Мой сайт

   Первым на территории современного Дубовского района был основан на реке Сал владельческий посёлок Барабанщиков. Остатки его (отдельные деревья) можно видеть, проезжая правым берегом реки от железнодорожного моста в сторону хутора Щеглова. В Государственном архиве Ростовской области находим запись: «Первоначальной Войсковой Грамотой около 1781 года показано: посёлок принадлежал майору Екиму Барабанщикову с устройством мельницы».[1] Он завёз 15 семей, а в середине XIX века здесь проживало 52 крестьянина. Еким Михайлович служил у атамана Д.Е. Ефремова, участвовал в войне с турками. Его сын Фёдор — командир полка своего имени, участник Закубанских походов, брал Анапу, участник «Индийского похода», за бои в Молдавии был награждён Золотой саблей, золотыми часами, четырьмя орденами.

   В 1786 году есаул[2] Дубовской населил своими вновь приобретёнными крестьянами землю около Ибрагимова кургана, что вблизи от реки Сал. Данный факт подтверждается делом «О прошении сотника С. Дубовского, данного в Войсковую Канцелярию на неправильное решение 2-го Донского Начальства» от 1807 года. Сотник Степан Дубовсков обратился в Войсковую канцелярию с прошением пересмотреть дело о притеснении его казаком  Жемчуговым, поведал о незаконных действиях: «Казак Жемчугов его, Дубовского, от довольствия отслонил, но, даже не дожидаясь положенного по начальствующему определению раздела, захватил лучшие места, поселил своих крестьян, кои жительствуют без всякого позволения, и тем сделал совершённое ему и семейству его притеснение».

Генеральная карта земли Войска Донского из атласа Теврюнникова,1797

   Войсковой судья генерал-лейтенант Мартынов и присутствующие на заседании выяснили, что отец сотника, выходец из станицы Верхне-Курмоярской есаул А.И. Дубовсков 21 марта 1786 года получил Войсковую Грамоту на владение войсковой землёй около Сала, рядом с Ибрагимовым курганом.[3]  Ещё одним подтверждением основания хутора является атлас Теврюнникова от 1797 года, где значится хутор Дубовского.  

   Двумя годами позже сотник Терновской станицы Фёдор Акимович Жиров заселил владельческие посёлки Верхне и Нижне Жировский. Основатель умер, а его родственники ещё длительное время владели хуторами. И только в 1894 году Донское по делам крестьянским делам присутствие зафиксировало владенную запись о том, что бывшие  крестьяне  посёлка  полковника С. Жирова перешли в казённое ведомство.

    Имение Ильинка числилось за секунд-майором Ильёй Денисовкиным (Денисовым)  по IV ревизской переписи 1781–1782 годов. Основано оно было на отлогом берегу реки.  Сначала это было временное  поселение, затем хутор, слобода.[4] До 1797 года этот же офицер основал хутор Денисов, который находился в районе нынешнего хутора Кудинова.

   Затем основались владельцы Клочков и Тарасов из станицы Сиротинской, их хутора нанесены на карту в 1801 и в 1809 годах и были причислены к Ильинской волости. Все они находились в пределах современной территории Дубовского района по реке Сал от хутора Кудинова до хутора Крюкова.

    В разное время устанавливались ограничения, а то и запреты на покупку крестьян. Но всё равно в 1835 году правительство закрепило крестьян за донскими дворянами «в вечное владение».[5] Ещё 30 лет они считались собственностью казачьих офицеров. В Области войска Донского число крепостных составляло 286 156 душ обоего пола, или 32% по отношению к общему числу жителей области.

   Отлучки крестьян с места жительства в соседние селения или за пределы Войска без увольнительного билета, выданного Войсковой канцелярией,  или   станичным   Правлением   считалось   побегом.   По возвращению крестьянина наказывали плетьми или кошками.[6]  

   Крепостные крестьяне, брошенные в дальний угол Области войска Донского, приносили неплохой доход владельцам. Такова суровая действительность России XIX века. Не зря Дубовсков отписывал в своей жалобе: «Жемчугов крестьян доводит до полнейшего разорения так, что по неимению у них другого дохода лишены они всех способов обзаведённого пропитания, а они принудятся к побегу и чрез это невыполнению казённых провинностей».

