Про Мыслителя Родена

за жабры вдруг возьмёт,

Да так, что и не вырваться из плена,

Душа меня всегда в музей влечёт,

Скульптуру посмотреть ваятеля Родена.

У нас на жизнь напрасно сетует народ,

Напрасно, что вы нам не говорите,

И раньше древних жизнь была не мёд,

Вы на скульптуру только посмотрите:

Сидит Мыслитель просто голышом

И пусть красивым, умным он родился,

Но с грустью думает наверное о том,

Как всё прожить, до нитки, умудрился?

Сидит, задумавшись, античный наш герой,

Сидит, как прежде, беспокоясь за детали,

Но только, вдруг, покажется порой,

У нас бы, не портки с него, а кожу б сняли

Любых наук слыл, как большой знаток,

Что справится легко с любою темой,

А ныне, даже фиговый листок,

Неразрешённой стал ему проблемой.

И станет как-то легче на душе,

Что древние и те не очень жили,

Они придумали, что рай, мол, в шалаше

Видать поэтому и голышом ходили.

Сидит Мыслитель, растерявши прыть,

Но мысль одна его не оставляет,

Решает он: прикрыть, иль не прикрыть?

Пусть прикрывают, если им мешает.

Я, стал стыдится самого себя,

Что клянчу пенсию свою, как попрошайка,

Живу, о бедности своей везде трубя,

Но я одет, есть даже новая фуфайка.

Я понял: умник - голышом живёт,

Всё выброшу с башки и мысли, и идеи,

А что Мыслитель? Он не пропадёт,

У них, в Италии от нашего теплее.

Читая Конфуция

Мы рискуем здоровьем, чтоб деньги добыть,

А добывши их тратим, чтоб его возвратить,

Не всегда различаем, кто нам враг, а кто друг,

И всю жизнь разрываем, порочный свой круг.

А о будущем в жизни, доверяем мечте,

О своём настоящем, забыв в суете,

И лелеем надежду, что когда-то, потом,

Все мы лучше, чем прежде, наконец заживём.

В этом мире бурлящем, нам понять не легко,

Надо жить настоящим, что мечта - далеко,

Нам бы стать и подумать, делать это не раз,

Жизнь, она в настоящем и проходит сейчас.

И живём мы, как-будто, в мир пришли на века,

Мним, что жизни дорога, дальше будет легка,

В ожиданиях счастья, проживаем года,

Убеждаясь, что счастье – далеко, как звезда.

Улетят наши годы, словно дым папирос,

Мы достигнем причала и возникнет вопрос,

Как вернуть бы нам жизнь, ту, что мы упустили,

Как же вышло, что мы – в этой жизни не жили?

Ранний выход

На улицу, как лебедь выплываю

И чувствую, что как-то скучно жить,

А как тоску убить, сама не знаю,

С подругами быть может затусить?

Чай, кофе, а потом и потанцуем,

А если пиво, может полежим,

Без крайностей, а чем я тут рискую,

А масть пойдёт, стриптиз бы посетим.

Я вся в искании, не знаю, что со мною,

Одно мне ясно – я безумно хороша,

А мысль во мне разбудит вдруг такое,

Что прям краснеет скромная душа.

Подругам звякнула, но спят все, лежебоки,

Мне до полудня, как всегда, бродить одной,

И только я, с моей душой широкой,

С утра теряю свой измученный покой.

Вот дура я, зачем так рано вышла,

И топаю куда, не знаю, как в бреду,

Накрыл склероз? Как бы чего не вышло,

А, вспомнила! Ведь я за пенсией иду!

Тюремный случай

Спаси нас боже от сумы и от тюрьмы,

И чтоб никто не ограничил нам свободу,

Мы все надеемся на это, но – «увы!»,

Не зная броду, как обычно, лезем в воду.

В тюрьме бродяги свой мотают срок,

Естественно – никто не виноватый,

УК будто букварь, все знают на зубок,

А от тоски им – пополненье в «хату».

