Курносая. Это я про лодку, 659Т проект, «К-259». Про ее стремительные обводы и немножко смешной курносый нос, высокомерно задранный вверх. Этот смешной нос не раз защищал от крутой волны. Если лодки с круглым носом зарывались по самую рубку в небольшую волну, то наша красавица грациозно отыгрывала и на большой, тем спасала нас, находящихся на мостике, от очередной порции водопада и противных ручейков по шее и по ногам. И все равно, сменяясь с вахты в штормовом море, мы по трапу спускались вниз с шапкой льда на голове и с полными валенками воды. Можно было, конечно, стряхнуть лед наверху и с валенок вылить воду. Но тут свое, внизу тебя встречал теплый свет, уют центрального поста и ехидство вахтенного инженер-механика, типа, что замерз, а воды то, воды то натащил, а главное, что сил на все, что перечислил, к концу вахты совсем не оставалось.

Рулевые помогали тебе снять мокрую одежду, отнести ее в 4 отсек, где она сушилась до очередной вахты, а ты разомлевший от тепла и света, кивая носом, заполняешь чистовой вахтенный журнал. Для чего он был нужен, трудно понять. Я так думаю для обозначения общей организации службы, а коротко и просто, для дури, чтоб служба медом не казалась. Потому как его никто в руки никогда не брал, разве что на первой курсовой задаче. Хотя, конечно, можно сказать: для учебы вахтенных офицеров и неплохой учебы, научиться складывать обрывки мыслей - это может пригодиться, опять же характер вырабатывает. А вот про необходимость самого журнала я что-то сомневаюсь.

Лодка наша поначалу задумывалась и была исполнена как ракетная, затем произвели модернизацию, и стала она торпедной проекта 659Т «К-59», потом «К-259». Весь экипаж к ней относился с уважением и любовью. Меня, как вахтенного офицера, механик Геннадий Чупрынин учил: «Ты лодку не дергай, она живая, ей и больно и обидно». Сам командир наш Кожевников В.А. любовно со скребком по надстройке старую краску отдирал. Рядом «К-45» в автономку стоит на выходе, Заварухин командир. «Что привезете в подарок?» - командир наш спрашивает. Рязанцев старпом, что-то про «гонконгский грипп» отвечает и мрачно скалится. Но как, я не скопирую такое. Вот на них мы и учились и уму и нахальству. Командиру без этого нельзя.

Прослужил я на ней почти всю свою подводную жизнь, от командира БЧ-3 (минно-торпедная боевая часть) до командира лодки.

За всю мою службу и, просматривая историю «К-59», я не увидел ни одного серьезного происшествия, прошла она свою боевую жизнь ровно и спокойно. Конечно, предпосылки были, были возгорания, подтопления, поломки случались. Но все это было в пределах допустимого. На ней даже ни одной торпеды не утопили, во всяком случае с тех пор когда я впервые ступил на трап нашей красавицы. И к пирсу навечно встала без единой неисправности.

Было шесть случаев.

Первый - торпедный: стояли в Чажме, прострелка торпедных аппаратов торпедо-болванками. Отошли от пирса, дали команду «Товсь». Смотрю дифферент на нос 1-1.5 градуса. Я - по «каштану» на мостик: «Стрелять нельзя, дифферент на нос». На мосту командир и помощник Коля Бондарь, минером до этого был. В общем, обругали они меня, давай «Пли».

Ну, пли так пли, я тоже с характером. Стрельнули, доложил, что «боевой» на место встал, можно подумать, что он еще куда-то может встать. Минуты через две с мостика, минер, где болванка, в аппарате посмотри. Отвечаю: «В ил она носом зарылась». Ох-ах, а ведь говорил.

Неделя прошла. Место, где мы стоим, бухточка небольшая, тут ветерок поднялся, волны пошли, я на лодке остался, дежурный по лодке Серега Муравьев, вместе пришли на корабль. К вечеру вахтенный у трапа: «Торпеда ваша всплыла». Болванка малогобаритная была, затащили мы ее на борт.

Случай второй горький. В Павловске стоим, провожу ежемесячную прострелку торпедных аппаратов. Не скажу про всю жизнь, но минером я был педантом. Все делать, как требуется. Вот с утра мы как начали простреливать, уже обеденный перерыв, а мы возимся. Командир наш, Кожевников по надстройке ходит, нервничает, ждет, когда закончим, положено так. Да и нам ложками постучать хочется. Остался последний выстрел, а производится он в отсек при открытой задней крышки торпедного аппарата. Команду я дал уже «Пли», Дима на рукоятку нажал. Воздух зашипел и начал свою работу, пошел по схеме, ни чего уже остановить нельзя. И тут наш командир, потеряв терпение, наклонился над люком и завопил: «Минер, ну когда ты закончишь»? Ответом ему было протяжное Пфу-фу-фу, торпедный аппарат выплюнул свой запас воздуха. Наверху через люк крики, вопли, ну думаю: «Загубил командира». По трапу наверх. Командир горько смотрит за борт, а там в грязной воде, масле плавает его ослепительно белая фуражка, в Ленинграде между прочим шита была.

