Мой сайт

Один известный государственный деятель произнёс: «Мы не знаем общества, в котором живём».

Истории нашего края не ведаем, это точно. Наши соседи заветинцы выпустили замечательный сборник «И лишь ковыль о прошлом всё звенит…» под редакцией В.С. Сокиркина, в котором повествуется об истории района. Ремотненцы авторским коллективом Е.А. Шипулиной опубликовали подробную историю района «Во имя будущего ремонтненской земли». Под редакцией В.В. Фонякова вышли историко-краеведческие очерки о зимовниковской земле и её людях «Край, где мы живём». Краевед из Зимовниковского района С.А. Шевченко написал книгу «Наши истоки», где подробно освещены вопросы развития региона, особенно в послевоенные годы. Коллектив авторов из Пролетарского района издал книгу «Родом из Великокняжеской».

   У дубовчан такой книги нет. Тем более что современные российские реалии побуждают интерес к нашей истории и культуре. Наблюдается тяга к казачьей проблематике. Мы стали свидетелями острой дискуссии о былых временах казачества, жизни и быте крестьянства в прошлом.

   Тщательно проработаны вопросы истории Сальского казачьего округа в монографии Л.П. Александровской «Судьбою связаны единой». Это многоплановое произведение, рассказывающее о событиях, происходивших в Сальских степях, первая книга о самом молодом округе Области войска Донского, история которого практически не изучена.

   Биографом станицы Атаманской стал наследник казачьих традиций донской писатель Г.С. Колесов, который в книгах «Белый снег», «Родные люди», «Казаки — люди Боговы», «Горькая пыль Родины» повествовал о горькой и трагической участи казаков станицы.

   Первым на тропу краеведческих открытий стал директор Ново-Гашунской школы Н.И. Пашков. Благодаря его усилиям в периодике стали печататься статьи об истории района.

   Журналист А.И. Бородин и заведующая муниципальным архивом района Л.И. Меркулова много работали в Государственном архиве Ростовской области (ГАРО), Партийном архиве Ростовской области (ПАРО, ныне Центр документации новейшей истории Ростовской области). Большинство вновь опубликованных материалов было взято ими из данных источников. Эти авторы внесли весомый вклад в изучение истории степного края.     

   В «Памятных книжках войска Донского», Трудах, а затем Сборниках Области войска Донского статистического комитета содержится большое количество статистических сведений о количестве населения станиц и хуторов восточных округов Области войска Донского, об их экономике.       

   Со времён заселения Задонья прошло два столетия. Современные представления о событиях той поры иногда подаются через призму ангажированных домыслов их авторов, выполняют заказы властных структур. Оппозиционные мнения добавляют в палитру взглядов свои краски. Возросли объёмы недоброкачественной информации. Обстоятельных выводов и беспристрастного анализа развития районного социума прошлых лет пока не дано. Проходит полоса очернения нашего прошлого, настала пора объективного изучения событий, происходивших в районе на протяжении более двух столетий. В нынешнее время интерес к истории родного края не угасает. Читатели звонят автору: «Не представлял, что у нашего района такое богатое прошлое».

   Данная книга не ставит целью воссоздать масштабные события. Предпринимается попытка осмысления истории отдельного региона, точнее — территории, ограниченной рамками современного Дубовского района. Ибо краеведы стоят на границе исследований: если профессиональное сообщество историков ориентируется на выявление глубинных закономерностей явлений и событий, то представители «живой» истории стремятся к пониманию конкретного произошедшего события.

   Очерковая форма изложения принята потому, что мы знаем о прошлом района лишь отдельные фрагменты. Задача — означить контуры, напомнить, пробудить угасающий интерес. Освещение целостной исторической картины автору пока не по плечу. Жанр настоящего издания можно оценить как научно-популярный, так как выдержать полностью научный уровень не удаётся. Встречаются небольшие повторы — там, где есть необходимость смыслового завершения текста. В некоторых частях исследования имеются признаки компилятивности, поскольку автору не хочется удалять наиболее яркие исторические образы, освещённые предыдущими исследователями. Поэтому он заранее извиняется перед учёными-историками и краеведами за допущенные заимствования. Недостатки в некоторой степени оправдываются довольно ёмким аппаратом сносок и списком использованной литературы.

