БЫК
В позолоте закатного света
Порыжевшие бычьи хребты,
Как шипы боевого кастета,
В мускулистые спины влиты.
Напряженные мощные шеи,
Начиненные силой бока...
Древнегреческий образ Антея
Виден в тучной походке быка.
Разве может животное скотство
Столько сдержанной силы иметь?
Про животных таких благородство
Протрубила истории медь.
И в античном собрании статуй
Бык достойно представлен, когда
Слабодушье фигурой невнятной
Выражает скульптура раба.
Я духовность не нашего века
Вижу в теле и силе быка
И творю обрусевшего грека
Из соседа в плаще пастуха.
ВСЕ ПРОЙДЕТ
Пройдут и наши времена.
И станет многое забвенно.
Лишь тайн эпохи имена
Всплывут попозже непременно.
Под ускоряющийся ход
Времен, увы, уже не наших,
Кто наше прошлое поймет,
Кто спросит про него у старших?
Иной, в науках кандидат,
Кто бы не стал вовек мне другом,
Он время наше на свой лад
Перекроит с научным кругом.
Другой же - хуже и милей.
Со скорой хваткой журналиста
Поделит время наших дней
На дни запятнанных и чистых.
А третьим будет все равно.
И разве в том они не правы.
Когда на нас пойдут в кино
В час отдыха или забавы?
ГРАНИЦА
Большим и черным полукругом
Мир опахал тревоги плуг.
Ищу привычный глазу угол,
Но пуст во взгляде путь на юг.
Незащищенная граница.
Дорога неотвратных бед!
В таких просторах, словно птица,
Летишь, не оставляя след...
Давно ужасные вторженья
Россия - мать пережила
И новый облик поколенья
На божий свет произвела.
Веками степь и глушь лесная
Мешали цвет своих кровей.
Чтоб стала новь лесостепная
Землей особенных людей.
Как злаки, мощно прорастая
На сотворенной полосе,
В зарницах Родины пылая.
Мы в Родине едины все.
И пусть зарей по полукругу
Не так все ладно, как вчера.
На всю вмещенную округу
Одной России купола!
Когда ж за сменой поколений
Нас будут выставлять на суд,
Всех нив и пастбищ соплеменник,
Ростком я вновь проклюнусь тут.
ДЛЯ ДУШИ
Звать воспетое ночами,
Звучной памятью дышать,
Что не выразить словами.
Полной грудью ощущать.
Ощущать великолепье
Раздвигаемых границ,
За которыми бессмертье
Гениальнейших страниц.
Покорять, не уставая,
Погибать, не умерев,
Всей душой, что жизнь другая,
Догадаться не успев.
ДРУГОЙ ВЗГЛЯД
Добра природа и открыта.
На первый взгляд все это так,
Но если истина избита,
Впадет в сомненье и дурак...
Не ценит дикая природа
Заслуги с выслугою лет,
И дорога ее свобода,
Когда в лесу прокорма нет,
А если тихо глянуть в воды,
Уж там, под чашами цветов.
Кого-то, словно бутерброды,
Жует немало жадных ртов.
Здесь выжить - главное стремленье,
И в изнурительной борьбе
За поколеньем поколенье
Добычу ищет по себе.
Но так как вечно не все сыты,
В природе не найдешь костей,
И раз уж тайны все открыты,
То что, скажи, не скрыто в ней?
МОЙ СОН
Добуду я себе деревню
И стану лучшим из всех бар,
Как первый - выберу царевну
Из тюрок, например татар.
Сниму сапог и стану править
В одном, без пары, сапоге,
Чтоб не вассалов позабавить,
А исключить сравненья все.
Свою восточную царицу
Смогу я страстно полюбить
И буду я в ее светлицу
Ночами темными ходить.
Когда ж в деревне станет худо,
Все закричат: « Долой царизм!»,
Я с база уведу верблюда,
Чтоб первым встретить коммунизм.
ЗА РЕКОЙ
За рекой другая жизнь творится.
За рекой - другие берега.
И оттуда прилетают птицы
В наши Палестины, на стога.
Бродим босиком по мелководью,
Под ладонь припрятывая взгляд.
За рекой - богатые угодья,
Как и прежде, много лет назад.
Лодку бы толкнуть и закачаться
На свободной с зеленцой волне.
За рекой, наверно, не угнаться
За простором в синей полумгле.
Никогда я там уже не буду.
Друг мой, расскажите обо мне
За рекой, а я Вас не забуду
Помянуть на нашей стороне!
ЛИЦО И ЗНАМЯ
Вот знаменосец на мгновенье
Рукой поводья отпустил
И шелк знаменный, в завихренье,
С лица, как кожу, отлепил.
