Мой сайт

Окончание.

* * * 

Гибель Валента ознаменовала собой начало краха арианской ереси. Естественно, Амвросий не мог упустить такого шанса расправиться с оппонентами, и взял вопрос о назначении нового восточного императора в свои руки. Именно по совету епископа Медиоланского император Грациан назначил на освободившийся трон в Константинополе испытанного в боях испанского полководца Феодосия – друга покойного Валентиниана, кузена супруги самого Грациана и, разумеется, крещеного православного христианина.

Сразу же по вступлению на престол новый император Феодосий развернул активную борьбу с арианской ересью. Один из первых его эдиктов гласил: «Мы хотим, чтобы все народы, которыми правит наша милость, пребывали в той религии, которую передал римлянам Святой Апостол Петр, как свидетельствует о сем доселе установленное им учение, которого держится понтифекс Дамас и епископ Петр Александрийский, муж апостольской святости (глава Египетской Церкви, убитый язычниками в 311 году. – Авт.) Согласно апостольскому постановлению и евангельскому учению, будем верить в единое Божество Отца, Сына и Святого Духа в равном величестве и Святой Троице. Тем, которые следуют этому учению, повелеваем принять имя кафолических христиан и считаем, что другие сумасбродные безумцы, которые несут на себе бесчестие еретического учения… подлежат прежде всего возмездию от Бога, а затем и мщению от нашего побуждения, которое мы восприняли по небесному решению» (11) 


Феодосий Великий

Следующий указ предписывал солдатам императорской гвардии выселить всех арианских священников из храмов, которые передавались православным. Прежнему епископу Константинополя Димофилу император прямо заявил, что бы тот либо принял Никейский Символ веры, либо покинул город. В ответ Димофил поступил вполне достойно епископа - он объявил, что власть императора простирается на церкви, как здания, и перенес свои богослужения за городскую черту. Новым епископом восточной столицы был назначен Григорий Богослов, воскликнувший по этому поводу: «Уж лучше бы я отправился к диким зверям!». Когда же Григорий Богослов, прослывший в церковных кругах неисправимым идеалистом, добровольно отказался от участия во внутрицерковной войне, то на его место был рукоположен один из приближенных Феодосия – некий Нектарий, сенатор из Киликии, который, как и Амвросий, до избрания епископом был язычником.

Весной 381 года в Константинополе прошел Второй Вселенский Собор, на котором был окончательно сформулированы слова Никео-Цареградского Символа веры, который в неизменном виде и сегодня употребляется при богослужении как в православии, так и у католиков. Все же остальные толкования догмата Святой Троицы были признаны вне закона.

Однако, пока православные «отцы церкви» искореняли арианскую ересь на востоке, они совершенно упустили из внимания западную часть империи, где гонения на язычество вызвали среди римской аристократии настоящий взрыв ярости.

Впрочем, поначалу представители римских элит попытались было «по-хорошему» договориться с Грацианом. Лидер «языческой партии» сенатор Квинт Аврелий Симмах направил в Медиолан делегацию с просьбой вернуть язычникам право на свободу вероисповедания. Ответ Амвросия был бескомпромиссным: «Пусть они (язычники – Авт.) требуют этого, но лишь от тех, кто разделяет их суеверия: христианский император привык почитать алтарь одного Христа. Затем они принуждают благочестивые руки и верные уста пособничать им в их святотатстве? Пусть голос нашего императора произносит имя одного Христа и говорит только о нем, которого он чувствует, ибо «сердце царя в руке Господа». Разве какой-нибудь языческий император воздвигал алтарь Христу?» (5)

За словом последовало и дело – император по совету Амвросия распорядился конфисковать все земли, принадлежавшие жреческим коллегиям.

Тогда-то «языческая партия» и пошла на крайние меры. В 383 году от Р.Х. Грациан был убит заговорщиками во время своей поездки в Лион. Новым императором армия объявила испанца Магна Максима, командующего войсками в Британии. Поскольку все легионы, расквартированные в Британии и Галлии, состояли из аламаннов и франков, то можно смело предположить, что варварской знати отводилась далеко не последняя роль в заговоре. Вероятно, ценой соглашения стали земли в Галлии, которые даровались аламаннам под поселение. Не осталась без награды и «языческая партия» - так, тот же сенатор Симмах был назначен градоначальником Рима.

