В этих коротких рассказах нет ничего вымышленного, это все происходило со мной и с людьми, который окружали меня, и я благодарен судьбе за то, что все так и было

                            1.2.      СЕМЕЙНОЕ ДЕРЕВО

       Как-то прислал, несколько лет тому назад,  Нэлке брат ее по матери Костя картинку с компьютера -  семейное дерево называется, дерево как дерево, но плоды свисают с него в виде детей наших, а внизу прародители теща с отчимом, так благочинно сидят справа, вроде и не причастны к этому дереву.

      Однако же нет,  по правую руку от них сидим мы, т.е. я и Нэлка, ничего себе!

      Смотрю и удивляюсь, ну надо же?  Сколько разных людей сидит на дереве, да и внизу нападало тоже много. А сколько за этим скрывается разных судеб – не перечесть. Ну,  а, может быть, все-таки возможно кое о ком из них рассказать.

      Не стало к этому времени Кости, брата Нэлки, его жены Елены,   трагически закончилась их жизнь в расцвете сил.    Не стало и моей любимой тещи, наверное, закончился ее жизненный цикл в 82 года.

       В общем, мой младший сын Антон, послушал, как я начал рассказывать обо всех по порядку и сказал: «Папа, лучше если бы ты все это изложил на бумаге, да в определенной последовательности».

        Мой младший сын – компьютерщик по составлению программ. С его подачи и при прямой поддержке  дочери Наташи, начинаю я свои короткие рассказы длиною в жизнь.

       Другими словами, слушайте, как все начиналось и продолжается, слава Богу, до сего времени, и как говорят: «жизнь прожить не поле перейти».  Судить вам, перешел я это поле или нет, и как еще долго мне идти.

                                           1.3.        БОРЬКА

       Да, не я, не я – это просто кабан такой, хряк выложенный.

       Почему его так назвали? В отместку мне, но за что? За то, что я в каждую «дырку» лез, так я и получил за это. Ну, все, погоди, тезка.

       Разлегся как-то он  на боку, хрюкает, ну очень доволен своей жизнью. Сытый.

      Чешу ему живот, еще больше хрюкает, а я прилаживаюсь к нему, хочу сесть на него, как на лошадь. Сел. Держусь. Бежит Борька к забору. Да в дыру. Борька на улице, я на заборе распластался, маленькая дыра была в нем.

       К зиме не стало Борьки, выполнил он свое предназначение в жизни. А мне стало грустно. Товарищ все-таки.

                                          1.4.      ЛАНДЫШИ

         Мы жили на прииске Золотая Гора.

        Река Зея была рядом, я с пацанами рыбачил – отодвигали небольшие баржи и старались «острогой» (палка + вилка) -  поймать налимчиков, которые стояли под баржей в тени – иногда получалось.

        Папа тоже рыбачил, в свободное время. Мы с ним ходили  ловить в прибрежном иле вьюнов, потом на другой стороне за поворотом реки ставили закидушки. Река  была в этом месте широкая, как мне кажется сейчас,  метров 300.

         Утром следующего дня мы: я, брат  и  отец, поехали на лодке, проверять закидушки.

         Отец сказал:  «Вы плывите на лодке, а я за вами вплавь». Мы спросили почему, а он ответил: хочу маме сделать подарок – принести ей ландыши, они как раз цветут, а она их очень любит».

          Мы не поняли, почему вплавь, когда есть лодка, а он сказал:   «Когда вы вырастете, я думаю, вы поймете, почему я так сделал».

        В тот день мама была вдвойне счастлива – были ее самые любимые цветы – ландыши, а на праздничном столе - полутораметровая рыба – калуга.

                                            1.5.      АМЕРИКАНЕЦ

      Был у нас дамский американский велосипед с красной резиной и удивительно легкий на ходу. Его папа купил маме, но она  редко на нем ездила, зато мы с братом по очереди гоняли на нем по всему прииску, а прииск был большой, много улиц, да и жителей было тысяч десять.