   Повествуя о бесправном положении крестьян, следует иметь в виду, что в Задонье тогда было достаточно простора для недовольных крестьян, которые могли покинуть своего владельца. Это делало хозяев гораздо покладистее и сговорчивее крепостников из центральных губерний. Владельцы заботились об устройстве, о снабжении, об орудиях труда. Они не часто облагодетельствовали хуторы своим присутствием, поручали на местах представлять собственные интересы управляющим («опекунам», «экономам»). Впоследствии эти люди скопили неплохой капиталец. Опекуном хутора Верхний Жиров, которым владел сотник С. Жиров, был казак   станицы   Цымлянской   Копылков.   Его   наследник   полковник А. Копылков в конце XIX века владел конезаводом, в котором по найму трудились более 60 работников, проживавших с семьями во временном поселении.

   Другие дворяне, получившие пожизненные участки, редко заводили там собственное хозяйство и обычно сдавали их в аренду. «Очень многие из них никогда не видели там отведённых им угодий, боясь потерять издержки на дальнюю дорогу».[7]

   Конечно, в Задонье крестьянами жилось лучше, чем в российских губерниях, была мягче барщина и менее обременителен оброк. Но, в конце концов, барщина оставалась барщиной, оброк — оброком. Крестьянам, как и в России, приходилось всю жизнь, без просвета и надежды, без учёта положительных деловых качеств работать на помещика.

Параллельным и синхронным потоком заселения земель нынешнего Дубовского района стало освоение территории казаками. Исследователь Е.П. Савельев так характеризовал особенности жителей региона: «В хуторах станицы Баклановской, Нижне и Верхне-Курмоярских, Атаманской тип казаков азовских: лёгкие и подвижные, среднего роста, с длинными ногами при коротком туловище и с небольшой головой, при немного выпуклом (тюркском) лбе и выдающемся затылке, с орлиным носом, иногда тонким и прямом, подобранном маленьком подбородке. Все казаки азовского типа, большей частью, брюнеты, с чёрными и карими глазами, с весёлым и жгучим взором, одни словом, с азиатским оттенком в лицах до крайности разнообразном».[8]

На правой стороне Дона старожилые станицы появились намного раньше, чем на Левобережье. Казачьи городки Курман Яр Нижний и Терновый (будущие станицы Нижне-Курмоярская и Терновская) появились до 1672 года. Однако желание переправиться на житие в степь, на восточную сторону, было постоянным. Ещё в 1696 году на левой стороне был Перельвин городок, затем он стал именоваться станицей Филипповской, впоследствии она перешла на правый берег Дона.[9]

Казачье население увеличивалось, стала проявляться земельная теснота. В станице Нижне-Курмоярской числилось уже 8 934 казака, в Филипповской проживало 4 458, в Терновской насчитывалось 3 264.[10] Правобережные станицы в 1776 году стали просить войскового разрешения переселиться на Ногайскую сторону даже «с претерпеванием калмыцких нападений и разбоев». Тогда в этой просьбе было отказано. И лишь в конце XVIII века хутора с нарезанными значительными земельными паями стали появляться на левой стороне Дона. Первым упоминанием вновь расселившихся казачьих населённых пунктов является атлас Теврюнникова от 1797 года, где значатся хутора Кривские, Малолуцкие, Юдин, Жуков, Островской, Галдобульский, Харсеников.

Однако в этом месте хорошей земли было мало, пришлось распахивать «по пространству степи от Дону до Салу на 70 вёрст[11] по поточинам балок», так казаки появились на реках Сал и Ерик. В 1802 году значатся казачьи хутора Белоусов напротив нынешнего хутора Сиротского, Кирсанов, основанный  между Гуреевым и Андреевской, Титов между Андреевской и Кудиновым, Кандауров между Щегловым и В-Жировым, а также Кисилёв, Земчинов, Лапин, все в пойме реки Ерик.

На правобережье Сала первыми населились казачьи хутора Плетнёв, Марьянов, Кудинов. Плетнёв в первый раз упоминается с 1811 года — девять дворов с населением 107 человек. Марьянов в 1809 году не был нанесён карту, а в 1811 году насчитывал три двора на 15 душ. Комаров в 2 верстах от Дона — в 1812 году 22 двора, 62 душ, Кривской на 19 дворов, 111 человек и Малолучный в 1 версте от Дона 36 дворов, 216 человек. Кудинов тогда был Клочковым и насчитывал девять дворов. Казаки Кудиновы были выходцами из станицы Нижне-Курмоярской. На карте юрта станицы Цымлянской в 1816 году уже значится хутор Подгорный. Около Малолучного образовался хутор Сибиречный при балке Сибиречной (Дедашиной) в один двор на пять душ, сначала он назывался Лапин. На карте Земли войска Донского от 1823 года в районе Королёва значился хутор Жемчугов, основал его, видимо, тот самый казак, который самовольно захватывал земли есаула Дубовского.

