АЛХИМИЯ

На окраине тихого сада

Сам с собой говорить или петь

Я любил, и была та бравада

Чистой юности звонкая медь.

Не боялись в саду меня птицы,

Обходить не спешили ежи,

Убеждали, ласкаясь, зарницы

-Беззаботно живи, не тужи.

И когда впереди столбовые

Мне мерещиться стали пути,

Тогда тропки в саду росяные.

Мое сердце навек оплели...

Я мгновенья прекрасного сада

В своей жизни не раз вспоминал,

Но все чаше за то, что награда,

В них звучал благородный металл.

В САДУ

Люблю я сброшенные листья

В саду ногами ворошить

И в состоянии безмыслья

Ходить', дышать и этим жить.

И в тусклом свете поднебесья

Увидев темнокрылых птиц,

Вдруг вспомнить, что не там, а здесь я,

Но дальше от знакомых лиц,

Что осень пасмурно — лениво,

Как туча, плавно наплыла,

Что я брожу в ней сиротливо,

Сбежав отдел, из-за стола,

Что нет просвета на востоке,

А запад пламенно горит.

Что все в душе мы одиноки,

Но кто ж об этом говорит?

ВОДА И ОГОНЬ

Вода, огонь, — нет более несхожих

Стихий, но это если никогда

Не видеть красных образов тревожных

На гладях рек и в зеркале пруда...

Они горят щитами колесницы,

От их же рыжих крашеных бород

В воде играют бранные зарницы

Или галерный догорает флот...

Вода хранит, как общее начало,

Все блики древних вымерших огней.

И если б на земле огня не стало,

То жил бы он в воде до лучших дней.

ДЫРА

С одною и всесветной грустью

Дождь шел, как праведник в ночи,

Впотьмах, к невидимому устью

Дорогой высохшей реки.

Шуршал своими башмаками,

Благую весть с собою нес,

Могилки трогая руками

И поливая градом слез.

Но с краю кладбища - верзила,

Чернея угловатым ртом, -

Пустая свежая могила

Напиться не могла дождем.

В могилу эту, оступаясь,

Дождь так бесшумно пропадал,

Как будто в небо возвращаясь,

Сквозь Землю он летел в провал.

Я в детстве думал, чтоб закрылась

Такая вот в земле дыра.

С моей-то бабкой и случилась

Так быстро похорон пора.

ЗАТВОРНИК

Захотелось, чтобы тише

Было в доме и вокруг,

Чтобы не было и мыши.

Как у нищих нету слуг.

А потом часы с кукушкой

Помешали ночью спать,

И не спасшись под подушкой,

Гирьки стал с часов снимать.

И кукушка замолчала.

Мыши кончили шуршать...

Жизнь - как с самого начала,

Только как её начать?

ПАЛОМНИКИ

За свеченьем березовой рощи

В окружении темных болот,

Обретая нетленные мощи.

Монастырь православный живет.

Здесь кресты нашивая на схимы,

О бессмертном ведя разговор,

Мед качают монахи пчелиный,

Месят тесто для пресных просфор,

А вокруг по вселенским дорогам

Приложиться к чудесным мощам

В одеянье обычно убогом

Божьи люди бредут тут и там.

Тяжелеют паломничьи спины,

Версты грузом висят на ногах,

Но паломников мысли пчелиным

Сладким медом текут в головах:

За березами солнечной рощи,

За замком монастырских ворот,

Обретенные светятся мощи.

Обретенное чудо живет...

И бредут они, солнцем палимы,

Окрыленные в светлых мечтах,

И мерещатся им херувимы

На плывущих окрест облаках.

ПРИХОД ЗИМЫ

Опять горизонт загорелся огнями,

Как будто с ночными кострами Орда,

Своё расчехлив бунчуковое знамя,

Меня стережет, как большая беда.

Стою во дворе, как стрелок у бойницы,

Как ратник, чей пост на высокой стене

Из Древней Руси небольшой крепостицы,

Стою, пропадая в ночной тишине.

Я вижу, какая прихлынула сила,

Что завтра все княжие земли зальет.

Она горизонт мой огнем опалила,

Она подменила закат и восход.

И утром, чуть свет, поднимая знамена,

Пришпорив своих низкорослых коней,

Орда понесет белый пепел разгрома

На черно лежащие глыбы полей.

Я знаю, потом, когда это случится,

Все небо окутает вязкая мгла,

И будет ворон беспокойных станица

Над местом кружить, где стояла Орда.

