(продолжение)
ЭРКЕТНЕ
Калмыки Эркетеневского улуса на Дон прибыли в 90-х годах XVII века. Эркетеневская сотня своё наименование взяла от имени улуса, кочевавшего на землях нынешнего Черноземельского района Калмыкии. Во время ухода в 1777 году в Джунгарию Эркетеневский улус не успел покинуть Россию, и был возвращён. Затем его разделили на несколько частей, одна из них снова откочевала на Дон.
В 4-й сотне Верхнего улуса (Эркет) в 1836 году сотником стал Василий Дарукагинов, судьёй Манюк Чурюмов, приказным Манушка Балдашов. Сотня в 1877 году была упразднена как отдельная и переименована в хутор Эркетинский станицы Потаповской.
В аймаках Эркетинской сотни избирались старшины: Дорджи Болдырев, Буча Бульдаков, коневод, имел хорошее состояние, Манджи Хадбитов, коневод и скотовод, Гаря Даланов, крупный коневод и скотовод, влиятельный в Степи человек. Станичными, хуторскими атаманами были урядники Ч. Цебеков, У.В. Чурюмов, Манжуков, С. Ушанов, И. Учуров, Цаган Зартынов, Э. Романов, П. Бандаков, казаки Ч. Бекишев, Ч. Бадаков, С. Дякинов, Н. Саранов, Н. Манжиков, Л. Дакинов, Б. Борамжинов, Ч. Бекишев, У. Тактинов. Судьёй назначали В.В. Балабина.
К началу XX века коренного населения на территории Эркетеневского юрта стало 760 человек, домов 162, из них 21 деревянный, остальные из самана. Состоялись приговоры хутора Потаповского и хутора Эркетинского. В них отмечалось, что имеется отдалённость хутора от станицы 26 вёрст, при сборе казаков это вредно отзывается на экономических интересах жителей. Хутор издавна привык распоряжаться своим наделом, не желал поступаться доходами со своих земель на общие станичные нужды, вследствие чего происходили недоразумения жителей хутора со станицей.
Казаки ст. Эркетинской — участники 1 мировой войны, Бадьминов, Васькин, Котенов, Миньков, Цакучинов, крайний справа Илюмжа Тактинов, 1904 Фото предоставлено Чурюмовым Ю.Ю.
На областном Правлении в сентябре 1908 года заслушали дело «Об образовании из хутора Эркетинского Потаповской станицы Сальского округа станицы Эркетинской». Доходы от попаса скота, посаженная плата с иногородних, за рыбную ловлю в Салу, уплата долгов казаков — всё теперь стало в ведении новой станицы.
Кочевники постепенно прикреплялись к земле. Начало оседлости можно установить в «Списке населённых мест по сведениям 1859 года». Там впервые упоминается один обывательский дом в Иркетинской (Эркетинской) калмыцкой сотне. Всего насчитали 281 кибитку, 608 человек.
Имелось много юртовой земли, которую сдавали в аренду русскому крестьянству. При населении 760 душ в самой станице их было только три семьи, зато рядом находились арендуемые участки, где жили 66 семей иногородних с населением 584 человека.
Вдоль балки Уртугур (Тарасов Кут), было 2–3 версты хорошей земли. На ней шесть домохозяев заняли три десятины под сады, выращивали груши, яблоки, сливы. Через 60 лет совхоз «Андреевский» на этом месте разбил сад, который давал хорошие урожаи. При впадении балки в реку Сал был урожайный сенокосный луг. Там же шириною 2–3 версты располагался табунный отвод площадью 1200 десятин.
В новом юрте числилось 34 косилки-лобогрейки, одна сеялка, 11 веялок, 172 бороны и одна паровая молотилка. Одними из первых эркетинцы стали приобретать плуги Буккера, их числилось 74. Этот агрегат состоял из 2–3-х корпусного плуга и сеялки. Он совмещал мелкую (12–14 сантиметров) вспашку и посев. Семена попадали в плужную борозду и сразу же закры¬вались слоем почвы.
Организовали две бакалейных лавки, харчевню, ветряную мельницу, которые содержались иногородними. Имелись свои ремесленники плотник и сапожник. Построили ветряную мельницу и ещё одну, водяную, на реке Сал. На балке Уртугур нашли хорошую питьевую воду, что было редкостью в полупустынном климате.
Экономическая комиссия в 1907 году отмечала, что сеют, как попало, одно и то же злаковое растение несколько лет подряд, чередуя озимые с яровыми. В результате урожаи плохие и падают от истощения почвы. «Земледельцы стараются захватить как можно больше площади земли, и, кое-как её обработав, получить в данный год возможно больше зерна. Будущее его не интересует, хотя урожаи из года в год падают, так как постоянное возделывание на одном и том же месте без корнеплодов, бобовых, пара и удобрения ведут к быстрому истощению пахотного слоя почвы».
Эркетинская находилась в стыке важных путей сообщения. Из слободы Ильинки в станицу Атаманскую проходила мерная, с верстами, столбовая почтовая дорога шириной 60 сажен. Из Плетнёва в Бурульский и на Граббевскую (Цевдняхинская) просёлочная дорога. Если ехать на соседний хутор Кут-Кудинов, за ним последуют станицы Чунусовская и Власовская (Бембяхинская), неподалёку переправа через Сал.