* * * 
Именно Магн Максим – как олицетворение «языческого реванша» - и представлял самую главную угрозу для императора Феодосия, но вовсе не какие-то там готы или гунны. Проблема была лишь в том, что Феодосий принял власть над фактически обескровленной страной: армия была фактически уничтожена восставшими готами, на границах Армении шла вялотекущая война с персами, повсюду царили смута и упадок. Нечего было и думать начинать еще одну войну с такими силами, а поэтому Феодосий, скрепя сердце, признал власть узурпатора, а сам начал накапливать силы. Первым делом он заключил мир с Персией, отдав им часть армянских земель. Затем он восстановил договор с вождем вестготов Фритигерном, и в обмен на новые земли завербовал все его войско в поход на Рим.

В двух сражениях на Дунае готская конница наголову разбила войско Магна Максима. Сам узурпатор вместе с малолетним сыном Виктором был захвачен в плен и показательно казнен. Так Феодосий снова объединил империю в единое целое, а номинальным правителем западных провинций он поставил 12-летнего Валентиниана II, младшего брата покойного Грациана. 


Валентиниан II



Как раз в этот период произошел весьма показательный эпизод, ставший символом окончательной победы над арианством. Дело в том, что мать Валентиниана II – Юстина – была убежденной арианкой. Но, если во времена правления Грациана, она была оттеснена на задний план деятельным Амвросием, то теперь, получив власть в свои руки, она поспешила расквитаться за все прошлые унижения и обиды. От имени своего сына она издала специальный эдикт, в котором Амвросию приказывалось немедленно оставить кафедру епископа и удалиться из Медиолана в изгнание. Следом вышел другой указ, согласно которому все христианские храмы передавались арианским священникам, а любое неповиновение каралось смертной казнью. Ответ Амвросия был оригинален – епископ забаррикадировался в главной базилике города и подписал буллу об отречении от церкви императора Феодосия (поводом для анафемы послужили религиозные беспорядки в Фессалониках, когда солдаты по приказу императора перебили около пятнадцати тысяч горожан). Намек епископа был более чем прозрачен - бывший испанский вояка явно запамятовал, кому он был обязан своим возвышением! Угроза отлучения подействовала - чтобы умилостивить разгневанного Амвросия, император Феодосий в рубище кающегося грешника приполз к порогу базилики и публично исповедовался в грехах. Источники ничего не сообщают о судьбе Юстины, но, думаю, столь явное торжество Амвросия навсегда перечеркнуло все ее амбиции.


Феодосий и Амвросий  

Между тем, конфликтом между императором и епископом решили воспользоваться «партия язычников». Вероятно, сенатор Симмах, прощенный Феодосием за участие в мятеже Максима, полагал, что император в этой ситуации не станет пренебрегать поддержкой римской аристократии. Но Симмах опоздал – к моменту, когда делегация язычников переступила порог дворца, анафема Феодосию уже была отменена. Петиция сенаторов о восстановлении языческих обрядов вызвала такой гнев императора, что тот приказал связать посланников и на крестьянской телеге вывезти их прочь из Медиолана. Затем были приняты еще более суровые указы по борьбе с язычеством, написанные под диктовку Амвросия – например, были отменены Олимпийские игры 393 года, которые за все предыдущее тысячелетие не пропускались ни разу. Другим эдиктом было запрещено «поклоняться тварям вместо Творца» - то есть, скульптурам и изображениям, созданным рукой человека.

Да, читатели, именно этот закон и стал причиной целенаправленного уничтожения культуры античного мира. Толпы фанатиков (а вовсе не какие-то ужасные «варвары с востока») с санкции высшей власти разбили в Риме все статуи императоров и подвергли грабежу храмы и библиотеки.