  Все поселения располагались на реках, чаще всего в местах речных изгибов, практически на полуостровах. Тем более что извилистые русла Сала, Гашуна, Ерика этому благоприятствуют. Нередко это были стыки двух рек. Не лишним будет отметить, что такое месторасположение было наиболее защищённым в случае нападения лихих людей и поэтому более безопасным.

   В 1818–1820 годах на реке Сал, на территории нынешних Орловского, Мартыновского, Зимовниковского и Дубовского районов, началась череда крестьянских волнений. Бесправие, непомерные налоги и повинности толкали крестьян на протесты против закрепощения. В свою очередь у владельцев хуторов проявилась необходимость закрепить за собой права на пришлых малороссийских крестьян, многие из которых до недавнего времени были свободными.

   У крепостных сотника Ивана Жирова брожение началось в апреле 1818 года.

                                    Движение крестьян, 1820              Фото  из  сб.  «Наш край»  под  ред . Хлыстова  И.П . Ростов-на-Дону, ГАРО. Ростовское книжное издательство. 1963 г.

  Из посёлка Жировский скрылось два человека, они ходили по другим слободам. Крестьянин Гальченко вскоре вернулся из бегов и всем объявил, что они вольные, что давно последовало Высочайшее повеление,[12] но оно скрывается в правительстве. К управляющему Копылкову 10 крестьян явились с заявлением, что они считают себя свободными. Эконом доложил в округ, что крестьянин Безродных возмутил остальных, они отказались вносить помещику оброк деньгами, не будут вырабатывать помещику барщину. После этих событий сотник вызвал команду казаков во главе с войсковым старшиной в отставке Кузнецовым.[13]  Волнение было подавлено. Из общего числа крестьян, участвовавших в движении, в населённых пунктах по реке Сал кнутом были наказаны 76%, розги получили 3%, 17% выслано в Сибирь.[14]

   Через 2 года слободы по Нижнему Салу снова полыхнули. И опять атаман А.К. Денисов отдал казакам приказ усмирить крепостных. Часть крестьян бежала в Задонские степи, на то время — в дальний угол Империи.

Пройдёт 100 лет, и Мартыновка, Большая Орловка, Малая Орловка, Платовская, Денисовская, другие слободы, станицы и хутора дадут новой власти тысячи красноармейцев и красных конников. «Ничто на земле не проходит бесследно».

   Особенностью размещения крестьян на территории Задонья были мелкие поселения, где контроль со стороны помещика практически отсутствовал. В дальнейшем это привело к расширению функций общины. Большая роль принадлежала Ильинской волости. Многие задачи, которые волость решала, были связаны с перераспределением налогов, судебно-полицейскими делами, через общину осуществлялась помощь нуждающимся, охрана общественного порядка.

   В середине века закрепились формы раздела земли на Дону: войсковая, станичная, общинная (передающаяся только казакам мужского пола в пользование в виде пая), частновладельческая и земли Войскового запаса. Найти количественное соотношение видов землепользования на территории Задонья не представляется возможным. Обобщающие данные о субъектах землевладения в регионе появляются лишь в конце XIX века.

   Чем ближе середина века, тем плотнее стало заселяться правобережье Сала. В 1834 году значился хутор Моисеев по обеим сторонам реки 17 дворов. Та же картина была на левом берегу Дона. Хутор Колодезный возник «при колодезях». В 3 верстах от него был хутор Баклановский при озере Бакланове на 46 дворов (342 чел.), Алдобульский 20 дворов, Жарков при урочище Хорошенькой, дворов семь. Хутор Минаев при балке Ерик сначала, до 1833 года, был Воробьёвым, затем Лошмановым. Хутор Белоусов стал Лапиным, а через 80 лет Лопатиным. Тогда же на правой стороне реки Сал числился хутор Садков, впоследствии перешедший на левый берег. Упоминается впервые в 1837 году Королёв при балке Галушкиной. В 1859 году около хутора Минаевского сформировался Генеральский.