   Какие-то суждения могут показаться спорными, но они не относятся к разряду голословных утверждений. Авторский взгляд подтверждён фактами.

   Вероятно, в чём-то есть ошибки, неточности, их исправление и уточнение, равно как и существенное дополнение данной работы — это задача будущих исследователей истории Дубовского района.

СТЕПНЫЕ ПИРАМИДЫ

   «Дикое поле»[1] было населенно ещё в эпоху среднего каменного века, когда люди использовали костяные и каменные орудия. Территория между Доном и Волгой была контактной зоной, местом столкновения племенных объединений, различных по этническим признакам. Земли представляли собой исторический перекрёсток Великой Степи, где одни культуры приходили на смену другим, или растворялись в них, были своеобразными

воротами, через которые племена Азии проникали в Европу.[2]

   Активное заселение в форме кочевий начинается в V–IV тысячелетиях до нашей эры, в переходном периоде между каменным и бронзовым веком.      

   Какие-либо письменные источники о событиях этого времени отсутствуют, так как письменность в то время не существовала.

   В списке памятников Дубовского района, состоящих на государственной охране, зарегистрировано 1 407 курганов. Эти бугры — обычная деталь степного пейзажа, они цепью тянутся вдоль хуторов Алдобульский, Минаев, Вербовый Лог, Верхне-Жиров, Назаров, Кудинов, Гуреев, Мирный. Особенно много курганов около хутора Романова, где вдоль реки Гашун их более 200, рядом с Лопатиным 74, Вишнёвым 50, Кривским 38, в окрестностях села Дубовского имеется 47 сооружений (насыпей), в том числе знаменитый курган «Ибрагимов», а на землях станицы Эркетиновской, славившейся хорошими источниками воды, специалисты насчитали 218 курганов. Курганный погребальный обряд характерен для эпохи бронзы, эти погребения встречаются практически во всех эпохах, от энеолита до кочевых народов. Позже скифы, сарматы и кочевники золотоордынского времени в эти курганы впускали могилы своих сородичей.  Всего 9% курганов и погребений относится к раннему железному веку и менее 3% — к средневековью.[3] Все остальные палеоартефакты достались нам от бронзового века.  

   Стоянки кочевников чаще всего были непродолжительными, имели сезонный характер. Жилища, появлявшиеся в это время, были одинаковы у разных кочевников: на берегах рек строились каркасы из жердей, обмазывались глиной и покрывались камышом. Главным занятием населения в ту пору было скотоводство, люди кочевали вдоль рек по стабильным маршрутам, имея постоянные зимовники. Мест кочевания и стоянок пока не выявлено.

   Жители района ещё в XIX веке стали обнаруживать следы старины. В 1867 году подполковник М. Калашников  препроводил в областную Канцелярию четыре предмета, найденных при раскопках курганов в Подгорненской балке, в урочище Лысая Гора. Это были золотое кольцо, медное острие копья, железное острие и глиняный кувшин. Калмык Якуда Дюлатов в 1892 году возле слободы Ильинки отыскал нос от глиняного чайника, находку передали в Новочеркасск, хранителю Донского исторического музея Х.И. Попову.[4]  

   Археологической лабораторией Ростовского госуниверситета в 1986–1991 годах была произведена разведка, а потом велись работы по раскопке курганных могильников в западной части территории Дубовского района. Два кургана были вскрыты около хутора Харсеева, два в станице Подгоренской, несколько памятников исследовано по балкам Крутенькая, Вербовый Лог.

   Осенью 2008 года проводились аварийно-спасательные раскопки стоянки каменного века «Овчинниково I», а также поселения «Яблочная балка», «Дубовское» (в 3 километрах от села), «Цимлянский Лог», неподалёку от станицы Подгоренской. В грунтовом могильнике «Назаров II» у правого берега реки Сал нашли захоронение срубной культуры эпохи поздней бронзы, имеются остатки поминальной тризны. Рядом чучело коня, на поясе погребённого серебряная пряжка. Загробную жизнь тогда связывали с опасным путешествием, поэтому в могилу помещали коня, повозку.[5] Неподалёку обнаружили более позднее, впускное погребение, где тоже имелся инвентарь — снаряжение коня, оружие, предметы повседневного обихода, украшения. 