Вокруг лица же - краснолице
Летел в атаку эскадрон,
Летел безумной колесницей
На бархат вражеских знамен.
Клинки подбадривали крики,
Кровавый знаменуя бой,
И превращая лица в лики,
Смерть возвращала им покой,
А знаменосца в такт качало
Шагам, на крупе у коня
И на лице его играло
Ликующее солнце дня.
НЕРОН
Пока Нерон подвластных греков
Своим актерством покорял,
Злой рок погубленным Сенекой
Грехи его закольцевал.
Сгущалась в воздухе бесцветном
Грядущих новостей беда,
Но млел в успехе несусветном
Нерон, меняя города.
Всего один пришел в движенье
В глуши испанской легион,
Как по солдатскому хотенью
Обожествленный пал Нерон.
Скупое бегство, смерть бесславно
И память проклята его,
А нынче избранно и странно
Мы вместе вспомнили одно:
Как до трагичного финала,
Когда он бросился на меч,
Нерон, чтоб Лира зазвучала,
Великий Рим велел поджечь.
ОТПУСТИЛО
Земля оттаяла и приняла
Всех талых вод нацеженные чаши
И в сырости туманной замерла,
Тепло же стало не мое, а наше,
А опустевший светлый небосвод
Принес земле такое облегченье,
Что на один и лишний оборот
Уменьшилось земное тяготенье.
ПАПУАС
Гвинеец буйно в барабан
Бьет так, что выбитые звуки
Летят под пальмы дальних стран,
Туда, где мирно носят брюки.
На лодке грозный папуас
Помчит, оскаливая зубы,
В заката огненный атлас.
Как в ласки демона-суккубы.
За павших братьев и отцов,
За съеденных во время плена,
На битву у чужих костров
Благослови же, дух тотема!
Пусть сможет папуас потом
На славном празднике синг-синга
Колоть бамбуковым ножом,
Смеясь, трофейного подсвинка...
А было ж время, русский царь
Мог этот край в свою державу
Принять и дальше эту даль
Губернией считать по праву.
Не зря ж свой сон переживая.
Я видел: скинув сапоги,
Гвинеец с берега Маклая
Читает Пушкина стихи.
ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Луна, как образ явленный,
Накрытый полотном,
Свечением оплавленным
Тревожит окоем.
Парят, светлея крышами,
Все улицы села,
Пока во сне не слышали,
Их сила вознесла.
Вишу на подоконнике
И думаю о том,
Что не напишут в соннике
Про мой парящий дом,
Что эти предрассветные
И странные дела
В вопросы безответные
Одна Луна свела.
Начни она над крышами
Летать, как на метле,
И то б мы не услышали
По нашей простоте!
НА ПЛОТИНЕ
Мирные воды текут и текут.
Берег губами, как кожу, лаская,
Но если воды в плотину зайдут,
То понесут, голоса надрывая.
В шуме, озвучившем ярость воды,
В гибельной сцене ее обрушенья,
В чувстве, что сам ты у края беды.
Черпать легко мне восторг вдохновенья!
Падают воды стоящим столбом,
Здесь мне, судьбой своей в мыслях играя.
Как над разбитым в волнах кораблем,
Жить начинать, без конца погибая!
ПОПАЛИ
На стекле автомобиля
Капли сбитого дождя.
Туча сверху, будто гиря,
Виснет, ужас наводя.
Медля, дворники косые
По стеклу, скрипя, скребут.
Но вот дождь прибавил силы,
И они уже гребут!
Водь от скорости приникла,
Как медузы естество,
Студенистым телом влипла
Нам в переднее окно.
Вдруг стихию обрывает.
Будто кончилось кино!
Туча - сзади, день сияет,
И сухое полотно!
ПОСЛЕ БУРИ
Налетела буря, наломала,
Разгулявшись, бесполезных дров.
Крыши, будто шляпы, посрывала
Где с сараев, больше с сенников.
Дотемна стучали молотками.
Где-то выла нудная пила.
Исправляло все село руками
Никому не нужные дела.
Бурю даже руганью не крыли.
Было что и кроме бури крыть,
Бурю обсуждали и шутили:
« Налетела, а могло не быть!»
Видно,за беззлобную случайность
Ту, с которой по дворам мела,
Бурю, как случившуюся крайность
Испытав, деревня не кляла.
ПРО УТОК
Тихий переулок.
Кошка на заборе.
Гомон глупых уток
На родном подворье...
Кажется мне, вечно
Был я горожанин,
Не ходил на речку
С мякишем в кармане.