      Еду на велосипеде, останавливают ребята, дай прокатиться, стою,  мнусь: и вроде не жалко, знаю, что никуда он не денется, не знаю,  что-то мучает, то ли чувство собственности или еще что-то. Один из пацанов, парень разбитной,  драчун говорит: «А я тебе 3 рубля дам». Дал, и я отдал, катаются пацаны и платят, а я сижу сам не свой, вроде зарабатываю, а деньги, в общем-то, не маленькие по тем меркам, бутылка водки, не говоря уж о сладостях.

     В общем, заработал на конфеты, чертов «Американец», конфеты в горло не лезли,  и было так стыдно, что никому не рассказывал об этом.

       Простите меня пацаны , за мой поступок, о котором я помню всю свою жизнь и никак не могу простить себя.

                                        1.6.      ВАСЬКА «МАРКШЕЙДЕР»

       Был на прииске «Октябрьском» большой конный двор, примерно 150 лошадей. Лошади были анемичные и за пределы района их не выпускали, но это к слову.

       Когда начинался сезон,  в основном это были весна, глубокая осень или зима. Лошади пользовались повышенным спросом у геологов и геодезистов.

       При этом отдавалось предпочтение почему-то лошадям монгольской породы – низкорослым, лохматым лошадкам. Стечением времени я понял почему.

       Первый опыт общения – едем на лошадях с отцом на охоту, отец взял монгола «Ваську-Маркшейдера» себе, а нам обычную русскую длинноногую лошадь. Едем 40 км. В седле старший брат, я на крупе лошади, но результат был один – после поездки брат встал на ноги как «казак» - расстояние между ног  было чуть поуже, чем у меня, а я «расщеперился». Но перед этим было следующие:  болото, перед болотом на вечной мерзлоте отец пересадил нас с братом на «Ваську-маркшейдера».  Васька на болоте застрял и остановился – отец кричит: «Сидите и держитесь крепко» - вдруг рывок, я – в болоте, а Васька с братом стоят на сухом месте. Не мог я понять, что случилось, а потом понял.

       Вечная  мерзлота, марь, это внизу лед, а сверху, что оттаяло.

       Так вот эта особенность была заложена в памяти монгольских лошадей – стоя в болоте как поплавок, монгол ищет 4-мя ногами твердую опору, найдя, их упирается и пулей вылетает на сухое место.

       И вообще, сидя на монгольской лошади можно ехать по «мари» (по кочкам высотой от 0,3м – 1м), как по асфальту, не шелохнувшись. А на русской лошади никогда не знаешь, упадешь или нет.

       Об удивительной приспосабливаемости «монголов» к местным условиям я убедился еще один раз.

       От выстрелов русские лошади кидаются в сторону, сбрасывают седока. А «монгол» стоит как вкопанный, хоть стреляй между ушей.

       Русские лошади после двух выстрелов глохнут, а после того как начинают слышать, все повторяется с завидным постоянством:  седок с лошади, а лошадь неизвестно где.

       Когда седлаешь «монгола» - косит глазами – не доволен. Заседлал, сел и оказался на земле, а седло под брюхом у «монгола». Он стоит «ухмыляется». Когда не хочет, «надует» пузо и как бы говорит неопытным, наподобие меня: ну седлай, седлай, посмотрим, что получится. Но, потом все-таки находили общий язык и уважали друг друга.

        Удивительное качество лошадей – где бы они ни находились от конного двора – где еда и отдых, они всегда знали, как вернуться туда, где кормят, неважно на каком бы расстоянии от прииска они ни находились, на севере или на юге.

       На охоте с отцом мне с братом, вернее брату было поручено надеть путы на «заводную» - лошадь, т.е. лошадь, которая считалась лидером.

       Результат – путы были плохо одеты, лошадь ушла и увела за собой вторую.

       Утро, отец сказал следующее: «Если мы ехали 40 км по удобной для езды дороге, а «заводная» пойдет сама и поведет за собой другую лошадь по прямой к конному двору».  Все так и оказалось. Ровно по прямой, как по азимуту, мы через 7-8 км нашли своих лошадей, перед этим выслушав от отца то, что он говорил на основании своего жизненного опыта:   указания всегда  надо выполнять беспрекословно, иначе это может стоить собственной жизни.

       Лошадь это не просто животное – это умное и рассудительное животное.

