Мир иной
Анастасия Прозоровская
Мир иной,
Неизменный,
Похожий на благость,
Где кончается воля
И всходит луна,
Где прощают любую
Житейскую шалость,
За провинность
Разносится только хвала.
Нет мольбы, нет презрений.
Презренны печали.
Нет любви, нет сомнений.
Повсюду мечты -
Воплощённые, светлой реалией стали,
Как расцвёвшие где-то на поле цветы.
Нет испугов. Все смело идут по дороге.
Нет застенчивых взглядов, роптаний в ночи.
Всё легко. Прямодушно. Подавлена воля.
И никто ни о чём никогда не кричит.
//
Мир иной,
Простодушный,
Прощает печали;
Мир другой, где без воли
Живут, как во сне.
Поселившихся в нём - не смогли, не узнали.
Он пугает и в страхе привидится мне.
* * *
Телесный Дух
Телесный дух, так рвущийся на волю,
Содрал красоты мира, в них взглянув -
Вонзились, вздыбились, подобно рою,
Его в очарованье окунув.
Он чувствовал природное начало,
От первозданного неотделимым был.
От ощущений крайне разрывало,
Но оставался Дух неумолим.
Вдыхал безбрежные просторы с ветром
И светом пеленал свои глаза.
Узнал себя, как часть своей планеты,
Стремительно ворвался в небеса.
* * *
Про звёзды
Сотни комет
Сквозь меня проходили -
В этих звёздах потухший пожар.
Они бледным сияньем с Землёй говорили.
Жаль, что я для них слишком мал.
Я кричу, надрываюсь.
Слова долетают
Лишь до крыши суровых домов.
Их молчание стойкое так угнетает -
Я бы вынести вряд-ли смог.
За звездой я иду
по дороге знакомой - я не вижу ее под собой.
Я охвачен лишь тайною -
Верный ведомый, что идёт в никуда за мечтой.
Так светите же, звёзды, совсем не мигая!
Пусть не могут слова описать,
Как душою и чувством моими играя,
Вы стремитесь меня вдохновлять!
* * *
Вдруг всё прикончить и вернуть
Вдруг всё прикончить и вернуть,
Не зная большого страданья,
Чем возвращать и вновь тонуть
На дне, в самом очарованьи.
На дне любви, в глубинах сна,
Презренья, совести, обиды...
"Жизнь для того была дана..."
Чтоб очаровываться мигом.
В дыханье чувственной весны,
В осенней мгле с завесой тайны,
И в лета жаркого поры,
И в зимний сон её хрустальный,
И в ветер буйный, прорывной,
И в тихий шелест мягких травней,
И в клич орлиный позывной,
И в скрип оконных старых ставней.
И в мир текущий и живой.
В дыханье собственного тела.
Во взгляд с играющей искрой.
И в жизнь, что прожита умело.
* * *
В ночи рождается само очарование
В ночи рождается само очарование.
И изваяние становится живым.
И терпкое словесное признание
Под звёздным небом слышится святым.
И кажется, как будто что-то движется
В кустах, в тенях, в деревьях и в воде.
Сама вода о берег плавно лижется
И что-то прячет, стало быть, на дне.
* * *
В терновом венце
Всадить инъекцию мыслей в вену
Поглубже
И громко рассмеяться,
И Как последний в мире безумный
В своём диком зверином танце.
Гвозди в запястьях и кровь на лице.
Как Он. Мне неведомо было бояться.
В своём терновом венце
С крестом на спине я устал шататься.
Избиение. Муки. Камни. И смех.
Какого лешего они меня выбрали
Мишенью? Каков мой грех,
Что песок в глаза мне, не сжалясь, кинули?
Я
Гробницы, усыпальницы оставил,
В которых был закрыт по своей воле.
Кто моими действиями правил,
Что я обрёк себя на эту долю?
* * *
Непозволительно молчать
И так непозволительно молчать,
Когда осталось несколько минут,
Когда, кто тебе дорог, вдруг уйдут,
И вслед будет хотеться закричать.
И так непозволительно молчать,
Когда в глазах другого вдруг влажнеет.
И что же может быть важнее,
Чем утешать и нежно обнимать?