   Интересен процесс локализации объектов на географической карте. В степи с приобретением леса было трудно, границы усадеб делали из канав и земляных валов. Длительное натаптывание уличных дорог и поныне проявляет себя различием видов растительности. Поэтому со спутника с километровой высоты видны остатки усадеб слободы Ильинской, станиц Атаманской, Потаповской, Чунусовской, хуторов Тарасова, Крюкова, Ковалёва, Худжурта, Барабанщикова, Марьянова. Контуры хутора Гуреева показывают, что 100 лет тому назад он занимал вдвое большую территорию, чем ныне.

   Населённые пункты, находящиеся на территории современного Дубовского района, тогда входили в состав Второго Донского и  Калмыцкого округов. В  1848 году  статистическим  комитетом  было проведено обследование 2-го Донского округа. Почётный смотритель комитета поручик Чернозубов докладывал: «Главнейший промысел жителей в размножении и продаже лошадей, овец, рогатого скота. Большая часть жителей слишком удалены от центра и дети этих жителей, чтобы не были праздны, употребляются для работы, которая прежде времени с огрублением тела огрубливает их прекрасные способности».[15]

   Иногда основывались хутора-близнецы. В середине XIX века бывало, когда станицы нарезали юрты казакам, поселяемым в новых хуторах, а рядом основывались хутора с крепостными крестьянами, купленными офицерами на земельных наделах, полученных ими по чину. В Ильинской волости владельческий посёлок Тарасов насчитывал крестьянских 49 душ, рядом был казачий хутор Тарасов Нижне-Курмоярской станицы — 138 казаков. Такие же порядки существовали в Марьяновском хуторе — казаков 260, а в крестьянском хуторе Марьянове, причисленном к Ильинской волости, 31 житель. «Двойником» одно время был хутор Дубовский. Статистика учитывала эти населённые пункты как самостоятельные единицы. В Списках населённых мест от 1864 года (по данным 1859 года) помещичьи владения Верхне-Жиров, Дубовский, Крюков, Ильинская слобода числились  в  ранге владельческих  посёлков, всего 2 058 жителей, из них 1 527 крепостных принадлежало помещикам.

Даже по переписи 1926 года жители села Дубовского (на то время уже райцентр) записались, в большинстве своём, как великороссы, а соседний хутор Дубовский продолжал «держать марку», из 276 жителей записались казаками 240.

И 150 лет тому назад применялись «серые» технологии ведения хозяйства. Сдача в аренду паевой земли была запрещена. Но казаки обходили распоряжения, паи делили на части. Один участок обрабатывал сам казак, другой выставлял для найма, третий отдавал «с известной борозды», то есть взявший эту землю убирает казаку десятину хлеба, или как договорятся. Бытописец от 1835 года писал: «Некоторые из граждан делали и так: поселившись где-нибудь в глухой степи, они имели помногу скота, сеяли десятки, а то и сотни десятин[16] хлеба, а сами между тем не имели ни косы, ни плуга. Всё это им делали иногородние люди, малороссияне, которые работали у них под тем видом, что будто наняты были ими, а, в самом деле, пахали с третьей или четвёртой борозды, косили с известной копны и молотили с меры. Жители этих хуторов жили совершенными господами».[17]  

Распространилась практика, когда казаки, оставив себе только землю под «бакшу» (огород), остальное сдавали в аренду. Крупных арендаторов даже называли помещиками, несмотря на то, что принадлежали они к разным сословиям, это были и казаки, и приписанные к крестьянству и мещанству.  

Большой проблемой стало использование земель казаков-офицеров. Хозяева, не проживая на территории Задонья, не имели возможности отдавать участки крестьянам-земледельцам, так как при заключении договора об аренде должны были иметь дело с арендаторами лично. Вследствие занятия службой, отсутствия знания и материальных средств самим обрабатывать эту земли было невозможно.[18] Межевание производилось так, чтобы обеспечить участок водой, в результате он имел форму до 100 сажень шириной вдоль реки и 7–8 вёрст длиной. Вести хозяйство на такой чересполосице было делом затруднительным. К тому времени начался процесс обезвоживания балок и мелких рек, многие из них пересохли.  Все  эти  факторы  имели  следствием  резкое  обесценивание

аренды.[19] В таких экономических условиях земля слабо отдавала заложенные в ней биологические свойства.