                                              1.7.      ДОБЫТЧИК

       А иначе его не назовешь. Это Прокопий  Ипатович Меньшиков – охотник промысловик в самом высоком смысле этого слова.

       Друг моего отца. Редко когда они встречались, а когда был он у нас, я сидел раскрыв рот, старался не упустить ничего из его охотничьих рассказов. Особенно меня поразили два из многих.

       Дело было во время войны, был он добытчиком провианта мясного для геологоразведочной партии.

       Зима. Ехал на лошади с собакой сохатого взять. Карабин на плече. Взял. Пока разделывал мясо на куски, складывая их на шкуру, а тут пурга, ничего не видно. Разжечь костер трудно, решил все просто. Лошадь привязал. Завернулся в сохатинную шкуру мехом вовнутрь, да и заснул быстро, намаялся. А мороз за сорок. Выспался. Проснулся. Пурга утихла. Лежит, а повернуться не может – глаза все видят – вон лошадь на крупе снег, стоит и всхрапывает, собака тоже, что-то беспокоится.

       Понял, не сможет выбраться, лежит как в коконе, руки по швам, дотянуться рукой до ножа на поясе не может, обездвижен. Замерзла кожа сохатого. Выспался, называется.  Что остается делать, сообразил, свистнул собаку – домой иди, несколько раз ругал, когда возвращалась, и всегда снова и главное грозно: «Домой иди». Понимал, что дело «швах», если не уйдет.

       Ушла. Часа через три привела к нему жену его Наташу, на коне и с карабином, та понять не может, что случилось. Говорит Наташа: «Ну, Прокопий, до чего лень развести костер доводит.

       Второй случай, который чуть не стоил ему жизни.

       Нашел берлогу. Пошевелил. Взял медведицу, расслабился. А тут второй пестун, чуть растерялся, выстрелил, взял и второго, подходит к нему, а тут третий, беда, стрелять нечем, не подумал дослать патрон в патронник карабина, третий пестун на задние лапы,  видит обидчика,  идет на него как человек, а сзади Прокопия лиственница, уперся спиной, медведь лапы передние почему-то на лиственницу. Хочет пастью, зубами достать, но ветки мешают. Стоит так Прокопий, как солдат на вытяжку медведем прижат, а рукой шарит, чтобы затвор перекинуть, патрон дослать.

       Дослал. Нажал. Пробил медведю нижнюю челюсть и голову. Потом еще раза два в берлогу стрелял. Но это так от страха.

       «Вот ведь, говорит Прокопий Ипатович, до чего самонадеянность доводит».

       Когда постарел Прокопий, перестал охотиться. Завел питомник плодово-ягодный для прииска Октябрьского с помощью моего отца. Да так работал, что малиной весь прииск обеспечивал. Вывел сорт, назвали его Меньшиковский. Изюминка была в том, что ягоды не осыпались. Но как водится на вечной мерзлоте, чтобы не  вымерзли, прикапывали их на зиму.

       Последний раз на каникулах видел Прокопия Ипатовича верхом на лошади в козлиных теплых мехом вовнутрь чулках летом. Ноги говорит, мерзнут.

       Вот таким добытчиком остался у меня в памяти – промысловик охотник Прокопий Ипатович Меньшиков.

                       1.8.      ДЯДЬКА МОЙ, ИВАН ПЕТРОВИЧ ТЕСЛЕНКО

      ТИП, одним словом, ну, аббревиатура такая у командира пулеметного расчета в войне с японцами 1945 года.

       Воевал он с японцами. Одну историю рассказал. Аккуратные были японцы, во всем порядок, пунктуальные, такие как немцы. Может,  поэтому у них с фашистской Германией альянс был, слово-то, какое, как будто танец какой-то. Но, в общем, дотанцевались.

       Появились трофеи, ну, оружие понятно, консервы там, переносные туалеты и т.д. Но что это за таблетки такие вместе с консервами?

       Привыкли наши солдаты – ну,  значит выпить и закусить. Сказано, сделано растворили таблетки, выпили, закусили. Хорошо, но отрыжка – воняет чем-то, да говном.  Смотрят друг на друга, не понимают. Недвусмысленно поглядывают друг на друга.

       А оказалось все просто. Таблетки делали на основе спирта, который получали из фекалий для разогрева консервов.