   В 2013 году при планировании дороги Щеглов – Верхний Жиров предварительное обследование трассы произвело Ростовское археологическое научно-исследовательское бюро. Археолог И.Н. Парусимов выяснил, что в зону строительства попадает курган. В ходе раскопок удалось обнаружить 24 погребения разных времён, им приблизительно 5 тысяч лет. Здесь нашли захоронения ямной, катакомбной и срубной культур, неолита и раннего бронзового века, когда появляются медные орудия, Наименования культурам дали способы погребения. Самые ранние связаны с ямной культурой, сородичей хоронили в прямоугольных ямах. Затем степи заселили представители катакомбной культуры, которые производили захоронения  в  колодцах,  обложенных  либо  брёвнами,   либо камнями. Потом пришли племена срубной культуры, места погребений они обкладывали деревьями со всех сторон. Из наиболее интересных находок, которые удалось сделать археологам, — бронзовое долото и костяная орнаментированная молоточковидная булавка. Скорей всего, она принадлежала одному из жрецов.

                                                                                                                            Раскопки Верхне-Жировского кургана, 2014

    Первыми из кочевых племён, пришедших на землю Подонья, чьё название сохранили письменные источники, были киммерийцы. Они пришли в VIII веке до нашей эры. Затем они покинули Степь, безлюдной страной завладели скифы.   

Карта Скифии в I веке до нашей эры

  Их привлекали обширные пространства, возможность выращивать скот. Формирование скифской культуры археологи относят к VII веку до нашей эры. Значительно сократившись под натиском родственных им сарматов, пришедших из-за Дона, скифское царство исчезло в III веке нашей эры.

Кочевые скотоводческие ираноязычные племёна сарматов стали появляться на пространстве между Азовским и Каспийским морями в VI веке до нашей эры, это были сарматские союзы аорсов и сираков. Выделяются сарматские родовые погребения с двумя, тремя и более погребёнными, имеются захоронения поздних сарматов-аланов, совершённые в катакомбах. В могильнике «Вербовый Лог IX» найден скелет человека, у которого во рту было несколько золотых предметов. Рядом чучело коня, на поясе погребённого серебряная пряжка. Неподалёку обнаружили более позднее, впускное погребение, где имелся инвентарь — снаряжение коня, оружие, предметы повседневного обихода, украшения.  

   В VII–X веках земля Задонья стала одним из основных оплотов нового государства Хазарского каганата, его населяли, в основном, хазары, болгары (булгары) и аланы. Около 834 года каган и бек обратились к византийскому императору Феофилу с просьбой помочь в строительстве крепости Саркел. Она расположилась на левом берегу Дона на территории Цимлянского района, около бывшего хутора Попова, что в нескольких километрах от станицы Подгоренской, и стала главным оплотом хазар в регионе. Ныне эта археологическая достопримечательность находится на дне Цимлянского водохранилища.

   Группа хазарских древностей в археологических   раскопках   на территории Дубовского района занимает особое место. Имеются наиболее значимые погребальные памятники, потому что именно в этой части хазарского государства  находился домен[6] самого кагана, была погребена хазарская знать.

Карта Хазарского Каганата, VII в.

           Археологов порадовали уникальные находки. Этнические хазары хоронили своих сородичей обязательно с  взнузданным конём в одной могиле. Лошади были низкого роста, большеголовые, с широкой грудью и сильными короткими ногами. Знаками различия воинов служили наборные пояса и различные привески к поясу. Археологи нашли поясную пряжку из бронзовой пластины. Обнаружено 11 монет с изображением византийских императоров, а также Христа с Книгой за семью печатями. Все монеты были использованы не для денежного оборота, а в качестве украшения одежды, либо как звенья ожерелья.

   В кургане, расположенном около станицы Подгоренской, были найдены уникальные образцы художественного мастерства — иранская серебряная, с позолотой чаша и серебряный византийский кувшин с монетными клеймами на дне. Поверхность чаши покрыта рельефом с резьбой и гравировкой, где изображены сцены охоты: лучник целится в тигра, второй человек держит за загривок медведя, рядом стоящий олень. Во внутренней части изображение льва. Эту чашу специалисты определяют либо как трофей, либо как часть имущества влиятельных тюркских родов. Серебряный ковш имеет рельефные изображения древа жизни и воинов, его носили на поясе, сюжеты явно восточно-азиатского происхождения. Другие ценные открытия: хазарские серьги, серебряная уздечка с прекрасно сохранившейся кожей. Археологи определили эти находки как погребальные комплексы VII века кочевых племён хазарского происхождения, которые пользовались византийскими, иранскими и болгарскими предметами.[7]    

   Решающую роль в гибели Хазарии сыграло Древнерусское государство. Славяно-русы в 913–914 годах прошли междуречьем Сала и Дона походом с Тамани на Каспий, а в 965 году Святослав разбил хазарское войско с каганом во главе и захватил Саркел, который стал русским городом Белая Вежа. Этот момент считается концом независимого Хазарского государства.