Что ж душа во время
Золотых минуток
Вспоминает племя
Бестолковых уток?
РАЗЛУКА
Все будет так, как ты сказала:
Свеча затеплится в ночи,
И от не спящего вокзала
По рельсам заскользят лучи.
Мой поезд, сыто и неспешно
Тяжелый набирая ход,
Во тьме, холодной и кромешной,
Безумной мыслью пропадет...
И вновь над станцией конечной
Блеснет беспечная звезда,
Смеясь над жизнью скоротечной,
Встречая наши поезда.
РАССВЕТ
На кострах летучий пепел.
Свежесть в утренних ветвях,
Сыроватый сонный ветер
Развевает стяг и прах.
В шубе тучи клок полощет
Яркой латки кумача.
На насесте чуткий кочет
Сгорблен, крыльями стуча.
Выгнув судорожно шею.
Напрягая бесом грудь,
Он, как флаг, рванувший рею,
Режет горлом утра муть,
Чтоб прихлынув к изголовью,
Гребень выбив за края,
С алой пламенной любовью
Обняла восток заря.
САМОСТИХ
Вот не думал, что сам изменяться
Я на творческой ниве готов,
Что подобно стихам сочиняться
Я могу при сложенье стихов.
С виду вроде бы я неизменен,
Но такого меня уже нет:
Кто давно окруженьем измеряй.
Нарисован, рассказан, пропет!
И творя свою новую повесть,
Неизвестную миру сему,
Я себя ощущаю, как совесть.
Что проснулась нежданно уму.
Мне уже самому неизвестно.
Как я буду в конце сочинен.
И стучит вдохновенное сердце
На пороге грядущих времен!
СИЛЬНАЯ НАТУРА
Ворвался в жизнь твою я с ходу
Охотником за красотой
И отнял у тебя свободу,
Не озадачившись борьбой.
Твоя свобода трепыхалась,
Что птица в роковых силках,
Которой только оставалось
Искать спасенья впопыхах.
Ты ж о свободе не жалела,
Как не ждала другой судьбы.
Ведь, чтоб отдать себя всецело,
Твой труд не требовал борьбы.
СЛУЧАЙ НА ПОКОСЕ
Под густой травою разночинной
Залегли былинные поля.
За дорогой беленой, старинной
В оба края ровная земля.
От жары, присев воды напиться,
Ветер призывая на тела,
В мареве узрели крепостицу
Косари Алешка да Илья.
Головы, им видно, закружило,
Пот залил уставшие глаза.
Оттого ль, что не было и было
Вдалеке смешала синева.
В поднебесье коршун ходит кругом,
А плеснувший солнцем ветерок
Ослепил сверкающей кольчугой.
Звонкой сталью выдул холодок.
И мелькнуло в головах виденье,
Объясни его теперь, поди:
Всадник богатырского сложенья,
Белый конь, щит красный у груди.
Заслонил окрестности Добрыня
(Вмиг пришло, кто это был таков),
Полыхнул, как грозное полымя,
И пропал за далью облаков!
В поле чисто, но молчат ребята,
Как спросить соседа, засмеет,
То усталость, видно, виновата:
С ней на ум не то еще взбредет.
«Неспроста же», - размышлял Илюша.
И Алешка думал: « Чудеса!»,
А Добрыня их с улыбкой слушал:
«Обознался, ребятишки, я!»
ТЕРЗАНИЯ
Давно пора остановиться,
Давно пора себя унять.
К чему мучительно не спится,
Как ни нисходит благодать?
Терзают « смутные» сомненья,
Хоть выйдет с них какой-то толк?
Как волк я чую, - угрызенья
Не больше, чем зубами щелк.
Нет в человеческой природе -
И в этом не ее вина -
Той четкой веры, что породе
Животной сущностью дана.
А жизнь все движется в метаньях
Себя терзающей души,
Где вера в искренних мечтаньях,
Но к ней пути нехороши...
В одном, лишившийся покоя,
Теперь с собой я соглашусь:
Коль чаще вещное - пустое.
Хоть телом я не надорвусь.
У РЕКИ
В часы осенней непогоды
Мне кажется, что хмурым днем
В реке полней и выше воды
И быстро мчат за окоем.
Волна грузна и непрозрачна,
Вода пугающе темна,
И чудится под небом мрачным -
Река разумна и сильна.
Хоть берега ее стеснили,
Похоже, это все на миг,
Когда разбойника скрутили,
И он желаемо затих.
В угоду вяжущим веревки
Варнак лукаво признает
И одного боится ловкий,
Того, кто в цепи закует. |