   Разрешение в 1868 году продажи войсковой земли иногородним стало толчком к образованию новых населённых пунктов. С этого времени хутора закладывались с привлечением иногородних, часто из Малороссии.

Вся история позапрошлого века на территории Дубовского района это сходство и различия, совместное предпринимательство и конкуренция, похожий и такой разный быт трёх основных групп населения: казачества, коренного крестьянства и иногородних. К коренным причислялись те, кто обитали здесь до реформы 1861 года, либо на протяжении двух поколений проживали на данном месте, иногородние — остальные пришлые поселенцы.   

Если в целом в Области войска Донского в каждом округе была своя история, свои характерные исторические особенности, то Задонье это классическая пробирка для анализа исторических процессов. Так сказать, in vitro. Потому что устройство казачьих станиц, покупка крепостного крестьянства, расселение крестьян других категорий здесь произошли практически одновременно. Здесь спор: «Это наша земля!», «Это ты пришелец!» — был неуместен. Все группы, кроме переселившихся после реформы 60-х лет, заселялись приблизительно в одно и то же время.

   Но у каждого сословия были разные стартовые позиции. При одинаковых усилиях по качеству и по объёму затраченного труда прибыли разнились в десятки раз. Вот когда была заложена мина Великой русской революции. В Задонье казаки получали большие земельные наделы. В станице Атаманской в разное время приходилось 40–75 десятин на пай, у казаков-калмыков по 43–100 (при увеличении казачьего населения пай уменьшался). Если сложить несколько таких паёв, то хозяйство большой казачьей семьи выглядело зажиточным или даже богатым на фоне окружающих крестьянских земельных участков.

Средняя казачья семья имела в распоряжении по нескольку наёмных работников. Спору нет, зажиточность доставалась собственным горбом и кровавыми мозолями на руках. Но следует представить реальное положение дел с обработкой земли, с выращиванием скота. Можно ли самому или всей семьёй обрабатывать землю на обширных просторах, выращивать скот большими стадами и отарами? Даже сильной паров волов не вспашешь за день и десятины. Немалый объём работ был уделом батраков и арендаторов.

Служба и юртовой пай были основными источниками существования. Казаки, в отличие от остального населения, не платили пошлин, имели право на бесплатное лечение, в пределах Войска гарантировалось бесплатное обучение в военных заведениях. Были и другие льготы. Преимущества доставались не задарма. Выход на службу значил большие материальные затраты, надо было иметь при себе строевого коня, 2–3 мундира, две шинели, 2–3 пары сапог, шашку и пику, всего около 60 вещей, приобретённых за свой счёт в магазинах войскового комиссионера.  Всё  это  составляло  огромную  по  тем временам сумму 250–300 рублей, что равно 1–2 годовым доходам. Приходилось служить 4 года срочной, потом каждый год по месяцу, а то и более, пребывание в лагерях. Если война, казаки поголовно садились на-конь, шашкой пластать супостата. Казачество щедро платило России за свои привилегии, не зря бытовала поговорка: «Папаха казачья, а жизнь собачья», богат был Дон Иванович вдовами, да сиротами.

   Экономическая привилегированность и сословная отчуждённость, вот что противопоставляло казачество остальному населению. Обыденкой меж ними звучал  вопрос:  «Да ты казак, ай хамишша?..», с особым ударением на слоге «ша». Свысока называли иногородних  «сипа», «сипута», «мужик», «кацап», «москаль». Например, в станице Андреевской иногородних кликали «хохлами», а место, где они компактно проживали (в районе нынешнего моста через Сал), называлось «Хохлацкой слободой».

Поначалу хуторское строительство, в отличие от казачьих станиц, было примитивным. Наполовину врытые землянки строили из самана, а то из дёрна, обмазанного глиной, пол земляной, крыша тоже. Ни о какой планировке и речи не было, селились группами землянок, чаще всего по родственному принципу. Первопоселенцы пользовались простыми орудиями труда: серпом, косой, плугом, чаще всего деревянным, редко железным.

К этому времени в задонской степи начинают появляться зимовники коннозаводчиков, они были основаны донской старшиной и дворянами.[20] В 1825 году в Задонье числилось 11 364 лошади, у калмыков 23 730. К середине века здесь имелось уже 42 740 лошадей, принадлежащих заводчикам.