Но дикие погромы и гонения на язычников возымели обратный эффект – римская аристократия еще больше сплотилась в желании отстоять свою древнюю веру от поругания. И снова на стороне старого Рима выступила варварская знать – в центре нового заговора стоял вождь франков по имени Арбогаст, главнокомандующий римской армией и убежденный язычник.

Как только Феодосий возвратился в Константинополь, оставив западные провинции на попечение Валентиниана II, заговорщики решили действовать. В середине мая 392 году Валентиниан II был убит в своем дворце в Виенне - по приказу Арбогаста солдаты задушили императора как раз в тот момент, когда мальчик вместе с придворными шутами забавлялся надуванием пузырей через соломинку.

Новым императором Запада был провозглашен некий Евгений, бывший секретарь императора. Об этой загадочной и трагической фигуре нам известно немного. До своего возвышения Евгений жил в Риме и работал преподавателем латинского языка и риторики. Там он и познакомился с знатным франком по имени Рихомер, который в свое время был главнокомандующим всей армии Западной империи. Благодаря этому знакомству молодой талантливый ритор оказался вхож в круги высшей римской аристократии, а позже Рихомер порекомендовал Евгения своему племяннику – князю Арбогасту.

В 388 году Евгений переехал из столицы во Вьенну, где по протекции Арбогаста он был назначен главой канцелярии при императорском дворе. До конца так и не ясно, какую роль Евгений сыграл в убийстве юного Валентиниана II, но большинство историков сходятся во мнении, что Евгений был всего лишь послушной марионеткой в руках своих варварских покровителей. Интересно, что назначение ритора на пост императора одобрили и другие короли варваров – как писал Григорий Турский, «тиран Евгений… поспешил к границе Рейна, чтобы возобновить, по обычаю, союз с королями алеманнов и франков и показать диким народам огромное по тому времени войско». (19)

Реальную же власть в империи получила римская аристократия. Сенатор Квинт Аврелий Симмах стал главой Сената, а его зять - сенатор Никомах Флавиан, бывший глава преторианской префектуры, был назначен новым наместником всей Италии. Именно Никомах и стал главным вдохновителем языческого ренессанса. В Сенате был восстановлен Алтарь Победы, жрецам было возвращено все конфискованное имущество, по всей стране открывались заброшенные храмы и капища – в частности, храм Геркулеса в Остии и храм Венеры в Риме. Была разработана даже целая программа обращения людей из христианства в язычество, согласно которой в марте 394 года в Риме были устроены празднества Аттиса и Кибелы, в апреле - Мегалезийские игры в честь Кибелы, а в конце апреля - начале мая - празднества Флоры. В дополнение к этим мероприятиям было объявлено на три месяца прекращение всех дел с целью «очищения» Рима и других городов Италии.

Особенно Флавиан был щедр к отступникам от христианства. Известно, что некий Марциан, бывший викарием Италии – то есть, фактически заместителем Амвросия – после отречения от церкви получил должность проконсула Африки. Когда же епископ Медиоланский попытался было протестовать, Арбогаст пообещал устроить в его епископской базилике конюшню, а всех священников в Медиолане насильно забрить в армию. (10)

Но эта угроза так и осталась невыполненной – с востока на Римскую империю снова обрушились войска вестготов, которые вел император Феодосий. 



* * *
Последняя битва римского язычества и христианства состоялась весной 394 года у реки Холодной в предгорьях Альп. Впрочем, поначалу армия Феодосия едва не потерпело сокрушительное поражение – едва вестготы с трудом прошли через заснеженные перевалы, как на них тут же налетели отборные отряды франков Арбогаста. Потеряв почти половину армии, готы были вынуждены отступить. От окончательного разгрома императора Феодосия спас лишь талантливый полководец Стилихон – варвар, выросший в Альпах и знавший эти горы, как свои пять пальцев. Он расположил войска таким образом, что, когда утром следующего дня солдаты пошли в атаку, из-за их спин в лицо франкам ударили ураганные порывы холодного северо-восточного ветра. И хотя ветер Бора является весьма обыденным явлением для Альп, франки, выросшие в лесах близ Рейна, приняли его за вмешательство могущественных высших сил, ведь под воздействием ветра стрелы и копья отказывались лететь в цель, а глаза воинов забивали тучи песка и пыли. Строй дрогнул, и солдаты бросились бежать под натиском приободрившихся вестготов. Победа была столь стремительной, что Евгений, наблюдавший за ходом битвы с холма, даже не успел что-либо предпринять, как оказался в окружении вражеских солдат. Его стащили с колесницы, связали и доставили к трону Феодосия, который тут же распорядился казнить узурпатора. Арбогаст и Флавиан сумели бежать, но после нескольких дней бесплодных скитаний они покончили с собой, не рассчитывая на милость победителя.