   Отмечены и погребения поздних сарматов-аланов, совершённые в катакомбах. В могильнике «Вербовый Лог IX»  найден скелет человека, у которого во рту было несколько золотых предметов. Рядом чучело коня, на поясе погребённого серебряная пряжка. Зафиксированы и погребения поздних сарматов-аланов, совершённые в катакомбах. В одном случае обнаружена амфора, попавшая в степь из Танаиса, античного города, который был неподалёку от нынешнего Ростова. Греческая цивилизация тоже оказала влияние на развитие региона. 

   С конца IX и до начала XI веков в степи господствовали печенеги, затем их вытеснил другой племенной союз —  половцы.

   Им  принадлежат  самые  поздние  по  времени  курганы,  которые были сооружены с XI по XIII века. Вплоть до монголо-татарского нашествия половцы отсюда постоянно нападали на южную Русь. При образовании Золотой Орды, в середине XIII века, они ассимилировались с монгольскими завоевателями. Начиная с 1236 года, половцы прекратили существование как самостоятельная политическая единица.  

   В XIII–XV веках «Дикое поле» топтали копыта золотоордынских племён. Они оставили ещё одну группу памятников, в том числе поздние, чаще всего впускные,   погребения   в   более  ранние  курганы. В   могильнике «Вербовый Лог VIII» обнаружены погребения знати. В ходе проведения погребального ритуала поверх умершей женщины были брошены короткая нательная рубаха, длинные нижние штаны-чулки, верхние штаны-шальвары, шёлковый халат, шёлковая шуба на лисьем меху.

   В 1976 году Верхнесальский отряд Донской археологической экспедиции ИА АН СССР проводил раскопки курганного могильника, располагавшегося северо-западнее станицы Эркетинской. Были найдены остатки скелетов погребенных, 23 фрагмента железных предметов, рядом обнаружен костяк барана. Предположительно эти захоронения принадлежали привилегированной группе золотоордынского общества в XV – XVII веках.

   Сотрудники экспедиции Южного федерального университета на основе артефактов, найденных при раскопках кургана «Назаров II», выполнили реконструкцию мужского и женского костюмов кочевников.        

   Проводились аварийно-спасательные раскопки грунтового могильника золотоордынского времени «Овчинников III».

   Экспедиция под руководством археолога В.С. Флёрова в 2006 году обследовала берег Цимлянского водохранилища в районе хутора Овчинникова. В основании берегового обрыва море стало выбивать полости. Нависшая кромка обрушила грунт, в обрыве обнажились кирпичи —  остатки Саркела. Из них в XIII–XIV веках были выложены склепы для погребения воинов-кочевников золотоордынского времени.[8] Местные жители видели полость, где виднелось погребение со скелетом. Плоские кирпичи из прессованной глины размером 25*25*5 сантиметров были частью растащены, частью вошли в коллекцию артефактов, которая находится в Волгодонском историко-экологическом музее.     

   Территория Задонья в течение столетия входила в Астраханское ханство.  Это образование по историческим меркам просуществовало короткое время — после распада Золотой Орды в середине XV века и до 1556 года, когда отряд казаков прекратил существование ханства как государства.

   С XV века по междуречью Дона и Сала кочевали ногаи. Они в 70-е годы XVIII века были частично уничтожены русскими войсками и донскими казаками, частично выселены в заволжские степи, в Приуралье, рассеялись по территории Закубанья и Северного Кавказа.

Кочевья Ногайской Орды, XVI в.

   Постоянных поселений на территории современного Дубовского района, вплоть до конца XVIII века, не существовало.