РЕЗОНАНСЫ

 ( у картины К.Е.Маковского)

Когда туча налетела

С белой пеной на губах,

Волны бились очумело

Берегу крутому в пах.

Все вокруг потяжелело,

Потемнело от натуг,

Над макушкой загремело,

И сверкнуло рядом вдруг.

Горячо, витиевато

Полыхающий разлом

Мир, что целым был когда-то,

Разорвал, упершись в дом,

А затем две половины

Мира било ретиво

Так, что в доме у картины

В дрожь бросало полотно.

На картине же бежали

Дети с луга от грозы

Через мостик, и дрожали

Две у мостика доски.

С НЕБЕС

В траву упал, к земле прижался,

И телом землю ощутил.

Не спал на ней, не кувыркался,

Я только по земле ходил.

Лежу в траве, раскинув руки,

Лицо удобно уложив,

Как червь, неведомый науке,

Свою двуногость позабыв,

А растопыренные пальцы

Уже травою оплело

И трав муравных постояльцы

Меня излазили всего.

Они за пазуху и в брюки

Успели с ходу заглянуть,

Но, знать, не зная о науке,

На свой опять вернулись путь.

Во мне не видя интереса,

Приняв ли так за своего,

Миряне травяного леса

Не знали только одного:

К ним рухнул глыбой человечьей

Подбито, как лишенный сил,

Тот, кто до этого беспечно

Без дела по двору ходил.

СКРЕПЫ

Нетленный образ Родины сакральной –

Чтобы в лесах синела ширь реки

И толщи вод задумчиво текли

В красе, великой и первоначальной.

И чтоб стоял на дальнем берегу

В залог возврата домик заколочен,

Но видно было, что залог просрочен

И ряски много в заспанном пруду.

В просторах так игрушечны леса,

Пронизанные пустотой и светом,

Что кажется, дороги в них при этом -

След одного большого колеса.

Распутья дел из жизни безымянной...

И в тишине, как колокола звук,

Что извлечен живою силой рук,

Запечатлен природой первозданной.

И этот звук, природы естество,

Ради твоих или моих желаний

Рассеяло над ширью расстояний,

Дополнив душ незримое родство.

И кажется, не нужно ничего,

Чтобы уже в игре теней и света

Вот так вблизи или в скитаньях где-то

Суметь постичь суть целого всего.

ТРОПКА

Бездорожье, бездорожье,

Мне бы тропку хоть одну,

Чтоб от самого подножья

Повела путем к концу,

А в конце, у края света,

Тропка пусть и пропадёт,

Чтобы не было ответа,

Куда путь её ведёт...

Жизнь свою забыв с начала

Не хочу я знать конец.

Моя жизнь как тропка стала,

Когда стал я, как мудрец.

ХРЕБЕТ

Когда-то в горном крае, помню,

Там, где горы давно уж нет,

Мне чудился в каменоломне

Горы разрушенной хребет.

Как будто призрак, в небе синем

Он предвечернею порой

Был в теплом воздухе массивен

И нежно вычерчен зарей...

Когда же я, гоним судьбою,

Душою мялся и скорбел,

То как незримою рукою

Хребет, в ней вычерчен, алел.

Он был воздвигнут той природой,

Которой взгляд не достает.

И кремнем был, а не породой

Его бесплотности оплот.

В ГРОЗЕ

Громыхнуло глуховато,

Тучу пушкой навело.

Вновь катит волна раската,

Хоть с утра уже лило.

Полоса литого света

Покатила по холмам,

А у нас - все нет просвета,

Хлещет дождь по головам.

Хлещет молодо и звонко,

Барабанит и стучит,

И глядишь уже, где «тонко»,

Лист отбитый вниз летит.

Если дерево — скульптура,

Дождь, что скульптор, молотком

Отсекает с громом, хмуро

Части лишние зубцом.

Лишь одна в грозе церквушка

Мирно золотом горит,

Было, била по ней пушка,

А она цела стоит.

В ТИШИ

Какая грусть! Как будто караван

Ушел вперед, не взяв меня с собою.

Мне не увидеть больше дальних стран,

И я один под местною луною.

Когда стою, забытый, в пустоте,

В которой скукой изнывает время,

Так хочется, в пустынной тишине

Чтоб звякнула уздечка или стремя,

Но потому, что нет у неба дна,

Давно отсюда выветрились звуки,

И в каждом миге эта сторона -

Немое продолжение разлуки...

И под луной, что льет полынный свет,

Я соглашаюсь с истиной простою,

Что здесь, в тиши, покоя тоже нет,

А есть движенье к вечному покою.