На этот раз Феодосий решил окончательно подавить последние очаги язычества в Риме, властвовать над которым он поставил своего полководца Стилихона (незадолго до смерти в 395 году императора Феодосия Стилихон стал и регентом 11-летнего Гонория - нового императора Запада). 


Стилихон

Стилихон был из племени вандалов, а этот народ снискал известность своей привычкой отрезать пленникам носы – как знак порабощения и унижения. Известен случай, когда князь вандалов за какой-то мелкий проступок отрезал нос своей законной супруге и отослал ее назад к отцу – дескать, товар был бракованным. Принятие христианства никак не повлияло на дикарский обычай вандалов, благодаря которому их племенное имя и стало нарицательным обозначением антисоциального поведения и преднамеренного осквернения или уничтожения чужих святынь. Посмотрите, на уцелевшие римские статуи - у большинства античных героев отбит нос. Даже на единственном дошедшем до нас портрете Вергилия, который ныне хранится в музее столицы Туниса, у великого поэта отбит нос – таким образом вандалы показывали свое превосходство над римской культурой.

Примерно такими же методами действовал и сам Стилихон, железной рукой уничтожавший все, что имело хоть какое-то отношение к римскому культу. По его приказу солдаты сожгли священные Сивиллины книги и разбили древние мраморные статуи императоров и богов - все люди должны были видеть беспомощность «идолов». Издеваясь над сенаторами, Стилихон ободрал Алтарь богини Победы (сам алтарь он разбил на куски) и нарядил в священные драгоценности богини свою супругу Серену, которая в таком виде разгуливала по Форуму.

Грубость Стилихона не знала границ. Так, известен случай, когда некий христианин Кресконтий попытался спастись в храме от смертной казни через растерзание дикими зверями. Сам Амвросий Медиоланский встал на защиту приговоренного к ужасной смерти, но Стилихон просто послал епископа и приказал солдатам вытащить несчастного из церкви и бросить на арену цирка к голодным леопардам, как до этого язычники бросали львам христианских мучеников. (Примечательно, что много лет спустя сам Стилихон, оказавшийся в опале из-за интриг придворных Гонория, сам был вынужден искать спасения у церковного алтаря, но на этот раз уже некому было заступаться - полководца вывели из церкви и казнили.)

Погромы и бесчинства шли и в других провинциях – прежде всего, в Александрии, где толпы фанатиков разрушили знаменитый на весь мир храм Серапиум и убили известную ученую Гипатию, наставницу Платоновской академии в Александрии, вся вина которой заключалась лишь в том, что женщина «посвящала все свое время магии, астролябиям и музыкальным инструментам».

* * *
Но, если кто-то и праздновал победу в Риме, то только не король вестготов Аларих. Если «никейцы» восприняли победу над войсками Евгения как проявление Божьей воли, то с точки зрения арианина Алариха это была настоящая катастрофа, стоившая вестготам слишком большой крови – в битве с язычниками погибло более 10 тысяч готов, то есть, каждый второй его воин. Кроме того, у Алариха были весьма серьезные причины подозревать, что Феодосий умышленно послал готов на верную смерть, что бы сократить их количество. Ведь готы были арианами. То есть, еретиками, которых, как писал Феодосий, следовало либо обратить в свою веру, либо - истребить.