Соседней станицей у чунусовцев была Граббевская. У множества донских станиц имелись прозвища, иногда и обидные, но так уж получалось: что привяжется, так и надолго. У Граббевской было прозвище «Твой жёлтый — мой жёлтый». Рассказывают такую легенду. Поехали два старика, Чакмеш и Бембе, на ярмарку, скорее всего, это была ярмарка в ближайшей слободе Ильинке. Крепко выпили с друзьями Абушой и Эрендженом, а потом с донцами Никифором, Игнатом. Прошли по рядам и по балаганам, стали приценяться. На прилавках лежали расписные пряники — и бараны, и кони, и пряничные человечки, тут были подсушенные, паточные прянички. Чекмеш купил себе жёлтого коня, а Бембе стал протискиваться к соседнему прилавку. Там всё не лежало, а стояло, и коньки стояли, и бараны, и собаки, у всех на шеях ленточки цветные. «Ну, — сказал Бембе, — это для меня». Купил барана, тоже жёлтого с синей ленточкой. Когда они сели на коней, то стал Бембе хвалиться: «Ну, мой баран — это баран, а твой — мерин». Чакмеш обиженно отвернулся и стал жевать свой пряник. Тут и Бембе откусил от своего барана. Еле вытаскивая завязывающие зубы, выпучил глаза, а на губах у него выступила мыльная пена. Чекмеш взял у него барана и, плюнув, сказал: «Это мил! (Мыло)». «От, — ответил Бембе, мил не мил, а купил — кушать надо». Оба «пряника» были жёлтые, с той поры
всех граббевцев стали поддразнивать: «Твой жёлтый — мой жёлтый».
Связано с историей калмыков и прозвище казаков станицы Баклановской. Она своими землями примыкала к Калмыцкому округу. Во времена стародавние казаки делали набеги в калмыцкие степи. В один из таких набегов они обобрали калмыцкий хурул и взяли там золотую статуэтку Будды, в казачьем наименовании «бурхан». Плывут казаки через Дон, а за ними калмыки гонятся. С тех пор баклановцев и стали величать «бурханами».
Станица Эркетинская стала одним из центров жизни калмыков Задонья. Она имела несколько наименований: хутор Эркетинский, Иркитинская, Эркитинская, Эркетеневская, Эркетиновская. В 1920 году станица была центром волости, затем основали сельсовет. В настоящее время она расположена в Андреевском сельском поселении Дубовского района.
ЗВЕЗДА ДОМБО-ДАШИ
Бакша Дамбо (Домбо-Даши) Ульянов был выдающийся человек, послуживший на славу России. Он родился в 1846 году в Бутлуковской сотне станицы Денисовской в семье калмыка Ульяна Модонакова. После смерти родителей в возрасте 13 лет вместе с братом прибыл в станицу Эркетинскую и поступил в духовную школу при хуруле. Затем служил Бембедякинском хуруле, где прошёл путь от манжи до бакши, помимо обязательных наук изучал и тибетский язык. Как знатока тибетского языка его вызывали в Петербург, по приезде Далай-ламы привлекался в качестве переводчика.
Совершил две поездки во Внешнюю Монголию, где в столице Угре шесть лет обучался тибетской медицине, прибрёл высшую степень цанита.
После возвращения в Россию Дамбо-Даши стал штатным войсковым гелюнгом Потаповской станицы, открыл при хуруле школу, а также небольшую больницу, где лечил методами тибетской медицины. Он опубликовал на русском языке подстрочный перевод четырёх тибетских текстов книг по лечению чумы, холеры и проказы, были также переведены «Учебник тибетской медицины», лечебное пособие «Чжуд-ши» («Тантра основ»). В 1889–1891 годах в междуречье Дона и Волги разразилась эпидемия холеры, уносившая жизни целых поселений. Д. Ульянов врачевал людей и добивался несомненных успехов. Однако, по мнению недальновидных чиновников, врачевал незаконно, за что судили, но оправдали из-за успешности своего лечения и по показаниям пациентов.
Потом он служил в Эркетеневском хуруле, где стал зунгру-бакши, устроил два помещения, молельное и лечебное, в котором стояли ванны. На основе исследований врачей грязь Грузковского озера (что рядом с рекой Маныч) по своим свойствам не уступала лучшим лечебным грязям России и Западной Европы. Кочующие калмыки издавна умели излечиваться от некоторых болезней солёной водой и грязью озёр, принимая натуральные ванны, нагретые солнцем. Д. Ульянов посылал в дальний путь повозки, на волах везли лечебную грязь, которую доставляли из Маныческо-Грузской санитарной станции «Вагнеровская».
После закрытия хурула Д. Ульянов уехал в Петербург, где жил три года, занимался переводами, был вольнослушателем Военно-медицинской Академии. Затем совершил путешествие на корабле, посетил Константинополь, Цейлон, Сингапур, Японию, оттуда оправился в Ургу, Пекин и на Тибет.
