Готовились к параду...

Егор Иванович Давыдин – самый старший житель в хуторе Быстрянском Орловского района Ростовской области. 29 апреля ему исполняется 93 года. В день, когда мы встретились с ним, он не сидел без дела. С утра навёл порядок во дворе, где дорожки выложены плиткой, а в клумбах цветут тюльпаны, набирают силу кусты роз, заботливо ухоженные хозяином. Успел даже навестить соседей.

– Потому и живу – не сижу на скамейке, а работаю, тяпаю, – говорит ветеран.

Дело отвлекает от одиночества. Общению он рад несказанно. Дети бывают, но у них своих дел хватает, да и у внуков немало семейных забот. А поговорить хочется. Только не о войне. У Егора Ивановича своя философия: трудно понять человеку, прошедшему дорогами войны, почему нынешние поколения не стремятся жить по-человечески, а относятся друг к другу хуже зверей? Почему вокруг так много несправедливости? Не за такое будущее гибли его боевые друзья. Не такой мир строили.

Работать Егор Иванович начал рано, с двенадцати лет. Школьное образование его ограничено четырьмя классами.

– Но ведь как нас учили! Мне хватило, чтобы успешно работать счетоводом, секретарём в колхозе.

А в основном он чабановал.

Великая Отечественная началась для него 24 августа 1941. На фронт никто из родных не провожал. Просто Егора вместе с другом отвёз на станцию кучер председателя сельсовета. До января сорок второго был в военном училище – в Сталинграде, потом в Ульяновске. Их, новобранцев, готовили к параду на Красной площади в Москве.

– Маршировали так, что по две пары сапог стёрли… А пройти по Красной не довелось – на фронт отправили.

Выгрузили в Карелии и отправили на передовую. Первые ощущения – мороз пробирает до костей. Шутка ли – за сорок градусов. Но вскоре от увиденного бросило в жар: немцы вырезали раненых и весь санитарный батальон. Это был удар по психике молодых солдат. Чуть позже фашисты для устрашения вырезали около 500 прачек: издевались, отрезая различные части тела. Но это только укрепило праведный гнев.

Егор Иванович воевал на Карельском фронте под командованием маршала Мерецкова. Как вспоминает ветеран, там было много иностранной техники. Но если американские грузовики «Студебекеры» служили верой и правдой, то английские танки оказались никудышными в условиях Карелии, где много озёр и рек. Там на таких воевать было невозможно.

Солдаты то и дело вступали в бой с врагом. «Стычки» происходили постоянно с незначительным перевесом то одной, то другой стороны. И с одной, и с другой стороны силы были невелики: основные бои происходили на других фронтах, туда и были брошены главные силы. Здесь была задача – не отступать. Противостояние продолжалось до 1944 года.

Война для Давыдина закончилась в Норвегии. Он награждён орденом Отечественной войны второй степени, медалью «За оборону Заполярья». Потом к ним прибавились «Ветеран труда», юбилейные в честь Победы.

В конце 1946 года он вернулся домой. Ему выдали 10 килограммов ржаной муки и сказали:

– Это надо растянуть до будущего урожая.

Егор Иванович пошёл работать в колхоз чабаном. Этой профессии он посвятил тридцать лет. Тот, кто занимается этим всерьёз, понимает: это настоящий подвиг!

Весной 1947 года женился на Клавдии Михайловне с Зимовниковского конезавода. У неё уже подрастал сын Коля, а муж погиб. Судьба подарила Давыдиным четырёх дочерей: Веру, Татьяну, Любовь и Надежду. Сегодня у ветерана две внучки, восемь внуков и… восемнадцать правнуков! Егор Иванович говорит:

– Теперь вот ждём уже прапра… Ещё не знаем, кто родится. Да это и не важно.

Жизнь продолжается. И так хочется, чтобы ветеран, воевавший за это, не разочаровался ею.