Поэтому, как рассудил Аларих, вестготы имели полное право потребовать с властей империи дополнительных земель и денежных субсидий – как компенсацию за погибших воинов. Когда же Стилихон ответил отказом, Аларих поднял восстание. Так началась новая война с вестготами, которая длилась более 15 лет и привела к полному опустошению Балканского полуострова и Северной Италии.

Было бы ошибкой изображать армию Алариха в виде странствующего отряда кочевников и грабителей-дикарей. К тому времени Аларих носил титул Magister Militum – главнокомандующего всей армии империи, а его вестгготы были не шайкой разбойников, но солдатами регулярной римской армии. Что, впрочем, не мешало им поступать с римскими городами и селами, как с законной добычей. «Как только готы вошли в Грецию, - писал историк Зосим сто лет спустя, - они немедленно начали грабить города и деревни, убивая всех мужчин, молодых и старых, и забирая с собой женщин и детей, вместе с деньгами… Во время этого нападения все области Греции, по которым прошли варвары, были столь опустошены, что следы нашествия видны и по сей день.» (8)

В 408 году войска Алариха взяли Рим в кольцо, согласившись пощадить жителей города лишь за солидный выкуп: 5 тысяч фунтов золота (фунт libra в Древнем Риме равнялся 327,6 грамма), 35 тысяч фунтов серебра, 4 тысячи шелковых платьев, 3 тысячи шкур, окрашенных пурпуром, и 3 тысячи фунтов перца. Сверх того, римляне должны были передать Алариху всех рабов-варваров, которых он освободил и принял в свое войско. Когда же один из сенаторов спросил, что же в таком случае останется горожанам, Аларих в ответ рассмеялся в лицо: «Их души!».

Впрочем, одним выкупом дело не ограничилось. Ровно через два года, когда римский император Гонорий отверг все условия нового мирного договора, Аларих вернулся и во второй раз взял Рим. Однако, грабеж измученного города не принес Алариху никаких выгод, ведь вестготам нужны были не руины римских зданий, а продовольствие, статус граждан империи и новые земли для спокойной жизни. Аларих переоценил и политический эффект от падения Рима – императору Гонорию, которые все это время жил в полной безопасности в Равенне, окруженной со всех сторон болотами, было откровенно наплевать на судьбу старой столицы империи. 


Грациану принесли известие о гибели Рима. Говорят, поначалу он очень расстроился, поскольку подумал. что речь идет о любимом боевом петухе по кличке Рим. Но, узнав о гибели города, он беззаботно махнул рукой: а, ерунда какая!   

* * *
Зато падение Рима вызвало настоящий шок в провинциях – ведь на их глазах рухнул вечный символ, казалось бы, незыблемого Pax Romania. Повторилось то, чего со времен нашествия Бренна никогда больше не должно было произойти: вождь варваров стал хозяином священных холмов Ромула, и все сенаторы приносили ему клятвы верности, покорно наблюдая, как чужеземцы рвут их государство в клочья.

Напрасно Аларих отдал строгий приказ своим солдатам не трогать христианских церквей, желая выглядеть цивилизованным христианским монархом и настоящим главнокомандующим Рима. Для всех горожан он так и остался чужаком-варваром, нанесшего смертельный удар не столько спесивому римскому характеру, сколько основам самого государства, частью которого он так хотел стать. Но еще большую пощечину Аларих – сам того не желая! – отвесил христианской церкви, положив начало новому витку «языческой контрреволюции». Как писал поэт Павел Орозий, даже сами римские христиане «вопили, что город брошен и скоро погибнет, потому что в нем не осталось богов и их священных обрядов, а имя Христа публично оскорблялось, словно оно было проклятием времен».

Отцам церкви было трудно возражать против очевидного. В течении восьми веков римляне правили миром, диктуя варварам свою волю. Затем они оставили родовых богов, отвернулись от Юпитера и Геркулеса ради новомодной религии, и чего же они добились?! В Вифлееме Святой Иероним писал, что у него нет слов от горя: «Целый мир погиб в одном городе». Еретик Пелагий, своими глазами наблюдавший разграбление Рима, сравнивал происходящее со Страшным судом, когда всех людей уравивает страх: «Рим, повелитель мира, дрожал, сокрушенный страхом при звуке ревущих труб и воя готов. Где было тогда благородство? Где было тогда предполагаемое неизменное деление людей в обществе? Все смешались в кучу и тряслись от страха. Рабы и нобили – все стали равны.»