В 1848 году Дон поразила холера. Во Втором Донском округе она свирепствовала в жилищах казаков, бывали станицы и хутора, где болезнь приобрела повальный характер. Объяснение простое: медицины ноль, а доморощенные знахарки, знания которых не влияли на защиту при эпидемии, только мешали лечению. Даже Войсковой атаман Власов, пытавшийся своим примером показать, как надо противоборствовать с этой беде, умер от холеры после посещения станиц Второго округа.[21]

   К середине XIX века установилась сеть дорог, соединявших Маныческие соляные промысла и Астрахань с территорией Войска Донского. Они назывались большими просёлочными, содержались за счёт станиц, по юртам которых проходили. Однако больших усилий можно было не предпринимать, это была обычная колея с редкими деревянными мостами через речки и балки. Дороги имели нумерацию, Чумацкая большая просёлочная дорога №17 начиналась с Маныческих соляных озёр, пролегала мимо речки Куберле по Калмыцкому кочевью через речку Мазанку (Худжерту) и далее на хутор Верхне-Жиров, затем мимо временного поселения Вербовый Лог через балки Водяную и Лог-Цымлянский соединялась с дорогой №91. Дорога №19 проходила от реки Большой Гашун через балку Уртигур (Артегуль), после переправы через реку Сал — на посёлок Марьянов, далее шла через балку Остроедную по балке Семичной на станицу Нагавскую. Другой шлях проходил по территории Левобережья через хутора Ежов, Комаревский, Малолучный в хутор Кривской и далее в станицу Верхне-Курмоярскую. Была ещё одна соляная дорога — №11, она проходила от Маныча через реку Большой Гашун, в районе слободы Ильинской миновала балку Тубу, а затем реку Сал на слободу Ильинку-Денисову, далее проходила через балку Сальскую, Яблоневую, мимо хутора Воробьёва в хутор Комаров.[22] На Дону было два парома: выше станицы Нижне-Курмоярской и рядом со станицей Терновской.

   Образовывались новые хутора. До 1859 года был основан хутор Гуреев-Чиков. Помещик Чиков был родом из станицы Верхнекурмоярской, он основал на балке Победа, в нескольких верстах от реки Сал, временное поселение, где работали принадлежащие ему крестьяне. До сих пор жители окрестных хуторов зовут это место Чиков сад, Чиков пруд. Затем он устроил ещё один населённый пункт, так на Салу появился новый хутор, который был впоследствии заселён казаками и получил наименование Гуреев. Родоначальником фамилии был казак Гурей из станицы Гугнинской.     

   Перепись 1859 года отмечает вновь созданные населённые пункты хутора Ладыгин (около Лопатина), Самсонов при балке Ерик, в 1866 году он насчитывал уже 111 дворов. Особенно бурно заселялось левобережье Дона — хутора Жуков при урочище Лысая Горка, Подгоренский и рядом с ним Нижний, при озере Жировском — Февралёв и Харсеев.  

   Самыми густонаселёнными пунктами были слобода Ильинка, которая насчитывала 640 душ. На левобережье Дона это были хутора Овчинников — 301, Подгорный — 253, Колодезной — 201, Харсеев — 181, Комарев — 175, Малоучной — 167, Баклановский — 161. Около Сала приютились хутора Плетнёв — 198, Гуреев — 192, Кудинов — 155 душ.

    В калмыцких хотонах станиц Потаповской, Иркетинской, Чунусовской кочевало 1 324 человека, что составляло четверть всего населения в границах современного Дубовского района. Всего здесь насчитывалось в 1859 году 5 033 человека.

    Следующий этап заселения Сальских степей последовал после отмены крепостного права. Сам процесс освобождения шёл далеко не так гладко, как предусматривалось. До реформы большинство крестьян сидело на барщине, по три дня в неделю бесплатной отработки на помещичьих полях и усадьбах. Указом от 1861 года при освобождении крестьян им определялся надел, который во 2-м Донском округе составлял 4 десятины на одну душу. Чтобы обрести свободу, бывшие крепостные 20% выкупной суммы вносили помещику, оставшиеся 80% ему платило государство, а крестьяне должны были рассчитаться с государством в течение 49 лет.