Случай третий опасный. Был у меня моряк в торпедной команде, худющий спасу нет. Вроде и ел по две порции, а не впрок. Завидовали все ему. На лодке движения ограничены, кислорода мало, со спортом нельзя, а кормят хорошо и все пухнут, а он строен, ни капли жира.

Осень, ноябрь, по берегам лед. В базе до гальюна далеко, пока добежишь от ветра околеешь, так мы по малой нужде с пирса. Вот и мой моряк на пирс вышел и с причала, где пониже пристроился. Ветер в грудь дул, а тут взял и дунул в спину, упал он в воду, кричит. Выскочили, вытащили, отогрели, спиртом отпоили, даже не чихнул. Но! Опасно быть сильно худым. Море любит сильных, а сильные любят пожрать.

Случай четвертый надутый. В первом отсеке, по правому борту, за торпедами есть маленький закуток, аварийный пост управления носовыми горизонтальными рулями. В этот закуток непонятно как заталкивали ПСН-20, спасательный плот, считалось это штатное место. Рулевой Давыдов был расписан на этот пост. Вот он время от времени, под видом ухода за матчастью любил там поспать. В базе стояли, вдруг хлопок, шипенье, мгновение и все пространство на этом посту заполнилось плотом, а за ним слышны сдавленные вопли. Растерялись мы, забегали, до поста не доберешься, торпеды мешают. Резать плот нужно, бегать по лодке ножи искать, удавит поди матросика. Про нож водолазный вспомнили, в сейфе хранился. Давай кромсать плот надувной. Добрались до матросика. Вид у него жуткий, вдавило его между клапанами продувания цистерн главного балласта, лицо белое и плоское как у хакаса и что особенно поразило, глаза уж очень большие.

Случай пятый вредный. В первом отсеке трюмным был матрос Аранин, вообще-то он подчинялся командиру 3 дивизиона заслуженному, капитан-лейтенанту Вадиму Васильеву. Мы лейтенанты с уважением и опаской к Вадиму относились. Во-первых он действительно был грамотный и толковый офицер. Во-вторых его грубовато-мрачный цинизм и острый язык заставлял нас не оспаривать его мнение. Поэтому с Араниным по поводу содержания трюма первого отсека я разбирался сам. Ох и вредный был матрос, что ни скажешь, все поперек. Как-то в море, в дрейфе лежим, вечер, тепло, солнце в воду садится. Красиво. Я на мостике вахтенный офицер, матросы покурить вылезли. Аранин стоит, вдруг птица вроде коршуна, крылья расправила, когти вперед и на Аранина. Завопил, руками замахал, отбился. А я ему: «Вот видишь, какой ты вредный, даже коршун не вынес тебя.

Случай шестой, веселый: Я - старпом на нашей ласточке «К-259», в море на дифферентовке, вроде у Владимира, командир Хаперский, только вот корабля обеспечения не было. Погрузились на 8 метров, я перископ кручу на 360, между прочим как лейтенантом научили, никогда тупо немного вправо, влево не смотрел. «По корме что-то красное, кабельтов не меньше». Командиру: «Аварийный буй наш и за нами тащится». Всплыли, точно наш родной, но уже оторвался. Давай ловить. Поскольку я неплохо плавал, оделся в ИСП-60, конец на пояс и в пучину морскую. Сначала пошел кролем, перешел на брас, не становится ближе буй, а мне уже и дышать нечем, легкие разрываются, через дырочку в ИСП-60 не надышишься. На лодку оглянулся, а там комдив 3 Витя Лучко с матросом Перминовым ногами уперлись, за конец меня держат. Помахал я в воздухе кулаком, сообразили, что ввалю им. Отпустили конец. Я за буй зацепился, на это только сил и осталось. Подтащили меня с буем. А он паразит норовит прижать меня к лодке, повыше подняться и проверить мои кости. Вывернулся я, но ни кому не советую так буй доставать, хоть и весело.

На сайте нашел любителя нумерологии. На нашей лодке «К-259» все Ваши цифры страшенные показаны. Может быть, здесь нужно смотреть на последовательность? Я бы еще, если бы время было, проверил первые буквы фамилий командиров, но некогда, с виноградом вожусь. Вот когда вино поставлю, приезжайте, поговорим… Главное выговорить потом, как это…, нумерология. Да, после моего вина, это вряд ли.

Честь имею.  

Ветеран подводного флота России Капитан 1 ранга в отставке Ю.Сувалов