились в Кабул. Дорога шла через пустыни в горы. Первую ночь провели в помещении бывшего гарема, где разместились в десяти комнатах.
Потом – кабина КАМАЗа. За плечами в «шаланде» -- тонны боеприпасов или солярка для БТР, керосин для «вертушек». Основной маршрут – Полухумри-Кабул. В столицу Афганистана прибывали наши самолёты с грузом для армии. Автобат исправно доставлял их бойцам.
--Нас туда отправляли на полгода, а потом так получилось, что оставили ещё на полгода и ещё… И почти полтора года мы были там. Пять раз попадали под страшный обстрел машин. Техника горела, а мы развозили раненых по госпиталям, не раз доводилось провожать «груз-200» на Родину. Это очень тяжело.
Хорошо, что при каждом батальоне был свой врач. Когда машина сгорела, один солдат был ранен, но его удалось спасти. А друга, Колю Слободского, спасти не удалось. Это был украинский паренёк, из-под Киева. Потом, в 1988 году, однополчане побывали на его родине, где установлен памятник, именем названа улица и школа.
Юрий Михайлович вспоминает:
--Когда мы шли из Джилолобада, у нас через определённые отрезки пути менялась охрана. И вот как-то в момент пересменки нас обстреляли и ранили двоих, в том числе и зенитчика. Изменив маршрут, отправились на поиски ближайшего госпиталя. Видим, навстречу бегут афганские пацаны и кричат: «Шурави, шурави, там душманы!» Если бы не мальчишки, мы бы точно угодили в засаду.
Был эпизод, когда при возвращении из Полухумри в Кабул у одной из машин перевернулась ёмкость с топливом. Поднять её на колёса не удалось, пришлось раздать горючее солдатам, которые располагались там неподалёку. Машину же ремонтировали всю ночь под прикрытием БТР.
--Кабул – такой красивый город! Он расположен на высоте 2000 метров над уровнем моря, там всюду цветут розы, а вокруг – война… Не ценят люди жизнь…
В минуты затишья солдаты в палатках слушали радио – получали весточки из Советского Союза. Там все друг друга называли земляками, вот только ростовчане были «самыми-самыми» для Юрия Михайловича.
Дома в альбомах хранятся фотографии друзей, вырезки из газет. Их ветеран смотрит вместе со всей семьёй. Супруга. Вера Григорьевна, знает об афганском периоде мужа не меньше его самого. Дочь Эльвира рассказывала об этом сначала своей дочке Лере, а затем сыну Максиму. Зять Мироненко Вадим – тоже человек военный, уже капитан запаса.
Разглядывая фотографии время от времени, ветеран с горечью отмечает:
--Этого уже нет… И этот уже умер.
Уходят герои Афганистана, хотя возраст их – жить бы да жить. С теми, кто сегодня здравствует, Юрий Михайлович переписывается, перезванивается. И в день вывода войск из Афганистана, в день памяти воинов-интернационалистов они снова были мысленно рядом, хотя между ними --города и веси.
Старший прапорщик не надевает парадный мундир, на котором множество его наград. И самая дорогая «За боевые заслуги». Указ о награждении ею вышел 22 сентября 1982 года. Уже после выхода наших войск, в июле 1989 года, в соответствии с Указом Президента Республики Афганистан от 15 мая 1988 года, Мироненко вручили медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».
--Мы-то ушли, а Афганистан продолжает воевать, и мир, по всей вероятности, там наступит нескоро. Народ остаётся заложником политики, -- с грустью говорит Юрий Михайлович.
Он сегодня старается быть в курсе всех событий и считает, что десятилетию пребывания наших войск в стране «бархатных ночей Шахерезады» у нас до сих пор уделяется недостаточно внимания, ветераны заслуживают его не только 15 февраля.
Девять месяцев одного года
Сегодня у Лаварслана Магомед-Загировича Магомедова мирная профессия. Он – успешный предприниматель. Открыл в хуторе Курганном магазин, где можно купить не только продукты, но и многие товары, необходимые в быту. Но ветеран никогда не забудет девять месяцев 1980 года, прошедшие на огненной земле Афганистана.
С детства он знал восточные сказки «Волшебная лампа Алладина», «Синдбад-мореход». Но жизнь преподнесла не бархатные ночи Шахерезады, а раскалённые пески, горы, пули из засады, раны и гибель товарищей.
Лаварслану и его друзьям-армейцам, служившим в Харьковской области, 14 января сказали, что их отправят в Афганистан. Третьего марта ребята прибыли в Пулих-Хумры и попали в бригаду материального обеспечения. Их задачей была охрана складов с горюче-смазочными материалами.
Бригада подобралась многонациональная: дагестанцы, таджики, узбеки. В распоряжении было два танка – Т-55 и Т-62. Они стояли укрытыми в окопе, который был прорыт вокруг расположения охраны. Тут же солдаты попутно обучали афганских солдат боевому делу. Языкового барьера не было – переводчиками были таджики, чей язык очень похож на местный.
Первое время было очень трудно. Душманы то и дело совершали вылазки, обстреливали. При одном таком нападении пятеро солдат из бригады было ранено. Особенно зверствовали с марта по май, но потом вылазки поубавились и прекратились вовсе.
Афганистан поразил не только страшной, непонятной войной. Лаварслану запомнился почти первобытный образ жизни местных жителей. К советским солдатам они относились хорошо, считали своими защитниками.