И вновь - непозволительно молчать,
Когда другой обманут чьей-то ложью
И, сокрушаемый безудержною дрожью,
Не знает, что на это отвечать.
* * *
Святая прихоть
И снова мы с тобой одни
На глубине ночных терзаний,
И снова будто влюблены
Мы в вихри наших истязаний.
И изнутри исходит свет
Попеременно, чуть мигая,
Из ран, из ссадин, будто плед
Упал. И плоть теперь нагая.
Я о Луне. Она полна.
Она таинственно и тихо
Ласкает: "Я же не одна,
Кому не спать - святая прихоть".
Я о себе. Кто изнывает,
Возбудоражась с ничего.
Меня зовёт. Меня глотает
Луна. И мы теперь Одно.
* * *
Самообман
Себе пытался врать я много раз.
Но так ни разу не был я обманут.
Придав словам губительный окрас,
Ни разу в ложь я ими не был втянут.
И что мешает мне шагнуть в обрыв,
Где правды нет, где сладостно незнанье?
В неведеньи не ощутимы стыд
И совести ужасные терзанья.
Я каждый раз шагаю где-то рядом
С непозволительно отвратной клеветой,
Но я, скользнув по ней лишь беглым взглядом,
Мгновенно прохожу другой тропой.
* * *
Где нас бросили к псам
Уходящий свет
Не оставит след,
Где мы есть, где нас нет,
Где мы есть, где нас бросили к псам,
Где нас с ними сравнили, выдрав глаза,
Где лупили, швыряли, топтали ногами,
Лопатою били, кололи штыками;
Где стреляли, навылет, добить чтоб ещё раз,
И в разбитую кость рубануть топором;
Чтоб никто, даже мы, не узнали свой голос
Среди хлиплых кровавых плевком под огнём;
Чтоб ползли мы, о теле уже не волнуясь,
Чтоб на деле от нас оставалось Ничто.
Лишь зрачок расширяясь мгновенно и сузясь,
Отразил эту боль
И забыл про неё.
* * *
Про чай
Закат горит.
А я смотрю,
Как чай остынет поутру...
Как солнце выйдет за холмом,
И тень взмахнет своим крылом,
И сеткой ляжет на земле,
Как скатерть дома на столе.
А я сижу и всё смотрю,
Как ветви пляшут на ветру.
Как сыплет с неба солнца свет,
Как чай оставлен на обед.
И вот уже закат горит,
И кто-то даже, может, спит.
Прогнал я, чувствую, хандру.
И переждал я ту жару.
И за окном красивый вид.
Мой чай уж, наконец, допит.
* * *
Слезь со стула и пистолет убери
Сколько же отчаяния в твоих словах,
А сколько в них раньше было веры.
Как пил, не закусывая, да ещё на тощак,
Так теперь отъезжаешь уже после первой.
Раньше - бодрый и быстрый конь,
Как он, с развивающейся на ветру гривой.
Теперь - как тот старой клячи сон,
В котором она всё ещё красива.
И что же теперь, убиваться думаешь?
И не только на словах, но ещё с пистолета?
Действительность загубив, реальности путаешь,
Даже не пытаясь искать совета?
Слезь со стула и пистолет убери,
Все острые вещи запрячь подальше,
Немного ненужных вещей возьми
И иди восвояси отсюда, чем раньше -
Тем лучше. И тем веселей.
Быстрее где-нибудь, да окажешься.
Среди цветущих зелёных аллей...
От свежего воздуха, ведь, не откажешься?
* * *
Патефон
Прошу! Верните мне
Мой старый патефон.
Хочу дослушать с ним
Родных для сердца песен.
И пусть сменяет звук
Его пластинки фон,
Он чувственен и интересен.
Звучит цветочный вальс,
Прелюдия и фуга,
Звучат на смену им и арии певцов.
И в этот дивный час
Мы с патефоном-другом
Умели говорить
Без всяких языков.
Глушите голоса
И мысли не включайте!
Сейчас уж где-то здесь
Для них не будет мест.
И только патефону
Звучать спокойно дайте.
Пускай себе звучит,
Пока он всё же есть. |