   К сожалению, памятники археологии подвергаются разграблению.  Могилы начинали грабить уже в первые годы после погребения. Большинство из них было обокрадено именно соплеменниками, которые охотились за предметами заупокойного инвентаря, имеющего ценность. Эта безголовая традиция особенно обострилась в конце XIX века. Руководителю Новочеркасского музея Х.И. Попову писали: «Курганы разрываются ночью. В них находят часто медные, а иногда мраморные или серебряные тазы, кувшины, др. предметы, мечи».[9] Именно тогда увеличился спрос на антикварные изделия — и древние могилы грабились подчистую.

   В 20–80-е годы XX века люди стали осознавать ценность нашего исторического прошлого, усилился контроль со стороны государства, в результате грабительские раскопки существенно сократились.

   Но в последующий период археологическим ценностям был нанесён (и до сих пор наносится) катастрофический ущерб. Совместно с донским писателем Г.С. Колесовым автор этой книги провёл этнографические экспедиции по хуторам вдоль реки Сал. На месте бывшей станицы Атаманской насчитали семь могил конца XIX века, свежевырытых современными варварами. И каждый год «серые археологи» добавляют новые раскопанные участки земли.

ПЕРВОПРОХОДЦЫ

   В нынешние времена редко можно встретить наименование — Задонская степь. По определению исследователя В.Ф. Богачёва это была часть Области войска Донского по левобережью Дона от реки Арчеды до долины Маныча. На территории от хутора Кривского до станицы Подгорненской и вглубь до хутора Барабанщиковского, станиц Чунусовской, Эркетинской[10], Атаманской, хуторов Комиссарова (н/в х. Семичный), Королёва, по этой дуге располагались земли современного Дубовского района. Площадь данного сектора Задонья 4 тысячи квадратных километров.

Русский этнограф, историк М.Н. Харузин описывал Задонскую степь: «Это — места отдаленные от главной реки, они были совершенно необитаемы вплоть до начала XVIII века». На бескрайнем востоке Дона при полном бесправии царили разбой и грабёж. В 1771 году адыг Сокур Арсланбек Аджи напал на станицу Романовскую. Много жителей было убито, 54 увели в плен, ограбили станичную церковь. Казака станицы Верхнекурмоярской Афанасия Землянухина в 1814 году захватили калмыки. Они его «приваживали на яр против станицы и секли плетьми, требуя через Дон от станицы хлеба» (в настоящее время это место около х. Кривского). Победа оказалась за калмыками, они добились своего и хлеб из станицы «им и вывозим был».[11] Даже в середине XIX века отмечались набеги на Задонье дербетовских калмыков — с угоном скота, с нападением на кибитки пастухов и на зимовники владельцев. Горцы в 1837 году напали на    правобережную     станицу    Цымлянскую    (ст.   Цимлянская,   н/в г. Цимлянск), убили и взяли в плен 90 жителей, пожгли два хутора, угнали 7 тысяч скота. Угрозы жителям хуторов Задонья были постоянными. Селиться здесь было явлением авантюрным и самоубийственным.

Правительство из-за постоянной угрозы нападения ногаев и калмыков не давало разрешений селиться на левой стороне Дона. В XVIII веке проведение рубежа казачьего юрта на левом берегу Дона проводили в степи на расстояние, на которое «выстрел из пищали пулею достанет». В 1778–1779 годах А.В. Суворов выселил ногайцев с правобережья Кубани в уральские степи, истребил кубанских татар. Донские калмыки были причислены казачеству. Только после этих событий стало возможным заселение степей.

Первопоселенцы столкнулись с трудностями полупустынной степной жизни. Условия для земледелия суровые: светло-каштановые почвы с солонцами, засушливый климат, полынно-типчаковая растительность, неудовлетворительная обеспеченность водными ресурсами. Земли, на которые они прибыли, были малопродуктивны, что делало жизнь людей чрезвычайно тяжёлой. Современник писал: «Вода в реках и балках горько-солёная и никуда не годная в середине лета и только лишь небольшие копани, вырываемые на незначительную глубину в верхних наносах, с трудом удовлетворяют неприхотливого номада и его скот».[12]  И только стада сайгаков оживляли скудный пейзаж. Их было так много, что весной «закрывали все степи». В конце XVIII века «их стреляли и резали на плаву при переправах через речки, сколько кому угодно».