Группа калмыков в 1904 году отправилась в Тибет на поклонение Далай-ламе. Это официальная версия, вместе с паломничеством была осуществлена разведывательная операция спецслужб Генерального Штаба. Возникла реальная угроза вторжения Англии в Тибет, что вызвало серьёзное беспокойство в Петербурге. Военное ведомство решило направить в регион подъесаула 1-го Донского казачьего полка Нарана Уланова, казака станицы Кутейниковской, он хорошо владел тибетским языком, два года обучался в Академии Генерального Штаба. Предполагалось изучить дороги из России в эту страну, а также собрать сведения о золотых приисках Тибета, другие данные разведывательного характера.
Письмом за подписью военного министра А.Н. Куропаткина Эркетеневскому гелюнгу предписывалось прибыть в распоряжение Генерального штаба, он должен был сопровождать подъесаула Н.Э. Уланова в поездке. Участниками экспедиции были другие потаповцы — гелюнг Бадьма Ушанов, урядник Лиджи Шарапов, казак станицы Алексеевской Илюмжа Асанов, а также гелюнги Платовской станицы Джалцан Кудырев, Пюрви Шонтонов и Джалцан Шарапов.
Все они хорошо знали тибетский язык.
Николай II перед отправкой в Азию принял донских калмыков офицера Уланова и бакшу Ульянова. «Существует реальная угроза военного конфликта с Англией из-за тибетского вопроса, — сказал разведчикам Николай II, — помните, господа: ваша тайная миссия направлена на защиту национальных интересов России!»
По обычаю буддистов решили выехать в наиудобное и счастливое время. Отправились от Эркетеневского хурула, куда прибыло много народа из шести станиц и хуторов.
В пути, в земле Карашарских калмыков-торгоутов, умер подъесаул Н.Э. Уланов, возможно, это была жёлтая лихорадка. Руководство группой взял на себя Д. Ульянов. Зазимовали у Цайдамских калмыков, с которыми бакша легко нашёл общий язык. Разведчики переоделись в одеяния буддийских монахов и стали изображать паломников. Первое время непальцы держали группу под постоянным наблюдением, но вскоре местные ламы убедились, что встретили в лице Дамбо-Даши большого знатока учения Будды. Благодаря знаниям и таланту, его стали считать за великого хульбигена или гегэна — буддийского духовного лица высокого ранга, принимали с подобающим почётом.
Группа пробыла в Лхасе три месяца, на поклон стали приходить и местные жители, и иностранные паломники. Д. Ульянов вступил в тайные переговоры с голданом Гива-Рамбуче, который правил страной в отсутствие Далай-ламы, из первых рук получал сведения об истинном положении дел в стране.
Разведгруппа прибыла на станцию Ремонтная 10 февраля 1906 года. Бакша вёл путевой журнал, куда заносил шифрованные сведения. На их основе Д. Ульянов подготовил для Военного министерства обширный доклад о проделанной работе. С этого доклада до сих пор не снят гриф «секретно». Благодаря полученной информации, российская дипломатия правильно скоординировала свои действия. В результате англичане вывели войска из Тибета, а ламаисты — русские подданные получили право паломничества. Позиции России в данном стратегическом регионе существенно укрепились.
Дамбо-Даши издал книгу «Предсказание Будды о доме Романовых и краткий очерк о моих путешествиях в 1904–1905 годах», где осуществил попытку теоретического, богословского обоснования тесных контактов России и Тибета.
Умер Д. Ульянов в 1912 году, похоронен в родной станице Эркетинской. В 70-е годы вели оросительный канал, местные жители станицы Андреевской обратились с просьбой к калмыцкому руководству перенести прах в Калмыкию. Ульянов Дамба Ульянович нашёл последнее упокоение на кладбище села Троицкого Целинского района. В 2014 году землячество Эркетинской станицы установило здесь новый памятник.
Это был выдающийся просветитель калмыцкого народа, признанный авторитет в области буддийской философии, о врачебных способностях которого ходили легенды не только у калмыков, но и среди русского населения.
Гелюнгом хурула станицы Эркетеневской был Лиджа Сармаданович Бакинов. По воспоминаниям его племянницы, уроженки станицы Эркетинской Н.Ц. Худжиновой, Л.С. Бакинов сопровождал Дамбо Ульянова в поездке в Санкт-Петербург. В конце 20-х годов гелюнг долго скрывался от властей, приходил ночью к своей невестке, вдове младшего брата, за продуктами. На ночь не оставался, забирал сумку и уходил. Потом пропал. Видимо, служитель хурула уцелеть не смог. У него были родные братья Церен, Лиджа и Санжа. Старший Церен умер в Сибири, Санжа воевал на стороне белых, отпущен по ранению, скончался от ран в родной станице в 1919 году, судьба Лиджи неизвестна.
В Дижоне (Франция) проживает Намзыт Порсунков, внучатый племянник Д. Ульянова. Его мать — казачка Мечитова из станицы Эркетинской. Н. Порсунков предоставил много содержательных фактов и фотоматериалов при написании этого очерка.
КАЛМЫЦКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Со второй половины XIX века в станицах Сальского округа появляются народные школы, в Великокняжеской были созданы училища — высшее начальное, четырёхклассное женское и реальное.
