Часть II
                                                      
     Все опасались встреч  с комендантом, будь то в карауле, в городе или в  матросском клубе. Однако в Балтийске   служили  военморы, кои удостоились «чести»   быть личными врагами коменданта. Посему, сознавая свою особую уязвимость,  они  за версту обходили места, где мог бы собственной персоной  появиться Иван Степаныч. Объединяла их принадлежность к минно-торпедной специальности. Именно минёры, не думая, не гадая, вступили в конфликт с грозным комендантом  военно-морской базы. Об этом гласит  очередной  миф или  быль об  Иване  Степаныче.
 
     А суть истории в том, что однажды   во время   рутинной  проверки   с одного из  кораблей    был ошибочно произведён    пуск реактивной глубинной бомбы.  Благо, что бомба та была  учебной, без  боевого заряда. Злополучная   болванка, пролетев  заданную дистанцию,  рухнула на землю.     При этом никакого вреда ни людям, ни строениям, даже природе своим   холостым падением не причинила. Никаких проблем, если не считать того, что  приземлилась жертва матросского косяка  на территории    гарнизонной комендатуры.  Чувствуете? На  территории  комендатуры!  Уже  горячо!

          Да если бы только это!  Масла в огонь и без того немалый подлили дальнейшие события, принявшие драматический оборот. Как и подобает в таких случаях,  на злосчастный корабль  нагрянула  суровая и дотошная  комиссия военспецов.

        Виновника торжества заставили повторить  манипуляции, которые он произвёл давеча.  Затюканный минёр всё старательно воспроизвёл, а после бестактного вопроса проверяющего « А дальше?» нажал на пусковую кнопку,  и... Всё правильно! На то она и болванка, что бы, не мудрствуя лукаво, исполнить сигнал на запуск.  Город вновь подвергся  противолодочной атаке. Причём,  как  первая случайная, так и вторая показательная бомба-дура, отработав заданную  дистанцию, с тупым упрямством и отменной кучностью опять угодила в  «святая святых» Ивана Степаныча - образцовый палисад, взращённый «рабским» трудом поколений узников   гарнизонной  гауптвахты.
 
      Тут, как не крути,  если допустить, что первая бомба ухнула в комендатуру  по воле Господина  Случая, то последующий ракетный удар, извините, не выдерживает  никаких   оправданий, кроме, как  следствие преднамеренного умысла.  Так, без обиняков,  вам скажет  любой нормальный человек, правда, ничего общего с флотом не имеющий.   Полковник  Рашовец, хотя имел   отношение к флоту,  но прослыл вполне здравомыслящим    комендантом.
      -  Пристрелялись злодеи,  «румыны»  безмозглые! У меня что, в комендатуре подводная лодка сховалась? Или я  им вместо  учебной мишени? – со справедливым негодованием  возмутился   Иван Степаныч и  по - своему  разобрался в этом происшествии.
      Он заклеймил  минёров  военно-морской базы, заодно и всего Балтийского флота  в умышленном и систематическом обстреле    гарнизонной комендатуры и послал им «чёрную метку».  Теперь в глазах Ивана Степаныча все  минёры базы и кораблей, имевших несчастье посетить её, превратились в  отвратное скопище  грязных пиратов, коим нет пощады. 
      Целая  военно-морская специальность, минно-торпедная боевая часть  угодила в комендантскую опалу  со всеми вытекающими    последствиями.  А на минеров в городе, разве что красные  флажки  не ставили.

      С того случая   прошли годы. Отслужили виновники обстрела  комендатуры, командиры их пережили  оргвыводы. Но Иван Степаныч  не смог забыть «хулиганскую» выходку минёров и продолжал их нещадно преследовать,  взыскивая  старые должки. Уж он то находил  причины наказать самого примерного матроса, окажись последний  всего лишь минёром  и попадись, бедняга, в "крутые лапы" коменданта. Так или иначе, новые поколения  минёров  страдали   за грехи своих  предшественников и панически боялись  встреч с  гарнизонным комендантом.

    Вот вы скажете, мол, враки всё это. И я так думал пока...
    В одной древней  книге  сказано:  «Что было, то будет, и что делалось, то и будет делаться...»  Воистину!  Полвека спустя после   обстрела  комендатуры  Балтийска,  24 июля  2009 года   такая же болванка реактивной глубинной бомбы, ошибочно запущенная с корабля Тихоокеанского флота, угодила в  жилой массив Владивостока.  К счастью, как  и в балтийском случае,    обошлось  без  жертв и  ущерба.
     Знать, недаром  Иван Степаныч держал минёров в ёжовых рукавицах,  словно,   насквозь  видел этот   вредный  флотский народец...

                                                        * * *

       Впервые зреть живьём легендарного коменданта, да ещё  в деле,  довелось там,  где появляться он, казалось бы, не должен, - на крейсерской стенке   военной гавани. В те дни корабль   наш обеспечивал ходовые  испытания нового ракетного крейсера    «Вице-адмирал Дрозд», построенного  на  Северной верфи Ленинграда.