       Ну, до чего цивилизация дошла – сплошное, как конвейер безотходное производство. Во,  дают. Но мы тоже им дали и крепко, чтобы не совались.

       Дядька ТИП, это муж моей тетки, сводной сестрой она приходилась моей маме, Людмилой Степановной звали. Мама одна у них была, а мужья – китайцы разные.

       В этом году моему дядьке -  ТИПу  исполняется 90 лет.

       Еще долгих тебе лет. Родной ты мой, последний из родственников дядька.

      Совсем скоро, в ноябре приедем к тебе на день рождения.

                                     1.9.      ГЕНКА МАСЛЕННИКОВ

       Мой друг Генка был пропорционально сложен, я даже сказал бы статный парень, не то, что я в то время.

       Жил он с бабкой и дедом, деда вскоре не стало, остались бабка и Генка и где-то далеко жили его родители, о которых он знал очень мало, только со слов бабки – общения с родителями то ли не было и не знаю, было ли оно вообще. Бабка заменяла ему и маму, и папу.

        Конечно, он по-своему по-мальчишески любил ее.

     Недостаток родительской ласки, конечно, отразилось на нем. Но Генка был самостоятельным, независимым, хотя и не был добытчиком, кормильцем семьи. Так он и вошел в нашу семью,  как друг и товарищ мне и моему брату во всех наших начинаниях.

        Вспоминаю один эпизод.  Возвращаюсь я на летние каникулы из Иркутска с института. Генка встречает меня и говорит: «Приходи на печенку медведя, я с женой жду».

      Пришел, поел не только печенку, но и мясо медведя, вкусно.

      Генка спрашивает: «Ну,  как?» Я говорю: «Ничего вкуснее не ел». А он в ответ: «А я чуть не обделался». «Не понял»,  говорю, а он: «Ну, слушай».

       Незадолго перед твоим приездом, поехал я коз пострелять на переходе через марь на реке Тынок.

       Сижу, жду, ветер на меня, смотрю «чайки» летят, это козы, когда они скачут, ритмично прыгая, а  на заднице у них белое пятно издалека,  кажется, что белые чайки летят. Весна, ходить хорошо, не проваливаешься, вечная мерзлота все-таки.  Передвинулся в другое место,  в руках «Олень», жду, приближаются. Но вдруг почувствовал, есть еще кто-то рядом, с беспокойством оглядываюсь, не помешали бы в охоте.

       Нет, не вижу никого, а это чувство не исчезает. И, вдруг, вижу еще один охотник ближе меня метров на 70, сидит около тропы и тоже ждет, а ветер на нас и козы повернули и бегут на нас по переходу. Присмотрелся, елки зеленые, да это же муравьятник – медведь, низкорослый, но если встанет на задние лапы все два с половиной метра будет. Смотрю, думаю в кого стрелять, ведь испортит бурый всю охоту. Решился, выстрелил, а у «Оленя» верхний нарезной  32 калибр, а нижний дробовой. И, как, оказалось, промазал, обнизил, пробил шкуру медведя внизу у живота. А бурый развернулся и ринулся на меня. А ведь главное на охоте, умение отвести глаза от дичи и перезарядить ружье для нового выстрела, успел сделать это только один раз и промазал. А дальше все просто, спасаться надо, а бежать-то некуда, спиной почувствовал, уперся в листвянку, а ружье было в правой руке, бросил рюкзак туда же. Гляжу, медведь рядом, смотрю на него не отрываясь, делаю все механически, думаю успеть бы, ну успел перебросить рюкзак на руку, а дальше что? Оказывается,  инстинкт самосохранения заложен в каждом из нас – присел, подпрыгнул, подтянулся на левой руке и, проворно как белка вверх по лиственнице, а лиственницы низкорослые, далеко не убежишь, вершина уже рядом, бросил рюкзак, дрожащими руками в патронташ вновь, заряжаю, не думая уж, чем дробь или пуля. Стреляю почти в лоб медведю, пока я переживал все это, медведь пер на меня  по лиственнице как паровоз, сопя, кряхтя и рыча. Удивительная прыткость.