В условиях, когда калмыцкие кочевья и населённые пункты были разбросаны в степи, учение было испытанием для детей. Писатель и культурный деятель калмыцкого народа Санжа Балыков вспоминал: «Осенью грянуло для меня большое несчастье. Мой старший брат, который умел по книжке читать непонятные слова, задумал отдать меня в школу в нашу дальнюю станицу, куда на хорошем коне надо ехать целый день».
Это было калмыцкое приходское училище в слободе Ильинке. Оно открылось в 1839 году, поместили в съёмном деревянном доме, содержали за счёт процентов с капитала, принадлежащего калмыцким сотням, ежегодно по 1 378 рублей. Сначала учились 13 мальчиков от восьми до 13 лет, из них четыре русских, остальные калмыки. Училище возглавлял урядник Александр Джевалдыков, учитель — П.А. Кожин, помощник учителя А.И. Емченов. Почётные блюстители — гелюнг 1-й сотни Среднего улуса Бадьма Якупов, гелюнг П. Цеденов, урядник А. Джевалдыков.
Училище получило в 1844 году уже статус Калмыцкого окружного, имелось два класса, девять учителей и чиновников. Учителем русского языка и географии был сотник М.В. Денисов, арифметики Е.М. Сивякин, калмыцкий язык и веру преподавали А.Е. Емченов, Ш. Чанчиков. Штатным смотрителем назначили коллежского секретаря К.И. Яковлева. Было 33 ученика, в том числе детей обер-офицеров (от хорунжего до есаула) — пять, казачьих 27. За 20 лет из окружного училища вышло 30 человек окончивших курс и 46 не окончивших курса, то есть с 1–2 классами обучения.
Учителей трое — по арифметике и географии, по русскому языку и чистописанию, по калмыцкому языку. Учителями калмыцкого языка и веры назначили М. Чупатина, Н.М. Манжикова. Учителями русского языка были Ф.К. Траилин, П. Кожин.
Фёдор Калинич Траилин, казак Верхне-Курмоярской станицы, военную службу проходил в Донских казачьих полках. За отличие в делах с горцами произведён в урядники. За боевые заслуги в войне 1853–1856 годов получил светлобронзовую медаль, за покорение Чечни и Дагестана — серебряную, за службу на Кавказе — Георгиевский крест. Затем учился на педагогическом отделении Новочеркасской гимназии. Преподавать начал в приходском училище станицы Казанской. Учительские кадры той поры ценились в Войске, в 1859 году в Войсковой статистический комитет входил учитель Калмыцкого окружного училища Ф.К. Троилин. Он преподавал русский язык, гимнастику, в учёбе использовал советы из книги «Врачебная система Гимнастики по системе шведского гимназиарха Линга». В 1864 году он был назначен на должность начальника Калмыцкого окружного училища.
Почётным смотрителем Калмыцкого окружного училища был войсковой старшина И.Г. Тарарин, учителем русского языка В.П. Попов, арифметики и географии — коллежский секретарь А.Т. Юдин, калмыцкого языка и веры Носта Манжиков, преподавателем закона Божия был студент духовной семинарии Александр Григорьев.
В 1884 году получили Высочайшее повеление открыть при калмыцком училище в Ильинке на Салу два высших класса. Учеников насчитывалось 35, затем 73. Преподавали те предметы, которые положены в первых двух классах окружных училищ Войска Донского. Сверх того детей калмыков практиковали в переводах с калмыцкого языка на русский и обратно, изучали основы ламаистской веры.
По окончанию учения в своих приходских училищах в эти классы могли поступать не только дети калмыков, но и казаков из ближайших станиц. Курс обучения длился три года. Библиотека училища получала периодические издания: «Журнал министерства народного просвещения», «Донские ведомости», «Всемирный путешественник», «Нива», «Вечерняя газета», «Друг народа», «Народная школа», «Грамотей», «Мирской Вестник». Для учащихся был куплен токарный станок, построен гимнастический зал.
Учитель русского языка Ефим Мелехов писал в отчёте педагогическому совету: «Я пришёл к следующему заключению: для того, чтобы преподавание русского языка имело на детей-калмык влияние образовательное, надо в первых классах их знакомить с изучаемым разговором, чтением, письмом и пониманием прочитанного. Со второго полугодия приучаю детей-калмык, чтобы они писали дома то, что было прочитано в классе». Вот такая методика преподавания была 170 лет тому назад.
В Ильинской калмыцкой школе обучался будущий разведчик, участник экспедиции в Тибет подъесаул 9-го Донского казачьего полка Н.Э. Уланов. В журнале эмигрантов так отзывались об этом учреждении: «Школа эта — альма матер — (добрая мать) всех самых образованных калмыков того времени равнялась позднейшим высшим начальным школам. Эта школа была и той «академией», которая выпускала калмыцких учителей. В этой школе, между прочим, довольно хорошо было поставлено преподавание калмыцкой грамоты и основ буддийского вероучения. Лучшие и хорошие знатоки своей калмыцкой грамоты в калмыцкой степи были воспитанниками этой школы. К сожалению, ни одна из последующих школ, где учились калмыки, не давала такого знания калмыцкого языка и письма».