Что двигало людей в эти суровые, позабытые Богом края? Обширность равнины, новые земли, крепостные порядки в России, принудительные переселения, долг службы, стремление уйти от преследований их «старой» веры, чувство первооткрывателя, поиски лучшей доли? Нелегко дать однозначный ответ. Нам, далёким потомкам, трудно судить о мыслях и чувствах, которые двигали открывателей новых задонских земель.

С увеличением казачьего населения в Области войска Донского усиливалось и стремление к колонизации его окраин. Свободной земли на Дону становилось всё меньше, казачья юртовая земля тоже небеспредельная. Многие историки считают, что в период до реформ 1861 года около 80% переселений было принудительными. В XVIII и XIX веках за пределы родных станиц казаков с семьями отправляли по жеребьёвке. Станичные суды имели право высылать за границы юрта казаков, совершивших проступки, а то и просто за бунтарский характер. Лишь немногие добровольно меняли благоприятные жизненные условия Верхнего и Нижнего Дона на тяжёлый климат Задонья.

Заселение территории Дубовского района шло двумя этапами по четырём направлениям. В первой половине XIX века:

— основание крестьянских владельческих посёлков,

— образование новых казачьих хуторов с юртовыми земельными паями.[13]

   Во второй половине XIX века:

— образование населённых пунктов в процессе оседлости калмыцких кочевий,

— увеличение количества хуторов и жителей в старожилых хуторах, заселённых иногородними после реформы.

В начале XIX века атаман М.И. Платов потребовал, чтобы хозяева выселили своих крепостных в другие районы Войска. Расширять владения стало возможно только на свободных войсковых землях, в том числе на окраинах. Помещики обратили свои взоры на левобережные степи. Так продолжало заселяться Задонье.

Важным источником прибавки населения стало появление казаков-дворян, которые по чину имели право на выделение значительных земельных наделов. Они сберегали немалые суммы денег от денежного содержания, а также полученные в качестве наград за боевые заслуги. Покупка донскими офицерами крепостных крестьян производилась больше всего на ярмарках в станицах Урюпинской, Покровской и в слободе Криворожье, привозили этот «товар» тамбовские, саратовские и пензенские помещики. Кроме этого, донские чиновники приобретали крестьян непосредственно в губерниях и переводили на новые земли. Другим источниками закрепления крестьян была женитьба на русских помещицах, последующие за этим дарения и покупки.

Так стали появляться владельческие посёлки. Обычно селились небольшими хуторами до 10–15 дворов, количество земель, которые использовались, неизвестно. Но надо полагать, что в конце XVIII века в Задонье резерв для расширения распашного клина имелся.    

Распространение крепостного права на Левобережную Украину произошло лишь к 1783 году, поэтому первопоселенцы оттуда приходили самостоятельно. Прельщённые слухами о привольной и выгодной жизни на Дону, они селились на войсковых землях. Чиновники под разными предлогами «записывали» их за собой. Не гребовали поселением беглых крестьян. Прибывали и государственные крестьяне, которые, в отличие от помещичьих, считались лично свободными, хотя и прикреплёнными к земле. При организованном переселении они пользовались 8–летней налоговой льготой и пособием 35 рублей. Приходили на новые места и вольные люди.       

Автор этих строк был свидетелем занятного разговора. Однажды на берегу Цимлянского водохранилища встречали писателя В.В. Карпенко. После некоторой очередной рюмки чая с двойной казачьей ухой между приверженцами и противниками «старого» и «нового» строя затеялся спор. Один из руководителей района пустился в экскурс своего якобы знатного рода. Премудрый Владимир Васильевич возразил: «Василий Григорьевич, я видел в архиве купчую одного помещика, там за семь семей крепостных он обменял одну породную борзую суку. В числе других были и твои предки». Оно и правда — борзые собаки ценились любителями охоты высоко, за особо породных платили по тем временам большие деньги. А что крестьянская девка? Ни воз нагрузить, ни луговину выкосить. Разве что по приезде соседа-помещика в баню свести…  

   Долгие годы казаки и крестьяне трудно решали вопросы соседского проживания. Уже после Гражданской войны казачка хутора Иловинского Марфа Васильевна Зипунникова скажет о некоторых жителях соседнего крестьянского хутора Троилинского: «У— у, проклятые хохлатые, за сучку купленные…»