                   Святое дело - память о друзьях

Когда семья Пивневых собирается вместе, Григорий Афанасьевич достаёт большой фотоальбом, и наступает время воспоминаний. И сколько бы это ни повторялось, дети, внуки и правнуки слушают, затаив дыхание. Сам Григорий Афанасьевич не любитель фотографироваться, а снимки фронтовых друзей – святая память. Для него они навсегда остались Сеньками, Мишками, и, словно спохватившись и вспомнив о промчавшихся десятилетиях, он поправляется, величает по имени-отчеству.

--Мой лучший друг – Николай Павлович Третьяк. Он из села Холуя Южского района Ивановской области. Мы с ним немало дорог прошли в рядах 54-й гвардейской Макеевской стрелковой дивизии 163-го гвардейского стрелкового полка.

Ветеран достаёт старенький «Атлас  автомобильных дорог СССР». В нём кружочками обведены населённые пункты, в которых жили  и до сих пор живут однополчане. Он вспоминает о них то с грустью, то с улыбкой.

--Николай Павлович руку на фронте потерял – миной оторвало. А вот одессит, Захар Абрамович, молодец, весельчак, неунывающий человек. Были у нас ребята из Пятигорска, Минска. Много было казахов, узбеков, армян. Николай Ковзей прошёл войну без единого ранения и в рядах участников парада Победы бросал к Мавзолею фашистские знамёна.

Война для Григория Афанасьевича началась задолго до того, как его призвали в действующую армию. Окончив пятый класс, Гриша собирался получить профессию шахтёра в только что открывшемся фабрично-заводском училище в Шахтах. 24 июня 1941 года надо было приехать в город. Но 22 июня началась война.

--Когда немец стал поджимать, нас эвакуировали на Урал, в Челябинскую область. Но туда мы так и не доехали: началась суровая зима. Эвакуировать успели колхозный скот. Потом нас, шестнадцатилетних мальчишек, отправили в Цимлянский район копать окопы. Позже с друзьями попал в прачечный отряд № 4. После освобождения Орловского района мы вернулись домой. Отсюда полевой военкомат направил нас в 194 запасной полк.

Запомнилась тёплая весна сорок третьего, когда восемнадцатилетние парни надели солдатские шинели. В июне они уже стояли в обороне нынешней Ворошиловградской области. В сентябре попали на Миус-фронт. Дивизия освобождала Украину: Ворошиловград, Донецк, Макеевку, Запорожье – до реки Молочной. У села Чапаевки 15 сентября 1944 Григория ранило в ногу, и он попал в госпиталь. Видел, как многие после лечения возвращались в боевой строй. Ему не довелось: колено было разбито, и через четыре месяца лечения его комиссовали.

Вернулся он в родную Нижнюю Тавричанку, где оставались мать и сестра. От них он узнал, что отец и старший брат погибли под Сталинградом. Были они недалеко друг от друга. Встречались ли? Осталось загадкой. Мать много рассказывала о том, как жили во время оккупации. Немцы зверели и наглели. Забирали в домах все продукты. Мать спрятала запасы в кучу кизяков, которыми топили печь, но фрицы и там их откопали и унесли. Словом, довелось изведать и страх, и голод, и боль, и непереносимое горе, когда приходили похоронки.

Зимой Григорий был дома, а по весне пошёл в колхоз искать посильную работу. Мужиков-то в хуторе не осталось: лишь женщины, старики и дети. Вся надежда – на подростков.

Когда подошла пора сенокоса, Григорию дали работу – точить косы. Получалось неплохо. Косцы на инвентарь не жаловались. И это радовало: польза колхозу! Со временем осмелел, возмужал и попросился на трактор. Несколько раз прокатился с опытным трактористом, и вскоре сам повёл машину. Уборка заставила и комбайны освоить – и прицепные, и самоходные. Так и работал механизатором. Гораздо позже Григория Афанасьевича назначили механиком в совхозе «Красноармейский».

В мирное время ветерана нашли его боевые награды: орден Отечественной войны, медаль «За освобождение Украины». К ним прибавились медаль Г.К. Жукова и юбилейные.

В майские дни опять будут вечера воспоминаний. В дом ветерана приедут дочери  с семьями. А это три внука, три внучки и три праправнучки. Для них память о войне и Победе – святое, как для фронтовика память о друзьях-однополчанах.