Были попытки учить калмыцких детей в православных школах. Приходской священник А. Власов в хуторе Плетнёве в 1888 году открыл калмыцкую православную церковно-приходскую школу на 40 учащихся. Сначала она располагалась в церковной сторожке, затем в частной квартире. Детей обучали молитвам на калмыцком языке, они изучали «Священную историю», «Катехизис», церковно-славянское чтение, церковное пение. В 1891 году никто из калмыцких детей не вернулся с каникул, школу закрыли. Школа, работавшая в хуторе Кудинове, где обучалось шесть мальчиков-калмыков, работала только один учебный год.
В калмыцких станицах дело обстояло лучше. Почётными блюстителями Потаповского одноклассного приходского училища были губернский секретарь Дамбо Ремилев и казак Ф.Н. Ерёмин, заведующим С.И. Кузнецов, законоучителем священник А.И. Киреев, учителем П. Улитин, гимнастику преподавал урядник М. Аронов, помощник учителя Бадьма Бурбеджалов.
Чунусовское училище возглавлял почётный блюститель урядник Бембе Манджиков, заведующим был губернский секретарь И.М. Овчинников, помощником учителя Бадьма Егоров, учителем гимнастики Бадьма Илюмжинов.
В Эркетинской станице действовало своё одноклассное приходское училище, в котором занимались 12 мальчиков от восьми до 13 лет, из них четыре русских и одна девочка-калмычка. Почётный блюститель бакша Дамбо Ульянов, заведующим числился И.И. Королёв, преподавали Саран Ремилев, Саран Джумульдинов. В 1905 году окончили курс обучения шесть человек.
Приходское училище было также в хуторе Худжуртинском.
По переписи 1897 года в станице Эркетинской на 574 жителя было 46 грамотных, из них образование, полученное в учебном заведении, имели пятеро, остальные имели домашнее. Калмыки работали переводчиками и в других церковно-приходских школах. В слободской школе в Ильинке служил переводчиком Эрдени Даканбанов.
В слободе Ильинке в 1880 году открыли православный приют для калмыцких детей, его руководителем был Александр Григорьев. Калмыцкие мальчики обеспечивалось одеждой, питанием, всеми учебными принадлежностями. В течение трёх лет обучили девять учеников от семи до девяти лет. Его выпускники Бембе Муканов и Чемиков поступили в учительскую семинарию, Бавуцка Куберлинов стал писарем Сальского полицейского управления. Затем Чемикова направили в Казанскую духовную академию, он стал учителем в Платовской, православным священником этой станицы. Выпускники приюта Илюмжа Абушинов и Санжа Пудинов также служили в православных храмах, Бембе Муканов учительствовал в одном из окружных училищ. Однако все попытки комитета Православного миссионерского общества увеличить число учеников успеха не имели, родители и калмыцкое духовенство возражали против крещения калмыцких детей. Приют был закрыт.
Учёба детей была уделом зажиточной части калмыков. Харти Кануков писал: «Нужду и горе бедняка начал терпеть с малых лет. Особенно это тяжело было во время школьного учения. Общественная помощь была только в отношении оплаты квартиры и за право учения в школе. А остальные, хотя и небольшие расходы, были очень тяжелы для родителей». Имея желание продолжить образование, он вынужден был оставить учёбу и вернуться домой, так как родители не могли обеспечивать дальнейшее обучение.
Несмотря на трудности, образование в калмыцких станицах и хуторах от года к году улучшалось. Калмыки следовали пословице: «Вселенная освещается солнцем, человек — знанием». Современники отмечали, что калмыки обладают хорошей памятью, остроумием, умением красноречиво говорить, усидчивостью в учении, терпением, внимательностью. Исследователь Е.П. Савельев в начале XX века писал: «Лет двадцать-тридцать назад наши донские калмыки в массе плохо ещё понимали русский язык. В настоящее время вышедшие из приходской школы или прибывшие из полков положительно поражают логичностью своей речи, правильностью её построения и удачностью оборотов, хотя и не бойкостью; по всему видно, что человек желает высказать свою мысль как можно яснее, избегать лишних слов и непонятных выражений».
Нередко в Новочеркасске можно было видеть детей-калмычат и калмычек в форме гимназистов, реалистов, а калмыцкую молодежь — студентами, студентками, а также юнкерами Новочеркасского казачьего училища, по окончании которого выходили в Донские полки.
В почёте были национальные спортивные состязания, особенно калмыцкая борьба на поясах — Бөки барилдан. В августе–сентябре 1904 года, в честь рождения царевича Алексея, в течение двух недель в районе хутора Барабанщиковского (по калмыцки — Барванщик) были проведены скачки, борцовские состязания калмыков. Съезжались калмыки из Дона, Астрахани, Кубани, Северного Кавказа.
В калмыцких станицах, на первый взгляд необъяснимо, существовало демографическое противоречие. Женщин насчитывалось меньше, чем мужчин, чего не было у русского населения. На 1915 год в Потаповской станице их было 187 на 228 мужчин, в Чунусовской 507 на 550, а в Эркетинской и вовсе 338 на 437 казаков, что обставляет лишь 77%. Современники объясняли такое явление высокой смертностью женщин, которые с детства занимались тяжёлым трудом, а также отсутствием санитарных условий жизни.
