Лариса Гуреева
ЖЕНИТЬСЯ — ХУЖЕ НЕВОЛИ
Мои предки, казаки–старообрядцы (единоверцы), до революции 1917 года веру и традиции соблюдали. О нас говорят, что мы воины Христа.
А после смуты для многих — как «бабушка отшептала», храмы начали разбирать, говорили, что материал пойдёт на школы, больницы. Кто же супротив? Молодёжь перестала следовать канонам старообрядческой церкви.
Каноны это то, что приходит с детства. Перед службой полагалось быть без завтрака, обеда и ужина, в каждое воскресенье и в праздники начиналась молитва. После всенощных бдений соседей, зашедших в гости, нужно тоже поздравить с праздником, поделиться пирогами, да орешками. Соблюдение поста и ущемление себя во всем отражалось в поступках, в словах, в помыслах. Святой отец мог наказать: земные поклоны бить, епитимию наложить, а то и отлучить от церкви. Упаси Боже, пойти наперекор родителям.
А тут новая власть с идеями, с лозунгами. Не та — застарелая, насквозь промоленная, пахнущая церковным ладаном, старообрядческая среда. Да ещё деды поучають: то дымку не пей, то не ругайся матерно, то книги не читай, вон Псалтирь, Библия — там всё сказано. Да и не до того казакам было.
До сей поры народ думает — если старообрядец, значит фанат религиозный, постоянно бьющий поклоны и молящийся. Казаки даже пословицу такую знают: «Пока казак молился, конь с ног свалился». Это всё домыслы. Подтверждение тому, что казаки-старообрядцы такие же люди, как и мы с вами — письма и воспоминания моих станичников.
Казак Андрей Илларионович Карпов писал о том, что по воле родителей в 18 лет в 1883 году вступил в брак с девицей Прасковьей Киреевой, а она после свадьбы через 5 месяцев родила нагульного ребёнка.
Андрей, конечно, осерчал сильно, но для старообрядцев брак — святое дело, прикипел ужо и сердцем к ней, любая стала, да и позор надо прикрыть. Жена она теперь его, замужняя, знать честная. «Ну что делать? — такие думы посещали донского казака, — мать шипит, не нужна, дескать, гулящая, добра не будет, отец, наоборот, говорит: езжай забирать оттель, не по-людски это». И сам ждал, надеялся, что одумается его Прасковьюшка, да и любая стала. А Бог велел прощать друг друга. Говорил ей:
— Давай жить по християнски, по-честному.
Жена прощения не оценила, может, и ссора была. Два годика прожили, а своего дитёнка не нашлось.
Ежли пошло под раскат — телегу гальмой не остановить. Прасковья стала в гопки:
— Я с вами, чигаманами-старообрядцами, жить не буду. Люблю другого казака, и буду с ним жить, как с мужем. Во грехе, но с любимым.
Недолго думая, собрала ребёнка, закинула в сундук шурдуки, даренные до венчания и после замужества, купленные в лавке у Гриценко. Села на подводу и к папеньке своему укатила, за 70 вёрст от станицы.
Андрей был потребован на военную службу. А думки все о ней, о Прасковьюшке. Службица его в Донском казачьем полку к этому времени уж на третий год повернула.
Вскоре в станицу Атаманскую донеслись слухи о том, что Киреиха то, жена казака А. И. Карпова, вторым приблудным беременна. Станичники, прибывшие с пополнением в полк, опять же Андрею весточку на ушко шепнули: в жалмерках себя не блюла, умудрилась нагулять ещё одного дитяти, как казаки гутарят — в подоле принесла. Вот тогда на сердце и залегла эта тяжёлая льдина, капающая холодной водой на сердце.
Но что делать? Пока длилась служба, Андрей казак добрый, вважил, простил и этот грех.
И тут она детей в великоросской церкви покрестила! Ох, беда, для старообрядцев это, хужее некуда. Да и порядка в доме нет, мать старенькая, отец упокоился.
Андрей 8 лет жил один, старообрядческие уставления не позволяли жениться, будучи несвободным от таинства брака. По его вере завести новую жалечку было невозможно.
Настобрыдла такая жизнь, на бирючьем положении. Посему и просил дать разрешение на расторжение церковного брака, так как не может жить с другой, ибо это при живой жене — тяжкий грех. Долготерпение кончилось, и написал казак в декабре 1891 года прошение Его Высокопреосвященству Савватию Московскому Области войска Донского и всея России.
«Ваше Высокопреосвященство! А потому по домашности у меня нет такого порядка, притом имею престарелую мать, за которой должно ухаживать. Не лишним считаю упомянуть, что священник приходской Великоросской церкви, столько раз приходил и просил, дабы я поступил бы в церковь, где, дескать, повенчаю тебя, с кем хочешь без всяких бумаг и затрат. Я же, во-первых, боюсь Бога, а во-вторых, следуя примеру своего покойного родителя, надеюсь получить душевное спасение только в той вере, в которой нахожусь. А потому ради Христа, покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство: не задержите меня своей милостивой резолюцией, дабы мне не погрязнуть во тьме смрадного греха и не быть вместе с прелюбодеями.
К сему своему прошению подписуюсь, казак Андрей Илларионович Карпов и по неграмотству, и по его личной просьбе расписался старообрядческий уставщик Симеон Маркович Маркин. 1891 год. Декабря 23 дня, станицы Атаманской Области войска Донского.
В присутствии сего прошения и необходимости вступить в законный брак, во вторичный, без всякого вмешательства начальства, свидетельствую: приходской священник Священноиерей Анисим Вавилович Сидоров, станицы Атаманской».
Это письмо обычного человека, умеющего любить и прощать. Письмо мужчины, способного быть выше досужих сплетен, мужчины, верящего в любовь. Он до последнего готов был простить свою полюбившуюся супругу. Но сердцу не прикажешь.
Договорные старообрядческие свадьбы, где родители решают за детей, на ком жениться и за кого замуж идти, иногда приводили к краху семьи.
Примечания:
Единоверцы — особая группа старообрядцев, которая два века назад вошла в лоно синодальной Церкви, сохранив старые, дониконовские обряды (двоеперстие, служба по старопечатным книгам).
Вважить — простить.
Гальма — тормоз.
Дымка — самогон.
Жалмерка — жена казака, ушедшего на службу.
На бирючьем положении — жить в положении изгоя.
Стать в гопки — резко проявить несогласие.
Чигаман — насмешливое прозвище казаков.
Шурдыки — носильные вещи.
Под редакцией В. А. Дронова
| 
