Пятница, 29.03.2024, 18:27

Мой сайт

Каталог статей

Главная » Статьи » ПРОЗА

Георгий Губанов: "ПТИЧИЙ САД, или «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА"
    Станица, в которой мы жили, чёткими квадратами кварталов спускалась к песчаному крутоярью левого берега Дона, утыканного каюками и ветхими лодчонками. С северо-восточной стороны её оберегали от надвигающихся песчаных бурунов могучие сосны. Их начали сажать ещё в середине девятнадцатого века, за лесными полосами чередой тянулись ендовы с небольшими озерцами да чахлые берёзовые колки. В донской пойме отлично себя чувствовали дубы, осокори, вербы, ольхи, осины, заросли белотала и сизой ежевики.

 А во дворах и на улицах кое-где росли скрюченные жарой клёны да болезненные суховерхие вишни. Сады станичники стали сажать, когда по трубам нового водопровода пришла живительная родниковая вода из подземного озера в Отроге.

 Наш сад начинался буквально от крыльца. Сойдешь с веранды, увитой диким виноградом, на три ступеньки вниз - и прямо у плетня тебя встречает малина, свернёшь по дорожке влево - и ты в зелёном царстве сада, где несколько лет жила семья скворцов, пара синиц, а в дальнем углу в старой дуплянке обитали поползни. Скворец гонял нахальных воробьев, сородичей-пришельцев, озорничал: передразнивал кота, петуха, гусака, но пташек-соседей по саду никогда не трогал. Скворцы таскали с огородов, из-за Дона жирных червяков, синички порхали в кроне деревьев, собирая мелкую живность, а поползни деловито сновали вверх-вниз по стволам, заглядывая в каждую расщелину, отыскивая личинок.

 В саду все шло по своим весенним законам. Скворцы чистили домик с забавной резной крышей - дело Вовкиных рук, таскали сухую траву, мелкие корешки. Воробьи, получив трёпку от скворцов, расстались с надеждой занять их жилье и начали дёргать солому из старой крыши сарая и строить в образовавшихся углублениях гнезда, выстилая их внутри пухом для комфорта, а горькой полынью против всяких блох и мелких паразитов. Хлопотали возле дуплянок синички и поползни.

 Когда завечерело, мы аккуратно накрыли от заморозков стеклянными банками, старыми кастрюлями и прохудившимися вёдрами ранние помидоры, высаженные в грядки, и сели отдохнуть за большой круглый стол с резными ножками под развесистой яблоней. Между деревьев тенью промелькнула какая-то маленькая, серенькая птичка и нырнула под крышу. Это была мухоловка, Не шелохнувшись, она долго глядела на нас и, убедившись, что все спокойно, юркнула за наличник.

 Утром, не успел я ещё звякнуть в саду рукомойником, чтобы умыться, как увидел на резном наличнике вчерашнюю гостью.

 Она в полудрёме сидела на верхушке узора, похожего на разлапистые рога лося. Но стоило ей заметить летающих над укропом мошек, как она тут же скользнула со своего наблюдательного поста, нырнула под ветку яблони с розовыми бутонами, молниеносно схватила в воздухе добычу и уселась на сухой сучок вишни. «Перед дорогой подкрепляется», - подумал я. Но когда вечером мы увидели, что мухоловок в саду уже пара, и они то и дело ныряли за наличники с мелкой шелковистой травкой, корешками, обрывками ниток, все стало ясно: серенькие птички — новые наши жильцы. Что ж, как говорится, нашему полку прибыло. Только вот местечко для гнездовья вы выбрали не совсем подходящее: сразу за углом веранда дома, под окном -колонка для полива, рядом, у яблони, - стол обеденный, в трёх шагах от него - баня... Бойкое, беспокойное место! Но невзрачные птички хлопотала за наличником и не обращали никакого внимания на шорохи, шум воды в колонке, гомон гусей, кудахтанье кур и задиристое хлопанье петуха. Даже серый лобастый кот не удостаивался внимания и не вызывал испуга, когда часами сидел на старом пне, поджидая ящериц, которые любили погреться на солнцепёке у плетня и попадались к нему в лапы.

 Но стоило кому-нибудь неосторожно звякнуть ведром о металлическую трубу колонки, как мухоловки на мгновенье испуганно замирали и улетали. Пришлось надеть на колонку резиновый шланг и отвести воду за угол дома.

 Скоро в гнёздышке, которое виднелось за резным наличником, появилось пять небольших сереньких яичек, и самка терпеливо уселась высиживать птенцов. Она почти не слетала с гнезда. Больше всех беспокоился мой сьш Вовка. Оставшись днём с бабушкой, он набил в огороде мух, высыпал их в кормушку для синиц и поднял на шесте к самому гнезду мухоловок. Птичка мух не брала. Успокаивая после работы вконец расстроенного Вовку, пришлось объяснить, что огорчаться не стоит: птичка, как бы ни проголодалась, не может клевать мух.