В итоге языческие культы, казалось бы, навсегда уже задушенные в столице, стали возрождаться по всем окраинам измученной империи. Для исправления ситуации Блаженный Августин, епископ североафриканского города Гиппон, написал 22 книги под общим названием «Град божий против язычников». С этой же целью были написаны и 7 томов «Истории против язычников» Павла Орозия.

Но увещевания смириться с происходящей катастрофой не помогали. В римских городах по всей Европе звучали призывы собрать армию и освободить от захватчиков священную столицу империи. Ну, или хотя бы отделиться от Италии. К примеру, в галльском городе Трир власть захватил один из командиров британских легионов, объявивший себя императором Константином III. Узурпатор заключил союз с вождями франков и аламанов, с помощью которых он собирался завоевать Испанию. Чуть позже в Майнце был провозглашен императором некий Иовин, который собрал огромную армию из бургундов и кочевников-аланов, чтобы отбить Рим у вестготов.

Но ни тем, ни другим планам не суждено было сбыться. Войска Иовина разгромили Константина III, но и сам Иовин потерпел сокрушительное поражение от короля вестготов Атаульфа (сам Аларих к тому моменту уже умер от болезни). Как писал Олимпиодор, Иовин был схвачен в городе Валенсия, после чего он был вместе с братом казнен, а их головы «в знак преданности императору были отправлены Атаульфом в Равенну, где их выставили насаженными на копья для всеобщего обозрения за стенами города». (20) 



* * *
Военное поражение двух узурпаторов вовсе не означало краха языческого ренессанса. Некогда единое культурное пространство античного мира трещало по швам, по всем провинциям подданные империи народы отворачивались от христианской церкви, а языческие культы словно обрели «второе дыхание» - причем, как в народных низах, так и в образованной среде.

Показателен пример Британии, где в начале IV века существовали довольно многочисленные христианские общины в римских городах Эборакум (Йорк), Лондиний (Лондон), Линдум (Линкольн), Глев (Глостер), Дуроверни (Кентерберри) и Кориния (Сиренчестер). Когда же спустя двести лет на Британские острова прибыл аббат Августин с сорока монахами из Рима, они не обнаружили в этих городах ни одного христианина. Церкви были заброшены, а население исповедовало десятки языческих культов, многие из которых были перенесены на острова сангло-саксонскими переселенцами. Аббат Августин основал митрополию в городе Дуроверни (графство Кент) и обратил в христианство англо-саксонского короля Этельберта, который в то время хотел жениться на франкской принцессе Берте, уже исповедовавшей христианство. При помощи короля благочестивый аббат крестил более 10 тысяч его подданных – так, по крайней мере, он писал в Рим. Однако, после смерти аббата христианская церковь в стране быстро зачахла. Епископ был изгнан язычниками, все остальные клирики в полной безнадежности оставили остров. (9) В итоге Англию пришлось крестить вторично –уже в середине VII века, когда монах Паулин обратил в христианство короля Эдвина, владыку Нортумбрии.

Примерно такая же история произошла и в Галлии. Официально считается, что христианство пришло к франкам в конце V века, когда король Хлодвиг крестился после войны с аламанами по совету своей жены Хротехильды, уже крещенной в католичестве. Впрочем, это был, скорее, политический жест, рассчитанный на заключение военного союза как с Римской империей, так и с арианским королем остготов Теодорихом (тесть Хлодвига король Хильперих был арианином). Новая религия воспринималась франкской знатью как инструмент дипломатии, и слова Евангельской проповеди так и не были услышаны народом. Когда через сто лет в Галлию отправился святой Колумбан, он обнаружил там полное духовное запустение и торжество римских языческих культов, которые, будучи перенесенными в Северные леса, обрели вдруг новую и невиданную ранее силу.

Продолжение следует.