      После двух суток работы   в море маленькая эскадра во главе с крейсером «Вице-адмирал Дрозд»,  в составе двух   противолодочных  кораблей  и двух сторожевиков      далеко заполночь  возвратилась в базу  и пришвартовалась  рядышком  у крейсерской стенки военной гавани.  Зримо означало  это, что  «загорать» у причала  не придётся.

      Однако,  утро следующего дня обошлось  без аврала. День начался рутинно.  Ближе к полудню стало ясно почему.  На причал нахлынула   стая  служебных  «Волг» и «газиков», из которых высадился десант из полусотни старших офицеров. Среди них мелькали и адмиральские звёзды.  Как оказалось, прибыло командование  Балтийского   флота полюбоваться флотской обновкой.

      Команда   занялась делами на боевых постах,  которых было предостаточно после  двух суток пребывания в море.  Вдруг по корабельной громкоговорящей связи  прошло  взбудораживающее сообщение:

  « Внимание всем постам!  На причале   Иван Степаныч !  На верхнюю  палубу не  выходить до особого распоряжения.»

     На постах  народ встрепенулся.  Сенсация!  Рядом  человек, о  котором   так наслышаны!  Ну как же не поглазеть на живую легенду Балтийска без риска попасть ему в лапы?  И мы  на полуюте  приоткрыли  люк турбинного отсека и осмотрелись.

      Повезло то как! Мы, что в театре! Как раз напротив  люка, на причале   группа офицеров. Среди них   высокий, грузноватый   полковник  в морской шинели  с красным просветом на погонах и каракулевой шапке.  Перед ним, вытянулись в струнку два щеголеватых с иголочки  старших офицера – с виду штабисты. Ого, капитаны  второго ранга!  В  офицерских фуражках с широкими  туго натянутыми  тульями по последней  флотской моде.

      Наверняка, тот, в каракулевой шапке и есть никто иной, как  знаменитый  Иван Степаныч, гроза Балтийска и окрестностей. Ведь надо же,  куда его нелёгкая занесла!  Города ему мало, так  в расположение боевых кораблей  забрался и сразу  нашёл  работу. Старших офицеров  отчитывает, как первогодков, не взирая  на чины и звания. 

       В  щель между комингсом и  крышкой люка проникали лишь повторяющиеся, обрывистые,           - Есть!  Та.. точно, таарищ паалконик! 
Что говорил Рашовец, разобрать  невозможно. Ясно было одно, что Иван Степаныч  обладает  низким басом с хрипотцой,  голоса не повышает и не психует, пытаясь таким Макаром  посеять ужас в  собеседниках.
       Умудрённый двумя годами службы   моторист Постика,    сменивший на трапе под крышкой люка турбиниста  Жаркова,   разгадал   сюжет  трагедии, разыгравшейся на  крейсерской стенке.
 -  За форму  одежды прихватил, зараза! Видишь, он и  Берёзка в шапках, а эти  в фуражках, да ещё неуставных…
      -   Нет,   забирать не будут,-  как бы прочитав мои  мысли, безаппеляционно, но на всякий случай вполголоса  заявил Постика. -  Рыба крупная, небось, со штаба флота  сопровождают  начальство. Не посмеет.
   - Да он, говорят, и адмирала прихватил,  посмел…, - из-под трапа возразил турбинист Жарков.
   - Дак то же говорят…

     В самом деле,  комендант, видимо,  посчитав   воспитательную миссию  исполненной,   направился  неспешно к  газику.  Капитан Берёзка что-то записал в  книжицу и  тенью проследовал за  шефом. Офицеры, ещё не успевшие перевести дух после нахлобучки,   не двигаясь, с опаской смотрели им  вслед. Как бы ни вернулся!
        Комендант, прежде чем  сесть в  машину, окинул взором  диковинный корабль. Был ли он на нём  или нет? Нагрянул в военную гавань, вероятно, проследить за  порядком во время пребывания  высокого начальства во вверенном ему гарнизоне.   А на корабль его могли попросту не пустить. Палубы кораблей  неподвластны  комендантам, даже таким грозным, как  Рашовец. 
      С того зимнего  дня   не приходилось  ни видеть,  ни, упаси боже, встречаться   с  Иван Степанычем.  Шёл   год  «пражской весны», которая  пошатнула  до того  незыблемые   устои лагеря  стран социализма и  могущественного военного блока Варшавского договора.  Это, естественно, сказалось  на  действиях всего Балтийского флота  и каждого корабля.  Год тот был нелёгким     даже для старослужащих, которые не припоминали в прошлом  такую активность боевой подготовки. А что же говорить о нас, первогодках. Образ грозного коменданта  потускнел и отошёл на задний план.