Земский врач-фельдшер наезжал 1–2 раза в месяц из Атаманской. Жители роптали: «У нас при четырёх жеребцах плодового табуна есть и лекарь-ветеринар, и фельдшер, для граждан же не организовано никакой медицинской помощи». Ближайшие приёмные покои, каждый на пять коек, находились в станице Атаманской и в хуторе Дубовском. Возглавляли их участковые врачи.
ПУТЬ К ПРОСВЕТЛЕНИЮ
Донские калмыки исповедовали одну из ветвей буддизма — ламаизм. Положительной стороной буддизма является учение о счастье. Могут ли нас сделать счастливыми материальные вещи? Буддисты отвечают на этот вопрос однозначно — не могут, так как они непостоянны, их можно лишиться. Чтобы быть счастливым, необходимо настраивать свой ум на позитивные дела, совершать поступки с чистой и доброй мотивацией. Такие установки во многом совпадали с нравственностью, прививаемой веками донскому казачеству. Отсюда и сравнительно быстрое «притирание» двух этносов.
Сначала в Балдрской, Эркетеневской и Чунусовской сотнях были хурульские кибитки. Затем стали появляться хурулы — совокупность нескольких кибиток. Такие кочевые хурулы были основаны в Эркетеневском аймаке в 1720 и 1770 годах. Хурулы были центрами буддийской учёности и светского обучения чтению и письму. Буддийское духовенство отличалось многочисленностью, в 1822 году в Калмыцком округе служило 252 гелюна. В Чоносовской сотне служили 25 гелюнгов, один гецюл, два манжика.
После перекочёвки болдырева рода на Дон основали хурул. Болдырский род калмыков обратился к Аюке-хану за разрешением открыть хурул. Он не только разрешил, но и выдал грамоту. В юрте станицы Потаповской имелось пять калмыцких хурулов, в Потаповской действовал калмыцкий храм, который носил тибетское название «Банчей-чойлин», а в просторечии назывался «Балдыр-хурул». Старшим гелюнгом служил Шагашов Саджи (Джимба), он был последним служителем хурула.
В Чоносовской сотне хурул был построен в 1733 году зайсангом Петром Бододжиновым.
Эркетеневский деревянный храм был утверждён правительством к постройке в 1842 году. Затем последовал запрет, молились в небольшой кумирне величиной около двух с половиной сажень. В 1889 году её тайно отремонтировали и эркетинцы вновь стали в ней отправлять богослужение.
Есть легенда, согласно которой у Императора долго не мог родиться наследник. Тогда в столицу вызвали Дамбо-Даши Ульянова, с тем, чтобы рассчитать срок зачатия наследника по астрологическим таблицам. После его молитв родился Алексей. Бакша попросил у Николая II сделать станицу Эркетинскую самостоятельной и построить каменный хурул. Император утвердил проект, предоставленный Д. Ульяновым.
В 1905 году хурул был открыт. Здание было сооружёно из кирпича, печи, стены и пол выложили белой кафельной плиткой, на стенах плитка с этюдами из буддийской символики. Сохранив снаружи общекалмыцкую, а также тибетскую архитектуру здания, Д. Ульянов впервые в практике возведения хурулов применил пользование цементом. Главный бурхан кумирни — скульптурное изображение Будды Шакья Муни возвели величиной около трёх метров, фигуры четырёх махараджей размещались с наружной стороны здания, по одному на каждой из четырёх стен, более 2,5 метра в высоту. Д. Ульянов позолотил их чистым золотом.
Хурул ст. Эркетинской, предп. 1919 г.
Это был не отдельно стоящий храм, а целый комплекс построек, включавших лечебный корпус, школу, столовую, жилище бакши, гелюнгов. Стены классов школы отделали кафельной плиткой, потолок — в лепнине, печь также покрыта кафелем.
За стенами Эркетеневского хурула построили ещё несколько манийн кюрде, а также особое здание, воздвигнутое на месте погребения строителя хурула бакши Д. Ульянова. Оно было отмечено постановкой мраморного субургана с соответствующими надписями и датами.
Во время Гражданской войны красные, нападавшие на станицу Эркетинскую, изрубили шашками статую Шакьямуни, расстреляли изображения махараджей. Хурульная библиотека хранилась в кумирне и в собственном доме Ульянова, величина листов свитков занимала пространство более четырёх метров в длину и трёх метров в высоту. Она также была утрачена. В XXI веке уцелело одно из зданий, сейчас это жилой дом. По воспоминаниям директора Андреевской средней школы Ю.П. Горелкина в 60-е годы в нём находилась Эркетиновская начальная школа.
Духовенство составляли манджи — ученики или послушники, гецули и гелюнги — высшие чины духовенства. Манджи в основном были из благочестивых семей, отданных в хурул для обучения грамоте. Они осваивали игру на хурульных инструментах, не могли убивать живого творения, были обязаны не нарушать целомудрия, не воровать, не пить ничего опьяняющего, не заниматься музыкой, не принимать серебра или золота. Наизусть знать переводы 24 священных книг.