Девять долгих месяцев ждали солдата родные – родители, брат и сестра. К счастью, Лаварслана миновали вражеские пули, и он вернулся домой невредимым. 15 ноября закончилась служба для Лаварслана.
Вернувшись на родину в Дагестан, пришёл работать на завод. Позднее, в 1990, когда промышленность стало лихорадить, семья переехала в хутор Курганный, ближе к родственникам. И вчерашний заводчанин стал чабаном. В совхозных отарах было более тысячи овец. Когда же совхоз распался, во весь рост встал вопрос, что делать, чтобы жить дальше. Трудности ветерана не пугали. Он научился их преодолевать на войне, значит, преодолимы они и в мирное время. И решил открыть своё дело.
Нашёл место, можно сказать, на перекрёстке – пересечении дороги, ведущей в хутор, и самой оживлённой улицы – и построил ларёк. И вот уже пять лет сюда приходят люди за самым необходимым. Ассортимент постоянно расширяется и дополняется.
--Стараемся привозить всё свежее и качественное, -- охотно рассказывает Лаварслан Магомед-Загирович и делится семейными радостями, -- сейчас всё складывается благополучно. Старшая дочь окончила институт и вышла замуж, сын сейчас учится в автодорожном институте в Махачкале. Младшая дочь учится в одиннадцатом классе.
Недавно ветеран стал дедушкой, старшая дочь подарила внучку. Это такое счастье! Пусть она не узнает, что такое война.
Самолёт приземлился в Кабуле
Их самолёт приземлился в Кабуле, столице Демократической республики Афганистан. Потом ребят весеннего призыва 1982 года разбросало по разным городам, и каждый был пылающей точкой. Фёдора Квитковского из хутора Каменной Балки призвали вместе с одноклассником Владимиром Радченко, но там, в афганских горах, их пути разошлись. Фёдор понял, что подготовка к Афгану началась задолго до присяги – ещё тогда, когда военкомат направил парня на курсы в Пролетарскую автошколу. Именно там будущие призывники собирали и разбирали автомобильные двигатели.
Потом, в начале апреля, ребят из Батайска отправили в «учебку» в Ташкент, на четырнадцатый авторемонтный завод. Это было военное предприятие, там даже передвигаться по территории самостоятельно было невозможно – только строем, в сопровождении. Ребята набирались опыта ещё три месяца. Потом, 13 июня – принятие присяги. Затем – самолёт в Кабул.
Батальон, в котором служил Фёдор, базировался в Баграме. Потом роту отправили в Шиндант, к месту дислокации рембата – ремонтного батальона.
Участок расположения был обтянут колючей проволокой. Здесь было относительно безопасное место. Сюда и везли машинные двигатели – на ремонт.
--Когда в Ташкенте мы разбирали сердце УАЗа, даже не догадывались, где оно могло так пострадать. А машины были на войне, попадали под бомбёжку! Потом, в Шинданте, когда нам не удавалось восстановить двигатель УАЗа или БТР, мы отправляли их в Советский Союз, возможно, они попадали на тот самый четырнадцатый авторемонтный завод.
Машины подрывались на дорогах часто. Засада была там, где, казалось, её и быть-то не должно. Но хитрые и ловкие душманы, чувствовавшие себя в горах, как дома, устраивали ловушки: ставили незаметные мины, обстреливали из разных укрытий.
--С нами жили ребята, которые работали на МАЗах. Эти тяжёлые машины возили в Союз разбитую военную технику – танки, БТРы. Их машины часто попадали под обстрел, -- вспоминает Фёдор, -- среди тех ребят очень много было и раненых, и погибших.
--Мы в боевые действия не попадали, -- продолжает он. А до нас на территории рембата бомбёжки случались. Самое подлое, что делали душманы – нападали на санитарную часть.
К афганскому климату приспособиться было непросто. Летом – страшная жара, зимой днём тепло, а ночью очень холодно. А солдаты жили в палатках. От стужи спасала печка-буржуйка. Чтобы согреться, поближе к ней ставили кровати. Это уже потом стали строить модули с центральным паровым отоплением, но Фёдору и его боевым товарищам в таких обитать не довелось.
Когда было свободное время, писал домой письма. Ведь там солдата ждали родители и сёстры. Весточки были короткими – «жив, здоров». Но именно это было так важно прочесть на малой родине! А ещё у бойцов был настоящий праздник, когда в кинотеатр под открытым небом – белый экран и ряды скамеек – привозили советские фильмы. Неважно какой жанр – смотрели всё!
Фёдора обошли ранения, но госпиталя избежать не удалось. Жаркий климат сделал своё дело, и Квитковский попал на больничную койку в декабре 1983 года. И лишь в марте 1984 его перевели в Союз, в город Мары, а оттуда в небольшой городок Иолатань. Там располагался военный полигон, и Фёдор со своими сослуживцами сами стали инструкторами для молодых парней, которых обучали работать на КАМАЗах. Потом эти машины из Кушки отправлялись в Афганистан. Такой круговорот советской техники.
Фёдор Квитковский о своей службе в Афганистане рассказывает повзрослевшему сыну. Он учится в девятом классе и уже получал повестку из военкомата. Армия не страшит, ведь она закаляет парней
___________________________________________ |