Вот одного ввели: «Какая масть?» «Мужик»,

На шконку сел, ждёт, кто по теме спросит

Сидит спокойно, ждёт и скромен на язык:

«А чалишься за что?», «Жену свою я бросил».

Ответ, бродягам словно юмора урок,

«Вот это натворил! Да ты откуда взялся?

На воле за разводы не давали срок!»

Даже смотрящий строгий засмеялся.

«Я их пять раз бросал!» – смотрящий произнёс,

И замолчал, готовясь дать нравоученье,

Но тут вновь прИбывший задал вопрос:

«Вы их с какого этажа? Прошу прощенья».

Моя сирень

Вновь уйду я в сирень, и как в юности в ней захмелею,

Меня запах её, погружает и в радость, и в грусть,

Аромат у сирени волшебную силу имеет,

Всё напомнит он мне, что скрывала всегда, ну и пусть.

Мне, как будто года, отлистало назад обанянье,

Вот стою я в сирени, семнадцати от роду лет,

Я вдыхаю сирень, я впервые пришла на свиданье,

Как хочу я узнать, про любовь этот вечный ответ.

Жаль сирень оцветёт, я не стану уже молодою,

А вдохну аромат и куда-то отступят года,

Ведь наступит весна, всё опять повторится со мною,

Потому, что сирень, мне подруга она, навсегда.

Рай для любимой

Как я люблю тебя, родная!

Сиди ты дома, отдыхай,

А я, любовью истекая,

Тебе организую рай.

Жить будешь радостно, свободно,

Живи себе и не скучай,

Ты занимайся , чем угодно:

Стирай и шей, пеки, рожай.

Уборкой, глажкой занимайся,

Ну, а желание придёт,

Ремонт закончить постарайся,

Смотри, в запасе – огород.

А заскучаешь, едь на дачу

Там расслабляться начинай,

Тебе задачу обозначу,

Работы непочатый край.

Ликуй, поймала ты удачу,

Жизнь будет радости полна,

Живи в раю и не иначе,

Покуда ты моя жена.

Неизвестное фото

Закат на море, блекнет бирюза,

И солнце в море тонет до рассвета,

А с неба на меня глядят глаза,

С вопросом, на который нет ответа.

Что автор фото выразить хотел?

Быть может ими выразил потерю?

Оплакивал любовь, которую имел?

Раскаянье принёс былому лицемерью?

Закат. И в мире затихает суета,

На море штиль и солнце катит в бездну,

Ещё немного и наступит темнота

И все раскаянья, наверно, бесполезны.

С приходом темноты исчезнут и глаза,

Мир уступая звёздному простору

И кажется: вот-вот с них скатится слеза,

И в море упадёт она с немым укором.

Как хочется порой уплыть за горизонт,

Под парусом косым, уплыть оставив сушу,

Уплыть от неудач, пусть даже не в сезон.

И чтобы лишь глаза с небес смотрели душу!

О России и мате

Прости народ за хулиганский стих,

Бывает, что пишу стихи такие,

И пусть по жизни признанный я псих,

Таких, как я , хоть пруд пруди в России.

Бывает, что подкатит под кадык,

И не вздохнуть, тем более трудиться,

И чуешь, что пришёл к тебе « кирдык»,

А он уйдёт, потянет материться.

Ну, а поскольку я интеллигент,

(На заседании недавно обозвали),

Доходит до меня, то, что в иной момент,

Уместен мат в моих стихах едва ли.

А то в мозги, вдруг, осознание придёт,

От жизни, от такой неплохо б и напиться,

Пишу, а матерная рифма так и прёт,

А выпью, без неё охота материться.

Вчера с устатку взял и гадость написал,

А после прочитал и как-то стыдно стало,

Да разве же об этом я мечтал,

Стих, что скрывать, далёк от идеала.

С другого боку, что тут делать мне?

У нас в стране такое, «блин», твориться,

Что не присниться даже в страшном сне,

Проснувшись, сразу тянет материться.