Тогда они к 17–18 годам превращались в гецюля, принимали ещё 60 ограничений, хотя о зачислении в штат речи не шло. Ещё через 2–3 года монах входил в штат хурула, становился гелюнгом. Но только при условии знания 52 томов буддийских книг. Служителям запрещалось копать землю каким-либо предметом в количестве свыше одной горсти. Гелюнги могли вступить в брак, если получали добро бакши или ламы. Однако женатый гелюнг или другое духовное лицо теряли авторитет и уважение у прихожан.
Сдать экзамен на бакшу служитель мог, зная филологию, философию, медицину, искусства, теологию буддизма. А также риторику, поэзию, астрономию, законы музыкальных звуков. Все кандидаты при зачислении в штат в обязательном порядке сопровождались в Новочеркасск для публичного испытания по знанию русского разговорного языка. Но такими становились единицы. В хуруле станицы Эркетинской служили девять служителей духовенства. Из них восемь имели домашнее образование и лишь один низшее.
Из числа гелюнгов избирался бакша, который становился настоятелем храма. Штат духовенства состоял из 12 лиц: четыре гелюнга, четыре гецюля и четыре манджи. При хуруле имелись должности: благочинный, эконом, а также эмчи — врач, зурхачи — астролог, зурачи — художник, другие служители. Были хурульские хоры мальчиков-манжиков. Всего на Дону насчитывалось 14 хурулов со штатом 653 духовных лица.
К приезду царственных особ ставили временные хурулы. Семикаракорскую станицу в 1869 году посетил наследник Александр Александрович, будущий император Александр III. Ему показали калмыцкое богослужение в степной кибитке, а потом осмотрели огромный табун в семь тысяч лошадей. Калмыки представили своё искусство укрощать лошадей, подвели наследнику покрытого жёлтой попоной коня-четвертака. Через три года на Дон прибыл император Александр II. В Новочеркасске он посетил специально поставленный калмыцкий хурул, где буддистские священники приветствовали государя гармоничными звуками духовной музыки. В мае 1887 года император Александр III в Новочеркасске также посетил калмыцкий хурул.
Служители веры принадлежали к высшему сословию, однако обычно они происходили из семей простолюдинов. Принадлежность к духовенству не была потомственной. Монахи не имели личной собственности, кроме 13 вещей одежды. Им была посвящена калмыцкая песня:
Если, верою твёрдой ведом,
Ты покинул родимый свой дом,
От любимых себя оторвал,
Будто разом на всех наплевал,
Если нет у тебя ни гроша,
Взаперти не тоскует душа, —
Вот тогда о тебе говорят:
«Свято чтит он буддийский обряд».
Главами духовенства были ламы. В 1896 году институт ламы был упразднён. Заместителем верховного Ламы, главным духовным лицом считался Бакша-гелюнг. В калмыцких сотнях избирали три кандидата, одного из них в этом звании утверждал Наказный Атаман. Когда калмыки ходатайствовали Императору с просьбой о дозволении звания Ламы, Войсковой Атаман Н.И. Святополк-Мирский вызвал к себе всех хурульных бакшей, поставил в одну шеренгу и кричал на них: «Желаете иметь религиозного главу!? Ваш духовный, религиозный глава — окружной начальник!» Лишь в 1903 году калмыцкий народ добился права иметь высшего духовного главу, «Ламу все Донских казаков».
В процессе культурного и хозяйственного развития немалую роль сыграло калмыцкое духовенство, оно было главным проводником религиозной и культурно-общественной жизни. К мнению лам прислушивались многие верующие миряне, им зачастую принадлежала ведущая роль в формировании общественного мнения верующего населения по тем или иным событиям. Калмыцкое Духовенство первоначально располагалось в Ильинской слободе, его возглавляли Бакши донских калмыков Дембо Гонджинов, Д. Микулинов, Аркад Чубанов.
Для хозяйственного обустройства хурулов последовала поддержка местных властей. Комитет по устройству Войска Донского постановил освободить гелюнгов от военной и внутренней службы «дабы сим самым поселить в калмыцком народе более уважения к сим званиям». Им выделялись земельные наделы, в станице Чунусовской было отдано 200 десятин. Более 30 лиц, принадлежащих к калмыцкому духовенству, сдавали свои паи в аренду.
Калмыцким религиозным центром на Дону считался Бокрашихинский хурул в станице Денисовской. В Верхнем улусе эта роль принадлежала Эркетинскому хурулу. Калмыцкое духовенство в станицах возглавляли: в Эркетинской бакша Б. Ушанов, гелюнг Башинов Нурзун Лиджиевич (калмыки его чаще звали Нурзун-гелюнг), в Чунусовской Наран Цебеков и старший хурульский гелюнг Э. Хохлов. Бакша хурула станицы Чунусовской Н. Цебеков умер в эмиграции.
В настоящее время правнук Бадьмы Чубаровича Ушанова Юрий Николаевич Ушанов живёт в Элисте. Там же проживает внучатый племянник Н. Цебекова Александр Андреевич Назаров, председатель Совета землячества казаков станицы Эркетинской.