ВИДЕНЬЕ

Помню, было моё настроенье

Озаряемо светом таким,

Что чудесная сила виденья

Овладела вдруг взглядом живым.

Тотчас разум, привычно не веря,

Отшатнулся, пугливо дыша,

Но зато свои чуткие двери

Распахнула событью душа.

Так ждала приобщения к чуду,

Так несла откровенье свое,

Что теперь я вовек не забуду

Не виденье, а радость её.

ГОРОД - ВОИН

Гром с неба, значит, он громит

Дома, дворцы и колокольни,

Он даже крепость не щадит

В ее красе многоугольной.

По небу чудище ползет,

Всей тучностью многоголовой,

Но обло лишь его прорвет,

 Мир вспыхнет медью оркестровой,

Железом бранным крыш-кирас

И золотом соборных шлемов,

Где город-воин скрыт от глаз

В жилых кварталов мирных схемах.

И станет ясно, что в строю

Никто не думал расслабляться,

Где даже я, турист, стою,

Всегда готовый рассчитаться...

ЖЕЛАНИЕ

Умирать вот в такую погоду:

Когда ветер шумит во дворе,

И никто никому не в угоду,

И собака молчит в конуре.

Умирать, когда все неуютно

И стихия бушует, как жизнь,

А душе уже горе попутно...

Примиряющий психологизм,

Но что все продолжение жизни

Лишь почувствует только душа,

(У которой все чувства в трагизме),

Так захочешь и жить, не греша...

ЛИЦО В ОКНЕ

В окно без занавески,

Не посетив крыльцо,

Как лик на древней фреске,

Притиснулось лицо.

Оно в оконной раме,

Как фото в уголке,

Со страшными глазами

Парило налегке.

Когда уже стемнело,

И друг своим лицом

Так сделать может смело

Заикою потом.

Лицо же, как на сушу

Глядит из-под воды,

Оно пугает душу

До самой глубины.

Пусть шуткой назовется

Весь эпизод в конце,

А все ж он отзовется

Морщинкой на лице.

ПОХИЩЕНИЕ

У дома гроздья винограда

Созрели августовским днем.

Одежда - ветхая ограда -

Сквозила ими, как стыдом,

Как спелой наливною плотью

Со сладким запахом греха,

Которую всегда лохмотья

Не меньше красят, чем меха.

Мои глаза на эти кисти,

Что млели в нежной полумгле

Среди широких мягких листьев,

Смотрели в знойной тишине,

Пока на почве вожделенья

Со страсти огненной искрой,

Не вызрел образ преступленья,

Как кисть с манящей наготой.

И похищение красавиц

Я, грозди сняв, осуществил

И, как отъявленный мерзавец,

Их в дом насильно поместил.

РАЗЛИВ В ХУТОРЕ ПОТАПОВ

Дождь, разбивающийся с плеском,

Был холоден, как сумрак дна

Реки, что ныне с тусклым блеском

В лиловой пелене видна.

Река безудержным разливом

Всех вод, что выше берегов,

Змеею поползла по нивам,

Верблюдом в глубь солончаков.

Бугры, как желтые барханы,

Желтели высохшей травой,

Феллахом в крае Асуана

С бугра следил я за водой.

Она все щупала собою,

Но, не нащупав свой предел,

Текла лицом и головою,

Лилась частями жидких тел.

Когда же вдруг остановилась,

Угаснув, зыбкая вода,

В ней, как душа, вдруг засветилась

Осенних сумерек луна.

РОДНОЙ ПРОСТОР

Древнее древности простор

И местность с видами нехитрыми,

Пусть про него язык остер,

Но он в душе вместе с молитвами.

Вдали от Родины святой

Он над горами, лесов чагцами

Всплывал горящею звездой

И чувства делал настоящими.

И чтоб однажды я не стал

 Похож на лиц без роду - племени,

Меня простор всегда спасал

В каком-то параллельном времени.

СИЛА ЖЕНЩИНЫ

Под маской полного покоя

Увидел я в твоих глазах

Души волнение святое,

За красоту великий страх.

Себя ты холодно держала,

Была открыта и горда,

Но слабость женского начала

В тебе сквозила иногда.

В моменты эти становилась

Ты соблазнительно тиха

И женской слабостью светилась,

Как свечка в поисках греха...

Однако древнее волненье

Темнело мстительно в глазах

О том, что красота мгновенье,

Мгновенье - первобытный страх...

Мне кажется, такая сила

Тобой владела иногда,

Что ты скрывала и давила

Её, и тем была горда.