Да, жизнь театр, я в нём играл народ,

И прОжил жизнь без денег и без блата,

Кто это испытал, тот, враз, меня поймёт:

В России невозможно жить без мата.

Я в стройный ряд поэтов не вписался

Я видно в стройный ряд поэтов не вписался,

Спокойно прожил жизнь, Олимп не штурмовал,

Да и известным быть ни разу не пытался,

(По праздникам друзьям приветствия писал.)

На пенсии уже настигнут был инфарктом,

Исчезла сразу прыть, живу я, не спешу,

Из жизни выпал, но, с присущим мне азартом,

Я в тишине ночной теперь стихи пишу.

Пишу про нашу жизнь, про то пишу, про это,

И знаю, что не стать мне «золотым пером»,

Всё без прекрасных рифм, красивых фраз поэтов,

Ведь я свои стихи ваяю топором.

И рад я, что стихи дают душе свободу,

В стихах я верный муж, отважный я герой,

В них славлю я друзей и берегу природу,

В них раскрываю суть и спорю сам с собой.

Не жду уже я мест, на славных постаментах,

А лично для себя, жду только одного:

Когда читаю стих,- финального момента,

В котором зритель скажет: «Смотри! А ничего!»

Аверьяновой Любе

Пусть с Любой раньше не был я знаком,

Пока судьба нас не столкнула на Парнасе,

Полг года, молча, наблюдал её тайком,

И этот труд мой оказался не напрасен.

Задумок творческих всегда она полна,

Все цели ей ясны, где так, а где иначе,

Из наших, из монтажников она,

А это доложу вам – много значит.

И чтец, и жнец и на дуде она игрец,

Картины пишет и стихи свои читает,

С любого боку Люба просто молодец,

И творчеством своим, нас часто восхищает.

И в обсужденьи тем, ей не присуща лесть,

Что не достойно, то она не станет славить,

Откроет без прикрас, что в этой теме есть,

С рекомендацией, как, что и где исправить.

Общаться с Любой мне, так просто и легко,

А пожелать хочу я ей, всего лишь малость,

Как Люба в жизни б не летала высоко,

А вот сама б, при этом, не менялась!

Про душевный покой

Вот кто бы мне, хоть раз, пускай, как идиоту,

Чтоб с голодухи я совсем не здох,

Хоть кто-то, просто, предложил работу,

Да пусть не предложил, найти б её помог.

Я чувствую – предел, нервишки истрепались,

Кошмары по ночам, здоровье ни в дугу,

Все чаще я к себе испытываю жалость,

И вижу, выйти из цейтнота не могу.

Мой лучший корешок, когда мы пили пиво

И рассуждали, как нам дальше жить,

Поведал, «депресняк, теперь у нас не диво,

И что психолога я должен посетить.

Через десяток дней, добился я приёма

И чтоб не слушать бред, что будет он нести,

«Мне ваша лабуда! – сказал – «давно знакома,

Я внутренний покой желаю обрести.»

Психолог замолчал и поскрипев мозгами,

Вдруг на меня взглянув, повеселел с лица,

«Когда в конце -концов займёшься вновь делами,

Доделывать дела ты должен до конца».

Окончился приём, я доктора покинул,

И сразу, прям бегом, отправился домой,

Ждала там куча дел, тех, что на половину

И в довершенье их ушёл я с головой.

Доел коробку всю конфет из шоколада,

И пачку докурил хороших сигарет,

Бутылка, что с вином, была мне, как награда,

А водки, триста грамм, я доканал в обед.

Блаженство подошло, нежданно и незвано,

Я начал, вдруг, дружить, с своею головой,

Коньяк сейчас допью и погружусь в нирвану

И на подходе он – душевный мой покой.

Доделал все дела, хоть это было сложно,

Свой метод я хочу всем людям донести,

Я убеждён теперь, пусть трудно, но возможно,

                              Душевный мне покой и дома обрести.