Видным представителем духовенства был М.Б. Борманжинов. Его избрали бакшой Денисовского хурула, а в 1903 году Ламой все Донских калмыков. Менько Бакеревич был очень образованным человеком и крепким сельским хозяином, на отдельном зимовнике вёл дело в широких размерах, кроме паевой земли арендовал войсковой земельный участок, засевал около 400 десятин. Он перевёл на калмыцкий язык священные буддийские тексты.
Пытались обратить калмыков в православную веру. В 1896 году было принято решение Областного Правления о закрытии Батлаевского, Беляевского Бурульского, и Эркетеневского хурулов. Во время закрытия в станице Эркетинской плакали и старики, и взрослые, и дети. Из храма вынесли святыни и повезли их в дом Эрдени Манджикова, весь штат духовенства перевели в станицу Потаповскую. Здание хурула было отведено под аймачное Управление. Но калмыки не могли смириться с таким положением дел, ходатайствовали о восстановлении храмов. Областная Канцелярия рассмотрела вопрос и через год упразднённые хурулы открыли вновь.
Был создан Донской епархиальный комитет Православного миссионерского общества, призванный организовать миссионерскую деятельность среди калмыков. Крещёным калмыкам давали льготы от уплаты податей. Однако из рождённых калмыков в первой половине XIX века не было крещено ни одного.
Начинали сооружать православные храмы в калмыцких станицах. В 1848 году построили походную улусную православную церковь, палатку шесть на три аршина, которую транспортировали на 30 верблюдах. Её перевозили из Заветного в Торговое, в Киселёвку, но обращённых в лоно чуждой для них религии было мало, и церковь прекратила своё существование.
Для подготовки миссионеров в 1880 году в архиерейском доме слободы Ильинки открыли общину-приют.
Реальных сдвигов не получилось, как не вышло их отлучение от ламаизма после революции. Они и поныне остались буддистами.
Депутация Донских калмыков на 300-летии дома Романовых, второй слева Бакша все Донских калмыков М.Б. Борманжинов,1908
Фото интернет-сайта URL Калмыкия. Ру
Буддийская и православная конфессии сотрудничали. В 1875 году слободу Ильинскую посетил архиепископ Донской владыка Платон. Близ реки Большой Гашун его встретили заседатель калмыцкого правления П.О. Дудкин и калмыцкое духовенство.
Увидев, что Донским калмыкам никаких насилий в обращение в христианство не имеется, калмыцкое духовенство принесло православному храму в станице Платовской в дар ценный напрестольный крест.
В Государственном архиве Ростовской области хранится «Дело о постановке в буддийских храмах поминальных досок для увековечивания памяти воинских чинов-калмыков, погибших в войну с Японией». Департамент Духовных Дел Министерства внутренних дел разработал эскиз поминальной доски, текст и язык подписей. Надпись «За веру, Царя и Отечество» производилась на калмыцком языке, имена убитых и умерших на русском языке. Доски установили во всех хурулах калмыцких станиц Сальского округа. Также было предписано оказать помощь пострадавшим на войне солдатам и их семьям.
В ходе Гражданской войны и в 20-е годы все хурулы подверглись разрушению. Граббевский хурул сгорел от пулемётного огня, сокровища храма были уничтожены пожаром. Служители — кто убит, кто эвакуировался за рубеж. Судьба Беляевского хурула тоже была трагичной. Белые убили жену и детей Абрама Давыдова, иногороднего хутора Троилинского. Он сжёг хурул. По воспоминаниям старожилов, он использовал пожар как ориентир для ведения артиллерийского огня по станице Беляевской со стороны Ергеней. По прибытию красных в станицу Потаповскую были расстреляны бакша хурула Санджи (Джимба) Шагашов, гелюнги братья Яков и Намджал Бурвиновы. Хурул в 20-е годы, после уезда калмыцкого населения, пошёл на слом. Чунусовский хурул в те же годы разобрали на строительные материалы.
В 20-е годы молебенная часть Эркетинского хурула сгорела, а лечебная осталась, в 70-е годы стены ещё стояли. Строительные материалы пошли на сооружение нового школьного здания в станице Новониколаевской. Спустя долгие годы, уже в начале XXI века, приехал из Элисты в станицу Эркетиновскую А.А. Назаров, потомок казаков-калмыков Зартыновых, Цебековых. На месте хурула — одни развалины. Лишь кое-где видны остатки кирпичной кладки, фундамента калмыцкого храма… Рядом стоит дом, в котором ныне проживают животноводы, в нём было жильё служителей, здесь по праздникам проводились торжественные обеды.
После кончины в марте 1919 года ламы Менько Борманжинова обязанности багши-ламы донских калмыков исполнял Шургучи Нимгиров, он эмигрировал с частями Белой армии в Турцию. Простые монахи-гелюнги оказались в числе эмигрантов, часть из них в начале 20-х годов вернулась в Россию.
В эмиграции калмыки построили на окраине Белграда первый в Европе буддийский храм. Сбором средств на постройку занимался полковник А.А. Алексеев, президент Ассоциации калмыков. Как писал очевидец: «Храм открывали и сербы, и казаки, и русские, и калмыки. При выходе из храма — комната для культурно-просветительных нужд, школа и библиотека». Когда калмыков отправляли в ссылку, собирая вещи, они брали с собой буддийские иконы, статуэтки божеств, лампады. |