       В общем, еще четыре раза выстрелил по уже мертвому медведю, сидя на дереве, все боялся слезть, вдруг оживет. Не ожил, слез, разделал, мясо в три приема, увез домой, конечно же, и желчь – как хорошее лекарство и шкуру.

       Как оказалось,  нижняя ветка лиственницы была довольно высоко, когда Генка пришел во второй раз за мясом, попробовал допрыгнуть, ну, ничего не получилось. После его прыжка мышцы на ногах распухли, а бицепсы на левой тоже распухли и стали больше в два раза. Смотри, говорит, до сих пор опухшая рука, и делать все больно.

       В общем, угощайся Борька,  говорит Генка, выпили, закусили. А жена у Генки, глаза обволакивающие, двое девочек вокруг нее, держатся, а она так и цветет, а кожа мягкая, теплая, бархатная. Генка смеется, глядя на меня, да ладно, говорит, чуть заикаясь,  потрогай, разрешаю, она у меня бархатная.

       Я давно потерял связи со своим другом детства Генкой, но искренне желаю, чтобы у него в жизни все сложилось хорошо.

                                                      1.10.    МАРЬ

      Географического понятия слова «марь»,  наверное, не существует. Но на Дальнем Востоке, в условиях «Крайнего Севера» есть такое понятие  «марь»,  как таковая,   все-таки существует.

      Вечная мерзлота – это тогда, когда земля за теплый весеннее-летний  период прогревается на один метр или чуть-чуть больше, а дальше лед или все то, что замерзло.

       Но почему-то у местных жителей это понятие всегда ассоциировалось с большим по местным понятиям меркам. Марь – это свободное пространство между низкими горами – сопками. И обязательно на сопках сплошь багульник, весной чуть фиолетовый, ну с  очень вкусными цветами, низкорослые деревья: береза, осина, затем ниже ерник, жимолость, голубика, а дальше кочки – интересные образования, не хочу отнести их к растениям, но с ними биологически тесно связанными, как высотный дом со всеми жизненно важными коммуникациями. Кочка – как сооружение в виде рюмки - внизу    основание, вверху «голова» сплошная, не как полость у емкости рюмки, но по назначению выполняет похоже ту же функцию – трава, которая растет на этой голове,  получает все необходимые питательные вещества,  позволяющие расти на высоту более метра. Если встать  вровень с ножкой кочки, то наверняка с вертолета на «бреющем» с зависанием полете никогда не обнаружишь что-либо живое.

        Дикие животные,  в основном дальневосточные косули, редко заходят на мари, предпочитая кормиться на грани мари – подлеске. А мари переходят по тропам, которые генетически заложены, похоже, в их память.

       Марь для охоты очень удобна ранней весной, когда идешь как по «асфальту» не проваливаясь.

       Летом и осенью, как и всегда: ранним утром мошка-гнус, если потрешь – потом лицо как пельмень, а глаза - как у китайского мандарина, и сплошной зуд. А надо просто промыть лицо водой, так говорил отец и ни в коем случае не тереть – просто перетерпеть, тогда все пройдет.

       Потом солнце,  тепло и  появляются в изобилии комары, жалят, не успеваешь отмахиваться, а в самую жару там тоже бывает жарко до +30 и выше, комар исчезает, появляется паут. Это высшее образование из кровососущих, жалит крепко и больно. Особи всех размеров от самых маленьких от 1 см и до самых крупных до 2,5 см.  Их цель – продолжить потомство, воспитав их паразитическим способом,  не как кукушка, но примерно также.  Отложит яйца по шкуру животных – диких или домашних неважно, но обязательно под шкуру и в районе позвоночника, где  животные их попросту не достают. А весной личинки, питаясь соками животных – прогрызают отверстие в коже до 3-5 мм и выбираются наружу. Мука для животных неимоверная.

        Как-то я пытался у молодых бычков выдавить этих личинок – паразитов, но редко получалось. Вижу, давлю, бычок чуть до земли не прогибается – ничего не получается. Зная это,  заготовители кожи, никогда не забивают животных накануне весны.

       Вечер,   паут исчезает, затем комар, а потом гнус – мошка появляется.

       Почему-то до определенного момента я считал, что все так живут.

__________________________________________