- Почему? - допытывался сынишка. -Она же большая, взрослая... И есть хочет. Сам знаю. Я два раза поел и вот с тобой сажусь за стол. А она не ест...

- Не видит мухоловка твоих мошек, не замечает.

- Шутишь ты, папка. Нас с тобой видит. Комаров ловит -видит. А мух под самым клювиком своим не различает... Как это? Чудно!

- Смешного тут ничего нет. Стань и не двигайся - мухоловка и тебя не будет видеть. Зрение у неё так устроено. Лучше видит все то, что движется. Да если б она и увидела твоих мух, она все равно не смогла бы ими полакомиться. Она корм не умеет клевать.

-  Шутишь все, - обиделся Вовка. - Я уже большой, понимаю.

- Ну, не дуй губы. Правду говорю. Это же тебе не курица и не воробей. Синичка на лету не может мошек хватать, а мухоловка ловит их, как окуни мальков. А клевать мухоловки не умеют. Мошек они ловят только по одной, а не так, как, скажем, ласточка - набирает полный клюв и в гнездо несёт кормить детишек.

 Вовка с трудом поверил моим словам, но кормить птичек больше не пытался.

... Когда птенцы вот-вот должны были проклюнуться и появиться на свет, мухоловка совсем перестала покидать гнездо. Самец усердно кормил заботливую мамашу. За круглым старинным столом мы завтракали, ужинали, а по выходным дням и обедали. Соседские бабки устраивали за столом посиделки, вязали шерстяные чулки, варежки, лузгали семечки.

 Однажды мы пили чай, заваренный душицей и листьями чёрной смородины. Вовка попросил добавки и звонко застучал ложечкой о тонкие стенки стакана, размешивая сахар. Мухоловка испуганно завертела серой головкой, а когда сынишка из-за озорства резко бросил ложку в алюминиевую чашку, птичка выпорхнула из гнезда и, пока длилось молчаливо затянувшееся чаепитие, за наличник не возвращалась. Сообразив, что мухоловку беспокоят резкие звуки, мы перетащили стол ближе к кухне. Пока птички где-то кормились, мы с Вовкой прибили к резному наличнику кусок фанеры, закрыв гнездо от лишних любопытных взглядов и чужих глаз. Мухоловка долго сидела на ветке напротив гнезда, изучая изменения в оформлении своего дома, но потом инстинкт материнства поборол чувство страха, и она уселась в уже остывшее гнёздышко. Потомство появилось дружно, но птенцы дня три вели себя тихо, молча принимали пищу, а потом из-за наличника стало все смелее и настойчивее раздаваться веселое: «Пи-пи-пик! Пик-пи!»

 Теперь все, включая соседей, как-то сразу стали проявлять нестерпимое любопытство к обитателям гнёздышка за резным наличником, что беспокоило родителей птенцов.

 Придя как-то в субботу с огорода, увидел, как сынишка на яблоню забрался, проволоку какую-то с фанерной дощечкой от подоконника к стволу прилаживает. Помог я ему конец проволоки за сухой сучок зацепить, снял с яблони и хотел спросить, что все это значит, но увидел красные печатные буквы на обрезке фанеры: «Запретная зона!!! Тут живут мухоловки. Не пужайте птиц!» «Не пужайте...» Я усмехнулся в душе и сказал с заинтересованным сочувствием:

- Ты, Вовка, неправильно сделал...

-   Отчего же? - поднял на меня удивлённые   глаза,   полные   искреннего сожаления,   что   я.   взрослый   наивный человек, ничего не смыслю в написанном.

- Все правильно. Как надо. А то ходят всякие бабки - и житья птичкам не дают. Теперь здесь для всех запретная зона!

 Первым моим желанием было исправить ошибку сына, написать «Не пугайте», но какая-то внутренняя сила, нахлынувшая на меня, остановила. И я не стал ничего исправлять.

 Сын создал запретную зону на пути к гнезду птичек. А эти серенькие, невзрачные, молчаливые птахи стали незримым, но прочным заслоном от черствости, равнодушия и жестокости на пути к детскому сердцу.

 Доброе, сильное зёрнышко запало в детскую душу.

 До этого я, конечно, додумался позже, в лодке на рыбалке, когда клёв уже давно прекратился, но мне не хотелось даже пошевельнуться: Вовка, уткнувшись носом под полу моей фуфайки, крепко спал, согревая меня своим дыханием, ровным и спокойным. Так спят только люди, уверенные в своей непогрешимости за принесённое другим добро.                                        
Категория: ПРОЗА | Добавил: sarkel (06.02.2014)
Просмотров: 1241 | Теги: Георгий Губанов | Рейтинг: 4.0/3
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа

Категории раздела
СТИХИ [321]
стихи, поэмы
ПРОЗА [227]
рассказы, миниатюры, повести с продолжением
Публицистика [118]
насущные вопросы, имеющие решающее значение в направлении текущей жизни;
Поиск
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 208
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0