   В Государственном архиве Ростовской области смотрим журналы Областного по крестьянским делам присутствия. Для того чтобы почувствовать дух времени, постараемся как можно ближе быть к источнику. «За ним, есаулом Александром Ивановым Дубовским, владельцем части населения посёлка Тарасова, числилось 13 душ крестьян мужеска пола». Есаул подписал Уставную грамоту об исключении из его владения душ крестьян, вышедших на свободу в 1864 году в Тарасове.

   Крестьяне Филат Кузнецов, Василий Ченцов, Иван Ченцов, Михаил Ченцов, Иван Трофимов отпущены на свободу. Они заключили с помещиком договор, в котором освободились от «обязательных отношений», то есть от отработки на его землях и от платежей ему. В обмен крестьяне «изъявляют желание» отказаться от состоящих в их пользовании земель. Крестьянские усадьбы подлежат переселению, где надел им будет нарезан. Земля хутора Тарасова была немедленно возвращена Дубовскому в полное и неограниченное распоряжение.

   За пользование отведённой крестьянам землёй в количестве 4,5 десятин причитался оброк в 40 рублей серебром, либо отбытие повинности работами. Ченцовы пожелали отбывать не барщину, а платить оброк. Сроки перевода с барщины на оброк: 15 мая и 15 октября. После заключения Договора крестьян приписали к Ильинской волости. Ввиду неграмотности Ченцовых за них подписался урядник Семён Иванов.       

   Есаул Иван Дубовсков тоже «выделил» своих пять дворовых крестьян, проживающих в хуторе Дубовском, они ранее принадлежали отцу Александру Антоновичу Дубовскову.[23]  Всё, «свободны». И прежде всего от земли, которую они поколениями обрабатывали. Теперь им надел нарежут в Ильинской волости (с гулькин нос, да ещё и неизвестно где).

      Реформа «освободила» крестьян от пастбищ, водопоев и других угодий, без которых не могло существовать крестьянское хозяйство. Без разрешения станичных властей они не имели права возводить новые постройки и даже ремонтировать старые. Им не дозволяли бесплатно пользоваться пастбищами и другими угодьями.

     Кроме основного населения — коренных крестьян и казаков стали прибывать иногородние. В связи с реформой произошло резкое обеднение основной массы крестьянства, что послужило основной причиной миграции иногородних на Дон. Задонье стало районом усиленного заселения из Воронежской, Рязанской, Харьковской и других губерний. Шли, чтобы получить новый надел, но тут их никто не ждал, иногородние земли не получили. Из неоглядных угодий они откупили малую толику участков, в основном трудились на земле, арендованной у казачьих обществ, тем самым значимо пополняя станичную казну. В конце века в Сальском округе иногородним сдавалось 114 593 десятины земли.    

    Иногородние не могли получать медицинскую помощь наравне с казаками.[24] Их дети допускались в школы только после приёма детей казаков, да и то за особую, высокую плату за обучение. Итогом стала поголовная неграмотность в крестьянских временных поселениях. Иногородние имели право пользоваться станичными пастбищными угодьями и сенокосами за особую плату, вносимую в станичный доход. Кроме того, они были обязаны нести повинности: постойную, подворную, по исправному содержанию дорого, мостов, переправ. Чего не было у казаков.

    Тяжёлые условия жизни усугублялись отсутствием какого-либо равного права в управлении наравне с казачеством. Взаимные отношения всегда были, как минимум, натянутыми. В итоге пришельцы стали париями, низшим классом в казачьих станицах. В лучшем случае арендаторами, в худшем — батраками.

   Речи о техническом перевооружении крестьянства, тем более иногороднего, тогда не шло. Сеяли вручную, косили косами, хлеб обмолачивали цепами или гоняли скот по разложенным на утрамбованной земле колосьям, на ветру веяли зерно от половы. Зажиточные крестьяне и казаки для обработки земли впрягали в плуг или в борону от трёх до четырёх пар быков. Беднякам обрабатывать землю было трудно и нечем.

                                  Большой малороссийский плуг

  Уже тогда в крестьянской среде, в отличие от казачьей, быстрыми темпами происходили процессы дифференциации и поляризации отдельных категорий. В среде коренного крестьянства появились зажиточные и средние собственники, конкурирующие с казачьими хозяйствами. Были крестьяне, имевшие одного годового, по нескольку сезонных рабочих.

   Реформа привела к тому, что большинство крестьян разорялось, богатели лишь немногие.